Анна и Светлана Окуневы | Ballet Magazine

Светлана Окунева: Я проработала 20 с лишним лет в балете на льду. Папа мечтал, чтобы я стала математиком, потому что к этому были все предпосылки. У него была сестра физик-математик, и все думали, что я буду такая же правильная, а оказалось, что я неправильная. Я долго работала в Московском балете на льду, а в 1984 году уехала работать в Киевский балет. Аня родилась в 1989 году уже в Москве. Позже мы с мужем подписали контракт и уехали работать в Англию. Мы работали в шоу, состоящем из 22 танцевальных номеров, было очень интересно. Однажды мы проезжали мимо балетного магазина, и там в витрине висела розовенькая пачка и стояли кожаные маленькие балетные тапочки. Аня показала пальцем на витрину, и на следующий день мы приехали и все это купили, мы ей ни в чем не отказывали.

Мы вообще ничего не хотели, но через день после витрины отдали Аню в балет.

Там, где мы жили, была частная школа, маленькая совсем, куда Аня и пошла учиться. В школе был классический танец, чечетка, джазовый танец, музыка, пение. Мы хотели, чтобы Аня была универсальная, и ей все удавалось: и джазовый танец, и чечетка…

Никогда не жалели, что Аня оказалась в балете. Я считаю, что она правильно выбрала дорогу, нашла себя. Единственное, у Ани не балетный характер. Нужно уметь за себя постоять, а Аня этого делать не умеет, но это, наверное, наше воспитание такое. Я считаю, что мы ее немножко неправильно воспитали — не в том столетии, надо было жестче, но так уж вышло. Тем не менее я не жалею, потому что Аня — добрейший человек, мы с сестрой как раз разговаривали на эту тему, считаем, что она у нас добрая душа, отзывчивая.

Анна Окунева: Я неуверенный в себе человек, и мне кажется, это от моего детства и воспитания. Я не хочу маму ни в чем винить, я единственный и долгожданный ребенок, меня вообще вся семья так оберегает, как будто я какой-то цветочек аленький.

Конечно, она допускала ошибки, и сейчас я это расхлебываю. Я не могу сама принять решения, мне всегда нужна поддержка и одобрение людей. Привычка такая, я всегда советовалась с мамой при выборе, допустим, одежды, то есть я не могла купить какую-то вещь сама, мне надо было обязательно, чтобы мама сказала: «Классно, я думаю, надо эту вещь купить». И это во всем так. 

Мама так помогала, что «испортила» мне всю жизнь. В том смысле, что я вообще ничего не умею, потому что у меня прекрасная мама, которая все всегда успевала, у нее всегда все было идеально, чисто, красиво и лучше всех. И я вообще ничего не делала — «доченька, просто работай и танцуй».

Я так не буду воспитывать своего ребенка, у меня он будет в ежовых рукавицах. Ну, и конечно, мне бы очень хотелось, чтобы мой ребенок мог с раннего возраста принимать важные решения и не бояться ошибок. Надо уметь ошибаться и делать выводы, а не впадать в депрессию, как я. Я вот ошибаюсь, и мне до сих пор сложно с этим сладить, мне хочется лежать дома и изображать, что все пропало, я не знаю, куда мне идти дальше, потому что это так ужасно — быть такой неуклюжей и плохой балериной…

В меня все вокруг верят больше, чем я сама. Меня это всегда очень удивляет. Мои художественные руководители говорят: «Ты можешь». Я отвечаю: «Не могу». И мама все время ругает: «Ты самоедка, надо себя любить, показывать, а тебе лишь бы только куда-нибудь спрятаться в ракушку и загнобить себя».

Мама ходит почти на все мои спектакли, на премьеры. Она высказывает свое мнение, но оно почти всегда положительное. Видимо, потому что она меня очень сильно любит. При всей своей строгости и серьезности она никогда после спектакля меня не критикует.

Новые материалы и актуальные новости в нашем телеграм-канале.

