Абрамович художница: Жизнь Марины Абрамович как непрекращающийся перформанс

Содержание

Жизнь Марины Абрамович как непрекращающийся перформанс

Книги

№79

Материал из газеты

Воспоминания и размышления Марины Абрамович, одной из выдающихся художниц современности, увлекательны и читаются как авантюрный роман

Константин Львов

06.12.2019

Марина Абрамович во время знаменитого перформанса «Ритм 0». Неаполь, 1974 г.

Фото: Marina Abramovic Institute

Биография художника — это во многом, и даже прежде всего, его работы. Достаточно вспомнить некоторые шокирующие перформансы Марины Абрамович, в том числе совместные с Улаем (Франком Уве Лайсипеном), — документацию многих из них видели посетители ее московской выставки 2011 года в «Гараже». В 1997-м Абрамович, уже отдельно от Улая, наградили «Золотым львом» Венецианской биеннале за перформанс «Балканское барокко», метафорически говоривший о кровавом распаде Югославии. Она ставила спектакли, снимала фильмы, стала героиней и актрисой знаменитой постановки Роберта Уилсона «Жизнь и смерть Марины Абрамович» — замечательной попытки показать трагические истории художницы в комическом свете. Абрамович основала Институт сравнительного изучения искусства и психологии и перформативных практик. Творческий путь ее продолжается более 50 лет и не обнаруживает признаков завершения.

Автобиография, увидевшая свет три года назад на английском и теперь появившаяся в русском переводе, помогает понять психоаналитическую предысторию и характер творчества художницы. Абрамович родилась в семье, принадлежавшей к югославской социалистической номенклатуре. Отец ее был большим чином в президентской гвардии, мать возглавляла Музей революции и искусства, представляла СФРЮ в ЮНЕСКО. Жизнь Марины в восьмикомнатной квартире разительно отличалась от быта обыкновенных жильцов блочных домов. Она с детства осознала лицемерие пропаганды: равенство провозглашалось, но не обеспечивалось. Вероятно, это вызвало желание как бы компенсировать незаслуженные привилегии детства добровольными неудобствами зрелости.

В ранние годы Марину часто наказывали мать и тетка; за незначительные провинности ее запирали в кладовку («плакар»). С переходного возраста она страдала сильнейшими мигренями, которые вынуждали ее оставаться недвижимой. Эти обстоятельства повлияли на специфику ее перформансов, основанных на перенесении физической боли и неудобств. До шести лет девочка жила у бабушки, только потом соединилась с родителями и тяжело привыкала к новому дому. Она прожила с деспотичной матерью чуть ли не до 30 лет, последние пять будучи замужем, причем мать настояла на раздельном проживании молодой пары и обязательном возвращении дочери домой к десяти часам вечера.

Многолетнее пребывание Марины в чуждом и даже враждебном пространстве повлияло на ряд ее художественных решений. Она прямо говорит о том, что ее единственной свободой была свобода выражения. Родители Абрамович жили в состоянии постоянной междоусобной войны и в 1964-м расстались. С детства Марина находилась в центре бесконечных скандалов, и скандальность стала непременным условием ее акций. Кроме того, отец был склонен к театральности и нередко прибегал к демонстративным жестам вроде разбивания бокалов на кухне или бросания партбилета в толпу протестующих. Наконец, сама общественная жизнь в авторитарной Югославии имела характер непрекращающегося перформанса: во главе страны находился вождь — маршал Иосип Броз Тито, буквально гипнотизировавший подданных, а социалистический уклад почти сам собой порождал довольно странные ритуалы. Позже Абрамович с неподдельным интересом погружалась в изучение жизни австралийских аборигенов и тибетских монахов. Представители первобытных культур, казалось, всю свою повседневность сделали нескончаемым перформансом, а религиозные тибетцы превращали человеческий организм (но не личность!) в предмет искусства.

Абрамович М. Пройти сквозь стены / Пер. с англ. К. Ганюшиной. М.: АСТ, 2019. 344 с.

Первый перформанс Марины был вполне житейским. Подростком она очень переживала из-за крупного носа и однажды решила кружиться возле родительской кровати до тех пор, пока не упадет и не ударится носом о ее острый край. После чего хирургам предстояло бы сделать девочке новый нос — такой, как на фотографии Брижит Бардо, заранее положенной в карман одежды. Здесь уже угадываются очертания будущих перформансов Абрамович.