ЗОЛОТАЯ МАСКА — ФЕСТИВАЛЬ И ПРЕМИЯ

Большой театр, Москва

Премия «Золотая Маска» 2012г. — «Лучшая мужская роль» (Денис Савин)
Номинации на Премию — «Лучший спектакль в балете», «Лучшая женская роль» (Анна Окунева)

балет в одном действии на музыку Тома Виллемса

Хореография, сценография, свет: Уильям Форсайт

Художники по костюмам: Джанни Версаче, Уильям Форсайт

Ассистент хореограф: Ноа Гелбер

Артисты: Анна Окунева, Виктория Литвинова, Анна Ребецкая, Анастасия Яценко, Денис Савин, Алексей Матрахов, Максим Суров

Продолжительность 30 мин.

номинация программка

Эту фразу – «Herman Schmerman» – я впервые услышал у Стива Мартина в фильме «Dead Men Don’t Wear Plaid». Мне кажется, что это прелестное название, которое не означает ровным счетом ничего. Эта вещь просто о танце, который, обещаю, будет классным. Семь талантливых танцовщиков танцуют, и это хорошо, верно?

Уильям Форсайт

По словам хореографа, название «не означает ровным счетом ничего». Отвяжитесь, мол, за этим нет никаких подтекстов или тайных смыслов. Форсайт действительно ничего не утаивает. Наоборот, его страсть – раскрыть едва ли не все секреты человеческого тела, буквально вывернув его наизнанку. На вопрос композитора Тома Виллемса, о чем думают хореограф и его артисты, репетируя тот или иной балет, Форсайт всякий раз отвечает: «Ни о чем, мы просто организуем тела». Работая над «каталогом» того, на что способно тело, он составил «алфавит движений» – 135 пунктов. Для каждого нового спектакля разрабатывает последовательность алгоритмов. Недаром его любимое слово – функционировать.

«Независимая газета»

«Herman Schmerman» исполняют в черных трико, желтых юбках и стильных полупрозрачных купальниках от Версаче. Пять танцовщиков, работая в быстрых темпах и дискутируя с дискретными аккордами музыки современного композитора Тома Виллемса, создают контраст медленному дуэту-дуэли. Брутальный танец (по сути – напоказ выставленное соперничество в мастерстве) рождается из нарочитой расслабленности: только что артист враскачку бродил по сцене и вдруг резко ныряет в наклонный арабеск или змеей гнет позвоночник. Классическое па в старых балетах, как античную скульптуру, можно рассматривать долго, а здесь зритель должен бросить взгляд – и оценить манию технического совершенства, сделать вывод о превосходстве действия над созерцанием. И видно, как Баланчин сделал первый шаг в преобразовании балета, а Форсайт – второй. Он довел до предела недоверие искусства XX века к метарассказу и избавил публику от труда интерпретаций. Артист Форсайта становится программируемым компонентом функциональной системы, танец под музыку равен упражнению в арифметике. Короткие, танцевально плотные балеты – истина о себе самих, мир без причинно-следственных связей и иерархий. Лишь одна иерархия осталась – витальная и анатомическая: предел установлен движенческими возможностями человека.

газета «Новые Известия»

Музыка Виллемса помогает Форсайту функционально организовывать и философски осмысливать движение. Форсайту удалось выйти из ситуации классического балета, взглянуть на нее по-новому, увидеть другие смыслы, войти обратно и обретенные смыслы втанцевать. Балетный критик Вадим Гаевский, человек большого юмора, перевел название как «Умер-шмумер, лишь бы был здоров»: пожелание адресовано классическому балету, каждый день отпеваемому и вечно живому. И смысл, и интонация одесской присказки балету абсолютно подходят: чтобы сломать темпы и позы балета, добавить им дрожи, драйва, надо знать и любить основу.

«Новая газета»

Пята Хаглунда: Американский театр балета

Прошлой ночью в Segerstrom Center в округе Ориндж компания ABT слаще за сладостью представила мировую премьеру «Взбитые сливки » Алексея Ратманского — полнометражного балета на музыку и либретто Рихарда Штрауса под названием «Шлагоберы» ( 1924), что является немецким эквивалентом взбитых сливок. Главный герой балета, мальчик, празднующий конфирмацию, балуется в кондитерской, заболевает, попадает в больницу и видит сумасшедший кошмар. Творчество Штрауса поначалу не вызвало большого уважения со стороны критиков, сетовавших на то, что композитор продемонстрировал « ужасная склонность к банальности и китчу ». Сообщается, что его реплика была: « Я не могу вынести трагедии настоящего времени. Я хочу создавать радость. Мне это нужно. должен быть «большой, розовый, пушистый, блестящий кошмар» забыл упомянуть, как это весело, когда балет ровно это. и сам впечатляющий пухлый материал.) Эти взбитые сливки, кружащиеся на протяжении блестящих сюрреалистических дизайна Марка Райдена розового, розового и более розового цветов заработали две звезды Мишлен, то есть Исключительная кухня, достойная посещения, если ваша цель — найти хороший десерт. Если вы ищете бифштекс и овощи, возможно, эта тарелка не для вас.

Пройдя через двери Центра Сегерстром, Хаглунд заметил Конфетный Стол. Шесть долларов давали вам все кегли, жевательные конфеты и «никогда не знаешь, что ты на самом деле ешь» сладкие штуки, которые можно было упаковать в коробку с китайской едой. Заполните его. Крышку тоже не обязательно уметь закрывать, , — сказал толкатель конфет, который также обслуживал бар. “ Конечно, можно взять с собой в балет. Эй, в эту коробку можно положить гораздо больше конфет. Внезапно кегли и мармеладки запрыгали по столу и по полу, когда Хаглунд попытался упаковать содержимое своей коробки.

Поднявшись на один пролет в вестибюль уровня Оркестра, вы найдете еще один Конфетный стол и многое другое! Розовая футболка с дизайном Марка Райдена?! Дай дай. Кто может устоять перед таким же дизайном в черном цвете? Не Хаглунд. Теперь у него закончились сувениры и конфеты на 66 долларов, и он еще не добрался до бара, чтобы выпить. 5-минутный звонок прозвенел ни на секунду раньше срока.

Действие I началось со сцены настолько волшебной, что глаза Хаглунда затуманились. Первая конфетка, теперь пони ! Не настоящий пони – лучше , чем настоящий пони! Воображение Райдена воплотилось в жизнь — больше, чем жизнь — с огромными головами персонажей, впечатляюще детализированными, с завитыми ресницами, морщинистой кожей и выразительными чертами лица. Огромные размеры голов персонажей, которые носят все взрослые фигуры и животные, превосходили размеры танцоров, изображающих детей, и помогали убедить нас в их молодости.

Дверь часовни открылась, и из нее выбежали дети, одетые в белоснежную одежду, которые забрались в тележку за пони и отправились в кондитерскую. Среди детей был Даниил Симкин в роли Мальчика, чья тяга к сладкому взяла над ним верх. Петтифоры мелкого аллегро продолжались до тех пор, пока Мальчик не потерял сознание от боли в животе и не был унесен в больницу вместе со своими друзьями, и его больше не видели до второго акта.

Теперь мы были в кондитерской одни (Кому не снился этот сон?), но не совсем одни. Торты, конфеты и все вкусности внезапно ожили. Изнутри полки, заставленные сладостями, появились Принцесса Чайный Цветок, Стелла Абрера в сопровождении своих служителей чайного листа A прил Джангерузо, Кэтрин Херлин, Паулины Васки и Кэтрин Уильямс. Для тех, кто не знаком, цветочный чай собирается вручную в виде розеток путем обвязывания чайных листьев вокруг цветка. Затем розетку помещают в чайник или чашку из прозрачного стекла. Когда пучок поливают горячей водой, цветок волшебным образом начинает распускаться по мере заваривания чая. Это чайный театр, или, как говорят некоторые, чайный театр.

Принцесса Чайный цветок — это пошаговая партия petit allegro, знакомая нам по балетам Ратманского. На самом деле, почти все танцы в «Взбитых сливках» выполнены в том же духе. Стелла исключительно искусна в создании быстрых, нестандартных изменений направления и неожиданных рывков, которые так любит хореограф. Больше, чем большинство, она может выполнять все это, сохраняя при этом воздушную легкость в качестве движения благодаря своим мягким и тихим ногам. Это она сделала прошлой ночью, чтобы добиться впечатляющего эффекта. В своей пачке из листьев зеленого чая с узким розовым корсажем Стелла была чайно-жасминовым цветком в полном расцвете.