Художница вспоминает еще два случая, повлиявших на ее творческую манеру. Приятель отца художник Филипович однажды вылил на холст клей, краску, песок, бензин и поджег со словами: «Это закат». Обгоревшие остатки краски и песка скоро осыпались, и от картины заката осталась лишь кучка пепла. Тогда она решила, что процесс в искусстве ей важнее результата. А однажды Марину поразила дюжина военных самолетов, оставивших белые следы в небе. Она поняла, что искусство можно делать из чего угодно: огня, воды, тела…

Автобиография позволяет проследить основные этапы творчества Абрамович. Студенческие ее дебюты совпали с антибуржуазными протестами 1968-го, которые докатились и до Белграда. Любимым ее фильмом была «Теорема» Пьера Паоло Пазолини; агрессивный акционизм, а не более прихотливый концептуализм казался ей единственной формой выражения протеста в искусстве. А когда началась их совместная жизнь с Улаем, то они сознательно разрушали свой быт, подолгу жили на колесах — в автомобиле вместо дома.

Это был второй ее этап — содружество с Улаем. Образ жизни был богемным: сквоты в Амстердаме, конопляные фермы в Тоскане, шалаши в австралийской пустыне и на атоллах Микронезии. Совместные их перформансы характеризует сосредоточенность на внутреннем, физиологическом и психическом, мире их персон — Мужчины и Женщины. Этот этап заканчивается кризисом их любовных отношений и эпилогом с хождением навстречу друг другу по Великой Китайской стене (1988). В этом перформансе, задуманном как «событие для двоих», поневоле участвовали дипломаты и правительства двух стран (КНР и Нидерландов), многочисленные военные и гражданские лица.

Случившееся в Китае вовлечение в перформанс посторонних людей знаменует начало третьего этапа. Абрамович делает свои проекты все более социально и политически заостренными — снимает кино о криминальных шахтерских поселках в Амазонии и создает то самое «Балканское барокко». Примерно тогда Марину настигает признание интеллектуальной элиты Запада, имя ее становится модным брендом.

Начинается четвертый этап, где художница балансирует на грани между кэмпом и китчем, если воспользоваться терминологией ее подруги Сьюзен Сонтаг. Проекты Абрамович превращаются в подлинную мегаломанию. Например, в рамках выставки «В присутствии художника» в Нью-Йорке (ее посетило 850 тыс. зрителей) она за два месяца успевает установить личный визуальный контакт с 1,5 тыс. человек. Ее партнерами выступают певица Леди Гага и модный дом Givenchy.

В акциях 1970-х Абрамович стремилась стать зеркалом аудитории, вынести на сцену страхи публики — боязнь страдания и смерти. Она сравнивала себя и зрителей с Колумбом и моряками-каторжниками, а свои выступления — с их последним ужином на Канарских островах на пути к неизведанному. Подобно Колумбу, Марина Абрамович открыла свою Америку, но что она открывает последние 20 лет — сформулировать несколько сложнее.

Подписаться на новости

Марина Абрамович

Абрамович Марина | ART Узел

Марина Абрамович родилась в Югославии в 1946 году. В конце 1960-х она начала эксперименты со звуком и пространством. Она создавала работы, состоящие только из шума проигрываемой в магнитофоне чистой аудиокассеты или из стука метронома в пустой комнате. С середины 1970-х Абрамович начала заниматься перформансами, объявив собственное тело главным объектом и средством художественного выражения в своих произведениях. Она начала с серии длительных перформансов, содержавших протест против политического климата социалистической Югославии. В ранних перформансах Абрамович, как правило, ставила себя, а иногда и зрителей в экстремальные условия — на глазах у публики принимала большие дозы сильнодействующих психотропных лекарств («Ритм 2», 1974), нарочно наносила себе раны, втыкая ножи между пальцами («Ритм 10», 1973), лежала в горящей конструкции в виде пятиконечной звезды («Ритм 5», 1974), вырезала бритвой звезду у себя на животе и затем лежала на льду с кровоточащими ранами («Губы Томаса», 1975). Кульминацией этих экспериментов над собой стал знаменитый перформанс «Ритм 0» (1974) в галерее Morra в Неаполе, во время которого Абрамович разложила перед зрителями 72 предмета, которыми люди могли пользоваться как угодно. Некоторые из этих объектов могли доставлять удовольствие, тогда как другими можно было причинять боль. Среди них были ножницы, нож, хлыст и даже пистолет с одним патроном. Художница разрешила публике в течение шести часов манипулировать её телом и движениями. Поначалу зрители вели себя скромно и осторожно, но через некоторое время, в течение которого художница оставалась пассивной, участники стали агрессивнее. Абрамович позднее вспоминала: «Полученный мной опыт говорит о том, что если оставлять решение за публикой, тебя могут убить. <…> Я чувствовала реальное насилие: они резали мою одежду, втыкали шипы розы в живот, один взял пистолет и прицелился мне в голову, но другой забрал оружие. Воцарилась атмосфера агрессии. Через шесть часов, как и планировалось, я встала и пошла по направлению к публике. Все кинулись прочь, спасаясь от реального противостояния».