Войдите в Prince Coffee, David Hallberg , преследуя Принцессу Чайный Цветок. Их PdD, легкая обжарка с чрезмерно сложными травяными эссенциями, всегда было интересно смотреть, но он был настолько наполнен хореографическими мелочами, что у танцоров было очень мало места для собственного артистизма. Фактически, чувство гиперактивности пронизывало большую часть танцев на протяжении всего балета. Собственное соло Дэвида было не из тех, что позволяли нам восхищаться его линиями и общим элегантным стилем, но было радостным облегчением видеть, что он не только хорошо танцует, но и, кажется, наслаждается тем, что находится посреди большого сумасшествия. 9У 0009

Принца Кофе были некоторые конкуренты за привязанность Принцессы Чайного Цветка в виде Джозефа Горака, Принца Какао и Блейна Ховена, Дона Цуккеро, но, конечно же, он в конечном итоге покорил ее. В то время как вариант Джо Горака стал одним из самых ослепительных танцев вечера, у нас, возможно, были проблемы с оценкой работы Блейна из-за неудачного дизайна костюма, который был скорее похож на большое белое свободное платье-палатка.

Акт II содержит почти всю тонкую сюжетную линию. Мальчик лежал больной на своей огромной больничной койке на затемненной сцене. Сверкающий глаз (специальность Райдена), смотревший сверху вниз, сказал нам, что его окружение опасно. Однако его спасла сладкая, слегка ореховая Принцесса Пралине, 9 лет.0003 Сара Лейн , которая танцевала свои маленькие ножки в аллегро, настолько сложном и быстром, что для его прохождения требовались навыки типа Тема и Вариации.

Сара и Даниил (Мальчик) станцевали приятный кинетический PdD без видимых проблем с партнерством. Все это было так же сложно, как PdD для Princess Tea Flower и Prince Coffee, и даже имело схожую хореографию. Роль Симкина в этом балете позволила максимально развить характер, и мы подумали, что он справился с этим лучше всего, что мы когда-либо видели от него. Его заключительное соло на музыку из главного вальса сочинения Штрауса было ценным техническим показом того типа, которым Симкин известен больше всего. Но он идеально подходил; в конце концов, это был мальчик, счастливый, что оправился от боли в животе, и готовый начать все сначала, балуясь сладостями, если представится такая возможность.

За финальную сцену этого балета стоит умереть. Это сведет с ума детей всех возрастов. Помянем наше слово, утренники Whipped Cream в The Met в этом году будут настоящим столпотворением.

Для всех несгибаемых поклонников классического балета будьте уверены, что Ратманский не забыл, что мы все хотим увидеть Белый номер в полнометражном балете. На самом деле, в этом балете есть пара сцен типа Белого Акта. В первом акте «Взбитых сливок» вы можете заметить нечто, напоминающее вам о белых Тенях в «Баядерке», спускающихся по пандусу — если вы можете себе представить, как они скользят, скользя на своих задницах. А в сцене госпиталя Акта II вы можете увидеть что-то, что напомнит вам о группе свирепых вилисов, хотя они также могут напомнить вам о сестре Рэтчет ( «Всем пора принимать лекарства» ). Боже, мы и так выдаем слишком много деталей.

Что касается сходства с «Щелкунчиком», то за вечер это очень редко приходило на ум. Один из раз был во время PdT Марианны Шартрез (Кэтрин Херлин ), Ладислава Сливовица ( Дункан Лайл ) и Бориса Вутки ( Роман Журбин ), которые наткнулись на трех русских неуклюжих шутов в Щелкунчике Ратманского. Возможно, эти двое мужчин заставили нас подумать о шутах из «Щелкунчика», потому что они всегда так хорошо проявляли себя и в этих конкретных ролях. Персонаж Марианны Шартрез, казалось, был смоделирован с персонажа Принцессы Чайного Цветка в ее легкомыслии и застенчивости — слишком уж.

Прошлый вечер был сплошным удовольствием, и мы с нетерпением ждем и этого вечера. Взбитые сливки — это взбитые сливки. Это не икра. Несколько недель назад мы писали, что с нетерпением ждали этого балета, так как подходили к опере «Гензель и Гретель» в Метрополитене, которая не является любимой оперой многих людей, но привлекает большую аудиторию как взрослых, так и детей из-за невероятной постановочной ценности. Наш подход оказался точным. Фантастическая постановка «Взбитых сливок» делает этот балет особенным событием, которое должны увидеть как можно больше детей. Безусловно, это привлечет нью-йоркскую художественную публику, заинтересованную уникальными работами Марка Райдена, и, возможно, вернет их и для других балетов. Для первого набега на перевод его искусства для сцены это впечатляющий успех. Если хореография просто идет в ногу со временем, это тоже нормально.