В 1975 году Абрамович переехала в Амстердам, где встретила художника Улая (Уве Лейсипена), ставшего ее спутником жизни и партнером в перформансах на 12 лет. Эксперименты в области исследования границ физиологических и психологических возможностей человека, начатые Мариной в «Ритмах», художники продолжили совместно. Одним из первых совместных перформансов Марины Абрамович и Улая стали «Отношения в пространстве», впервые показанные в 1976 году на Венецианской биеннале. Два обнаженных тела, набирая скорость, бегут навстречу друг другу и фронтально сталкиваются. Таким образом художники хотели соединить мужскую и женскую энергии, создав нечто третье, то, что они назвали ThatSelf («Та Сущность»). Идея другого перформанса, «Imponderabilia» (1977), заключалась в том, что художник становился входом в музей. Марину Абрамович и Улая пригласили на большой Фестиваль перформансов в Болонью, где они решили изменить главный вход в музей, сузив его своими телами. Когда публика приходила в музей посмотреть перформансы, она оказывалась перед выбором: нужно было протискиваться через тесную дверь, развернувшись лицом к одному из обнаженных художников – пройти прямо было невозможно. Перформанс был рассчитан на шесть часов, но через три часа прибыла полиция и потребовала предъявить документы и паспорт – на этом перформанс завершился. В перформансе «Вдох / Выдох» (1979) Марина и Улай дышали друг другу в рот, вдыхая воздух, выдыхаемый другим, пока оба не падали без сознания. В перформансе «ААА-ААА» (1978) кричали друг на друга до потери голоса. В перформансе ««Энергия покоя» (1980) Улай целился отравленной стрелой натянутого лука прямо в сердце Марине, в то время как равновесие стрелы удерживалось лишь весом тел партнеров. «У нас было два микрофона, присоединенных к нашим сердцам, и мы могли слышать их биение. По мере развития нашего перформанса оно становилось все более интенсивным. Это длилось четыре минуты и десять секунд, и для меня они были вечностью. Это был перформанс, полностью посвященный безграничному доверию».

Марина Абрамович и Улай приобрели у французских полицейских небольшой автобус «Ситроен» и жили в нем. В 1977 году они использовали эту машину в перформансе: именно «Отношения в движении» были на Парижской биеннале, где Улай у входа в музей вел машину, а Марина Абрамович, высунувшись с мегафоном из окна, выкрикивала количество проделанных им кругов, пытаясь понять, кто быстрее выдохнется – художники или машина.

Мотор сгорел через 16 часов, оставив чуть заметный черный след в виде кругов на мраморе.

Союз двух художников завершился в 1988 году перформансом «Поход по Великой стене». Живя в австралийской пустыне у аборигенов, Марина Абрамович и Улай увидели репортаж, в котором астронавты рассказывали, что единственные постройки человека, которые видны с Луны – это пирамиды и Великая китайская стена. Тогда у художников и возникла идея пройтись навстречу друг другу по Великой китайской стене. Чтобы получить разрешение на перформанс от китайских властей, им потребовалось почти восемь лет. После Марина и Улай пришли к идее, что Великая китайская стена была построена не для защиты от Чингисхана и других врагов, а, скорее, несет в себе метафизический смысл, являясь точной копией Млечного Пути на Земле. Она начинается в Желтом море, где покоится голова Дракона, хвост его находится в пустыне Гоби, а туловище – в горах. Улай, как стихия огня, как мужское начало, начал свой путь из пустыни. Марина Абрамович, как женское начало – из воды, со стороны моря. Изначально они предполагали встретиться посередине стены и пожениться. Однако за годы, прошедшие между началом проекта и его завершением, отношения Абрамович и Улая сошли на нет. Этот перформанс стал их последним совместным проектом. Каждый из художников прошел две с половиной тысяч километров, чтобы встретиться посередине и расстаться, продолжая дальше работать по отдельности.

В 1990-е, в период политического конфликта на Балканах, Абрамович начала в своих работах исследовать культурное наследие своей страны. В показанном на Венецианской биеннале в 1997 году перформансе «Балканское барокко» (премия «Золотой лев» Венецианской биеннале) она в течение четырех дней очищала от мяса и отмывала от крови две с половиной тонны говяжьих костей, распевая народные балканские песни и рассказывая жуткие истории о крысах-убийцах, которых выводят на Балканах.

В 2000-е художница все чаще обращается к восточным практикам медитации, самоочищения и постижения энергетических сущностей. Так, перформанс «Обнаженная со скелетом», повторенный Абрамович трижды — в 2002, 2005 и 2010 годах — отсылает к древней практике тибетских монахов, медитировавших рядом с мертвым телом. «Дом с видом на океан» (2002) — эксперимент по самоограничению (Абрамович голодала, пила только воду и постоянно находилась перед зрителями в течение 12 дней), призванный заставить посетителей, наблюдающих за перформансом, забыть о чувстве времени.

Еще один аспект деятельности Абрамович в 2000-е годы — работа с самой концепцией перформанса, его экспонирования и сохранения в истории искусства. В частности, художница работает с молодыми исполнителями над реперформансами собственных произведений. В перформансе «Семь легких пьес» (2005, Музей Гуггенхайма, Нью-Йорк) Абрамович в течение семи дней по семь часов воспроизводила пять перформансов других художников («Давление тела» Брюса Наумана, 1974; «Постель для семени» Вито Аккончи, 1972; «Генитальная паника» ВАЛИ ЭКСПОРТ, 1969; «Подготовка, первая из трех фаз автопортрета(ов)» Джины Пейн, 1973; «Как объяснить живопись мертвому зайцу» Йозефа Бойса, 1965) и два собственных («Губы Томаса», 1975 и «Вход на другую сторону», 2005).

Крупнейшая ретроспектива Марины Абрамович The Artist is Present прошла в 2010 году в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Помимо основной экспозиции Абрамович представила новый перформанс: на протяжении всего времени работы выставки зрителям была дана возможность сесть напротив художницы и сколь угодно долго смотреть ей в глаза (многие не выдерживали больше десяти минут, и к тому же начинали плакать). В 2011 году в расширенном виде и под названием «В присутствии художника» эта ретроспектива повторена в Центре современной культуры «Гараж» в Москве.

Источники: abramovic.garageccc.com artguide.ru artnet.com

Материал подготовила Ольга Бутеноп

Марина Абрамович: «Я художник, а не сатанист!» | Марина Абрамович

Каждое утро Марина Абрамович встает с постели и надевает тапочки. Один читает «ебать», а другой «негатив». «Вот как начать утро с улыбки на лице», — говорит она. Затем она приготовит завтрак под музыку танго. Иногда она уходит в хижину в лесу рядом со своим домом в северной части штата Нью-Йорк на шесть дней без еды, чтобы созерцать гигантский кристалл, который она хранит там, и «соединиться с памятью планеты».

Этот восхитительный взгляд на жизнь самого известного в мире артиста перформанса взят из нового документального фильма для серии BBC One Imagine. «Я думаю, что важно демистифицировать идею этой гламурной жизни. Это просто приземленно», — совершенно серьезно говорит она мне о фильме — хотя ее дом, построенный в форме звезды, наполнен удивительной мебелью и произведениями искусства, а территория достаточно велика, чтобы вместить авиационный ангар. сарай размером с ее архив. Все это сказочно — как и Абрамович, забавная, теплая и в то же время какая-то потусторонняя (она занимается шаманизмом, кристаллами, ясновидящими и знаками зодиака). Я допускаю, что есть приземленные элементы — например, когда мы говорим через Zoom, она пьет кружку чая Yorkshire Gold, обнаруженную через друга из Уэльса.