Браво всему творческому коллективу и особенно танцорам за прекрасное выступление весь вечер. Пресловутой вишенкой на торте вчера вечером стало возвращение Дэвида Холберга на сцену ABT после долгого отсутствия, вызванного травмой. Мы так счастливы снова видеть его на сцене.

Награда H.H. Pump Bump Award , torta zapato, присуждается Марку Райдену , который в 1998 году представил в Пасадене персональную художественную выставку, которая называлась The Meat Show и показала, да, это. Почти 20 лет спустя он вернулся в город со своими десертами.

 

Блэкфейс в балете подчеркивает глобальные расовые различия

Реклама

Продолжить чтение основного сюжета

Фотография из Большого вызвала в социальных сетях дискуссию, демонстрирующую различные взгляды в США и Европе.

23 декабря 2019 г.

Ранее в этом месяце Мисти Коупленд опубликовала фотографию для своих 1,8 миллиона подписчиков в Instagram. «Это реальность балетного мира», — написала г-жа Коупленд, первая афроамериканка-прима-директор Американского театра балета.

Изображение было с репетиции в Большом театре в Москве, одной из ведущих мировых балетных трупп. На нем были изображены две широко улыбающиеся женщины в парадных костюмах для «Баядерки», балета XIX века, действие которого происходит в Индии.

Танцоры были в блэкфейсе.

Пост г-жи Коупленд и ее более поздние комментарии в Твиттере («Пока мы не сможем позвать людей и поставить их в неудобное положение, изменения не произойдут», — написала она), привели к неделям дебатов среди поклонников балета, подчеркнув растущую географическое разделение по вопросам расы и представительства.

В Соединенных Штатах использование темного макияжа напоминает о болезненном наследии расизма и шоу менестрелей, в которых исполнители затемняли кожу обожженной пробкой, чтобы играть персонажей, увековечивающих расистские стереотипы об афроамериканцах. Но хотя такая практика становится все более редкой в ​​Северной Америке — несмотря на несколько недавних случаев, когда политики в Соединенных Штатах и ​​​​Канаде приносили извинения за ношение черного лица или темного макияжа спустя много времени после того, как это было широко воспринято как оскорбительное, — она сохраняется в некоторых частях Европы и России.

«Я тысячу раз мазала лицо и тело пятном», — написала в Instagram Анна Окунева, танцовщица труппы Станиславского и Немировича-Данченко в Москве. «Это моя творческая работа, и это не расизм».

Некоторые афроамериканские танцоры не согласны. Кальвин Ройал III, солист Американского театра балета, сказал в телефонном интервью, что его первой реакцией на изображение было сжаться и спросить: «Как мы движемся в 2020 году, и это реальность в некоторых местах? ”

Дана Николс, танцовщица труппы Philadanco в Филадельфии, рассказала, что в детстве другая ведущая российская балетная труппа, Мариинский, заставляла ее носить темный грим, несмотря на то, что она была чернокожей. «Легко попасть в ловушку, занимаясь подобными вещами во имя любимого вида искусства», — сказала она о фотографии Большого театра. «Но вы также должны быть гражданином мира и знать, что это стереотипы и унижение».

В июне Анна Нетребко, российская оперная певица, произвела фурор, опубликовав в Instagram фотографию с потемневшей кожей для исполнения оперы Верди «Аида», в которой она исполняла заглавную партию эфиопской принцессы. «Красивое пение! Но так ли необходим блэкфейс?» один из комментаторов написал.

Максим Матусевич, профессор Университета Сетон-Холл в Нью-Джерси, изучающий культурный обмен между Россией и Африкой, сказал в телефонном интервью, что блэкфейс не был широко распространен в России, но и не табуировался. «В этом нет никакого символического багажа», — сказал он, и это позволяет россиянам рассматривать грим просто как часть театральной традиции. Он также добавил, что там мало цветных людей, которые жалуются на его использование.

В советское время расизм считался американской проблемой, сказал в телефонном интервью Николай Захаров, автор книги о расизме в России: «Говорили, что расизм, сегрегация и линчевание — это Америка. У нас этого нет, поэтому мы против расизма».