Меня совершенно захватила ее лесная хижина с видом на реку, в которой нет ни электричества, ни ванной — только гигантский кристалл, стул и кровать. Как часто она там бывает?

Портрет с черепом с закрытыми глазами.

Фотография предоставлена архивом Марины Абрамович/DACS 2020/BBC

«Очень часто. А потом я заболел болезнью Лайма и какое-то время не ходил». Она улыбается. «Но я преодолел страх перед клещами». Преодоление — это тема Абрамовича. С самых ранних работ она исследовала физическую и эмоциональную выносливость, сталкиваясь со страхом и обнажая уязвимость. В ее произведении Ритм 10 (1973), она на ходу вонзила нож между промежутками растопыренных пальцев; в следующем году, для Rhythm 0, она лежала в галерее в Неаполе рядом со столом из 72 предметов, включая цепи, кнуты, пистолет и мышеловку, и позволяла посетителям делать с ней все, что они хотели (у нее до сих пор есть шрамы от этого) . Было время, когда она лежала в центре горящей пятиконечной звезды (1974 год; в конце концов она потеряла сознание), и две недели, которые она провела, живя напоказ в трех приподнятых ящиках в нью-йоркской галерее в 2002 году.0003

В 1997 году она получила приз «Золотой лев» как лучший художник на Венецианской биеннале — она сидела на 2,5 тоннах коровьих костей, счищая с них кровь и хрящи, за работу под названием «Балканское барокко», ее ответ на война в регионе. Для «Художника в присутствии», ее шоу в MoMA в Нью-Йорке в 2010 году — того самого, который сделал ее популярной — Абрамович сидела неподвижно в кресле по восемь часов в день в течение трех месяцев, в то время как люди часами стояли в очереди, чтобы сесть напротив нее, что обычно приводило к тихая и глубоко эмоциональная связь (она побила рекорды, собрав 850 000 посетителей).

Над ней высмеивали – артисты перформанса были легкой мишенью – с ее ранних работ в Белграде, отвергали как эксгибиционистку и мазохистку, но не в наши дни (теперь, неизбежно, некоторые любят обвинять ее в продажности). Амбрамович — суперзвезда в мире искусства, с большими выставками и сотрудничеством со знаменитостями (Леди Гага однажды посетила частный мастер-класс с Абрамовичем, на котором певица не ела и не разговаривала в течение четырех дней и вышла из леса с завязанными глазами и голая ), принесший ей славу и богатство. «Я создавала искусство не для этого, — говорит она. «Я занимаюсь искусством, потому что верю в искусство».

Профиль Абрамович также привлек к ней внимание странной группы онлайн-теоретиков заговора, которые убеждены, что она людоед-сатанистка или — поскольку она является членом «либеральной элиты» — частью глобальной сети педофилов. Все началось с утечки электронного письма Абрамович, которое она отправила своему другу Тони Подесте, брату Джона Подесты, руководившего президентской кампанией Хиллари Клинтон. Она приглашала его, Джона и еще нескольких человек, пожертвовавших деньги ее институту, на ужин «Приготовление духов» — шутка, основанная на ее работе, в которой она нацарапала «привороты» на стене галереи в свиная кровь. Ночью они не употребляли, как предлагалось в работе, «свежее грудное молоко со свежей спермой» или (насколько мне известно — я не спрашивал) «утреннюю мочу». Она устало смеется, когда я говорю об этом. «Это то, что меня глубоко беспокоило», — говорит она. «Я художник, я не сатанист. Они погуглили меня, и я идеально подходил для теории заговора». Пятиконечные звезды в ее работах, то горящие, то врезанные в ее плоть (не пентаграмма, а символы ее коммунистического детства), кровь, смерть, драматичная одежда и длинные темные волосы — понятно, почему люди переволновались. .

Она может смеяться над безумной природой этого, но также говорит, что это «абсолютно тревожно. Мне пришлось сменить электронную почту. У меня были люди, которые говорили, что собираются прийти за мной, они собираются убить меня, это невероятно. Один сказал: «Я раскрою твои самые сокровенные тайны через два часа». Я начал смеяться, потому что у меня нет никаких секретов. Надеюсь, они оставят меня в покое. Это ужасно, потому что отбрасывает тень на смысл моей работы».

Действительно странные времена. Абрамович переехала в США в начале 2000-х, но не знает, как долго пробудет там. «Все меняется. Я просто жду, чтобы увидеть, что произойдет на этих выборах. Сейчас это довольно уродливо, это совсем не весело».

В марте этого года умер Франк Уве Лайзипен, известный как Улай, ее соратник и любовник в 70-х и 80-х годах. Как его смерть повлияла на нее? Она делает глоток чая. «Ну, с Улаем все сложно, — говорит она. «У нас была огромная история любви, потом мы расстались на Великой китайской стене, а потом он забеременел от своей китайской переводчицы». Она и Улай познакомились в Амстердаме в 1975 году и проработали вместе 12 лет. Большую часть этого времени они путешествовали в старом полицейском фургоне Citroën, создавая сложные и влиятельные перформансы, в том числе ту, где он, откинувшись назад и идеально балансируя, держит стрелу, направленную в ее сердце, пока она держит лук.

Когда они задумали свою пьесу «Влюбленные», первоначальный план состоял в том, чтобы начать с противоположных концов Великой китайской стены и пожениться посередине, но к тому времени, когда они получили разрешение от китайских властей в 1988 году — восемь лет спустя — они расстались. После этого она говорит: «Я не видела его семь лет, потом мы снова начали общаться. Потом он предложил мне купить права на работу, потом мы поругались из-за этого. Потом у нас был крупный судебный процесс, в котором я потерял все». Небольшое преувеличение — голландский суд обязал ее выплатить Улаю 250 000 евро, но к этому времени она как сольная исполнительница добилась огромного успеха. Ушибленная и разгневанная, она отправилась в Индию, как и каждый год, на ретрит по медитации. «Я действительно был подавлен. Я приехал, а Улай с женой уже были там. Они там на один месяц, и я там на один месяц. Что делать? Покидать, оставлять? Какого хрена? она смеется.

Месяц ежедневной практики медитации в 5 утра многое уладит. «Очень легко сказать, что ты можешь кого-то простить, но по-настоящему простить всем сердцем — самая трудная вещь в мире. Но на самом деле я простил его глубочайшим образом. Мы проделали невероятную, важную работу. Когда это было прекрасно, это было прекрасно; когда это был ад, это был ад». Она улыбается. — А потом мы стали друзьями. Пару лет назад Улай приехал к Абрамовичу домой, чтобы они смогли записать свои воспоминания. В последний раз они разговаривали в конце прошлого года, и она говорит, что он поблагодарил ее за работу. «Я был тронут. Через несколько месяцев он скончался». По ее словам, это было мирное завершение их отношений.

Марина Абрамович и ее бывший партнер Улай в Стокгольме в 2017 году.

Фото: Стен Розенлунд/Рекс/Shutterstock

Последние несколько месяцев были временем исцеления. Она, как она говорит довольно виновато, нашла изоляцию «замечательной». Болезнь Лайма, которой она заболела три года назад, означала, что у нее «низкая энергия, поэтому мне нужно было отдыхать, а я не могла, потому что мой график — это безумие. И затем в тот момент, когда все это прекращается, я могу сосредоточиться только на нескольких вещах. Я никогда не был так расслаблен, так счастлив, так сосредоточен. Я думаю, что люди боятся иметь свободное время, мы всегда стремимся заполнить нашу повестку дня до конца».

Несмотря на это, она была занята. В этом месяце Christie’s в Лондоне выставит на аукцион «Жизнь» — произведение «дополненной реальности», созданное вместе с ее партнером Тоддом Эккертом, кинопродюсером. В трехсерийном выпуске Абрамович предстанет в форме виртуальной реальности перед коллекционером в наушниках. Она вслух задается вопросом, затормозит ли пандемия искусство как товар: «У нас больше нет места, это слишком много, это слишком дорого, экономика рушится, все рушится». Однако это не будет судьбой исполнительского искусства. «Перформанс выживет, потому что перформанс всегда выживал, потому что это нематериальная форма искусства».

Абрамович также работает над мультимедийной оперой «Семь смертей Марии Каллас», основанной на ее героине, премьера которой состоялась в Мюнхене в прошлом месяце. Были репетиции в масках и на социальной дистанции, а также регулярные тесты. И Sky Arts только что поручила ей сделать четыре или пять часов перформанса для телевидения.