За последние пять лет в мире искусства России произошел консервативный поворот, что означает, что люди более жестко защищают неполиткорректные действия, такие как блэкфейс, добавил г-н Захаров. По его словам, по-прежнему не нравится, когда Запад указывает, что делать. «Люди говорят, что это просто козлы отпущения из России, и это абсурд».

Изображение

Пост Мисти Коупленд в Instagram вызвал обсуждение традиций в танце. Кредит… Джордан Штраус/Invision, через Associated Press

Эти пункты перекликаются с некоторыми комментариями к посту г-жи Коупленд в Instagram и в российских СМИ. «Русский балет не должен руководствоваться тем, что написал артист на другом конце света», — сказал в интервью российской газете «Известия» Николай Цискаридзе, протанцевавший в Большом театре более 20 лет. «Это наша культура», — добавил он.

Генеральный директор Большого театра Владимир Урин заявил в своем заявлении, что Большой «не будет комментировать абсурдное обвинение» в расизме. Представитель компании отказался от интервью.

Бенджамин Мильпье, художественный руководитель Танцевального проекта Лос-Анджелеса, сказал в телефонном интервью, что, когда он был руководителем танцев в балете Парижской оперы, он слышал подобные аргументы о том, что блэкфейс в балете является традицией и не должен считаться оскорбительным.

В 2015 году он столкнулся с сильной оппозицией, когда объявил, что изменит сцену в постановке компании «Баядерка», в которой были дети с черными лицами, чтобы они не носили макияж. Он также хотел изменить афишу, чтобы дети значились как «дети», а не как «негрильоны» или «маленькие негры».

«Вы не понимаете, это традиция», — вспоминал господин Мильпье глава балетного союза. По его словам, г-н Мильпье, который много лет танцевал в New York City Ballet, имел «ошеломляющий» опыт, когда ему пришлось созывать собрание всей труппы, чтобы объяснить, почему блэкфейс был неправильным.

«Я сказал им представить себе черную семью, которая входит в оперу и видит себя на сцене в таком гротескном виде», — сказал г-н Мильпье.

Его аргументы победили, и изменения были внесены, но г-н Мильпье ушел из балета Парижской оперы в 2016 году, сославшись на борьбу за «Баядерку» в качестве одной из причин ухода. Опера, сотрудники которой в настоящее время бастуют, не ответила на запрос об интервью.

Бенджамин Мильпье сказал, что, когда он был директором балета Парижской оперы, он боролся с использованием блэкфейса. Кредит … Алек Лессер для The New York Times

Осведомленность о расистских стереотипах в балетных постановках растет и среди компаний в Соединенных Штатах. В 2017 году New York City Ballet изменили хореографию, костюмы и грим в «Щелкунчике», чтобы избавиться от расовых стереотипов о китайцах. Танцор-мужчина в одном сегменте традиционно носил усы в стиле Фу Маньчжурии.

Несмотря на эти усилия, мир балета остается изолированным, сказал г-н Мильпье, и «не готов смотреть на некоторые из этих проблем, глядя им в глаза».

Он сослался на ноябрьскую статью в The Guardian, в которой Жан-Кристоф Майо, директор Les Ballets de Monte-Carlo, рассуждал о том, что ансамбль танцоров или кордебалет должен выглядеть на сцене одинаково. «Если вы спросите меня, может ли в традиционном «Лебедином озере» в Мариинском кордебалете быть чернокожей девушкой, я вам честно скажу, что у меня нет ответа», — сказал г-н Майо. — Но мне хочется сказать тебе «нет».

Такие комментарии огорчали, сказал г-н Мильпье, и свидетельствовали об отсутствии сочувствия и понимания того, каким должен быть танец, который является праздником человеческого разнообразия и движения.

В дебатах о постановке «Баядерки» в Большом театре не все цветные танцоры выступили с критикой российской труппы. Раста Томас, бывший член Театра танца Гарлема, который назвал себя многорасовым, сказал в телефонном интервью, что мы должны оценивать исторические и современные постановки по разным критериям.

«Новые художники должны вносить изменения, которых они так желают, а не жаловаться на прошлые традиции и сохранение искусства в его первозданном виде», — сказал он.

Жалобы на Большой театр были «немного смешными», — написал он позже в текстовом сообщении.