Затем выставка в Королевской академии художеств в Лондоне, которая должна была открыться в прошлом месяце, но была перенесена на следующий год. Ее работа основана на человеческом контакте — положит ли этому конец коронавирус? Абрамович настроена оптимистично, это всего лишь пауза, и в любом случае, говорит она: «Я действительно ненавижу компромиссы. Я не думаю, что производительность должна адаптироваться к коронавирусу. Спектакль — это отношения со зрителем — это наше электричество. Если убрать это, это не то же самое. Нам нужно подождать.» Она планирует перформанс для своего шоу в Королевской академии, «не только три часа или три дня». Шоу, отмечает она, продлится два с половиной месяца. «Я должен действительно хорошо тренироваться. Благодаря Covid я хорошо ем и сплю». Она смеется. — У меня полно времени.

Это будет первая персональная выставка женщины в главных галереях академии за ее 252-летнюю историю. «Это очень интересно, — говорит она, и на ее лице мелькает озорное выражение, — у вас есть королева, но у вас нет женщины, выступающей в Королевской академии». Она шутит, что нужно открыть все окна, чтобы очистить здание от тестостерона, но признает, что это некое давление. «Как первая женщина, я должна создать что-то, что даже лучше, чем мужчина».

Она назвала шоу After Life, «потому что я перестала умирать». После «Жизни и смерти Марины Абрамович», экспериментального музыкально-театрального спектакля, и оперы «Мария Каллас», она говорит, что с нее достаточно смерти. Она по-прежнему думает о смерти «буквально каждый божий день, но в некотором смысле думать о смерти — это не впадать в депрессию, а больше наслаждаться жизнью».

В своих мемуарах 2016 года «Прогулка сквозь стены» Абрамович живо описала свое детство в Белграде. Ее родители были героями войны и были вознаграждены высокими государственными должностями и огромной квартирой в Югославии Тито. У нее было привилегированное воспитание, но ему не хватало любви — особенно ее мать была холодной и жестокой, но как директор городского Музея искусства и революции она почитала искусство, и в детстве Абрамович получила собственную студию. . Даже когда ей было около 20 лет, к тому времени она вышла замуж (ненадолго) за другого члена своей радикальной арт-группы, но все еще жила дома, Абрамович должна была возвращаться каждую ночь к 22:00. Ее жизнь стала про свободу – от домашнего хозяйства (кочевой образ жизни, решение не иметь детей), от ожиданий, от всего. Дело не в том, чтобы доставить себе удовольствие, поясняет она. «Я не делаю то, что мне нравится, я делаю то, что сложно. Мне интересно. Свобода для меня важнее всего. Быть свободным от любой структуры, которую я не могу сломать».

Она смотрит на «женщин, застрявших с мужьями, которых они не любят — они не ломают структуры, они в ловушке. Мне очень нравится не быть таким». Через некоторое время она говорит: «Подожди!» и исчезает, прежде чем вернуться с магнитом на холодильник с (перефразированной) цитатой из всех людей неолиберальной героини правых США Айн Рэнд. «Я пойду читать», — говорит она и надевает стильные очки в черной оправе. «Вопрос не в том, кто мне позволит, а в том, кто меня остановит». Мне это нравится».

Абрамович (слева) на выставке «Марина Абрамович: Художник присутствует» в Музее современного искусства в Нью-Йорке в 2010 году. Фото: Эндрю Х. Уокер/Getty

Абрамович кажется удивительным, что в следующем месяце ей исполнится 74 года. «Вы видите изменение энергии; вы должны иметь дело с этим, и вы должны иметь дело с этим с большим количеством юмора. Вы должны сделать каждый день счастливым днем. Это абсолютно правило. Я сказал себе, что несчастье и депрессия — это роскошь, которую я не мог себе позволить».

Она, кажется, сделала свою лучшую работу после 40 лет. Она согласна? «Я думаю, что в свои 20 и 30 лет я проделал большую работу, но время для перформанса было неподходящим. Перформанс вообще не считался мейнстримным искусством. Я думаю, что настойчивость важна». По ее словам, после 50 лет работы «ты становишься по-настоящему зрелым. Как старое вино». Она смеется.

В 70-е они с Улаем написали великий манифест жизни и искусства. Ее собственный манифест «Жизнь художника» подчеркивает важность тишины и уединения и предлагает другие полезные советы, не ограничивающиеся художниками («художник не должен убивать других людей» — примите это, конспирологи). Она все еще живет этим? «Я очень много делаю», — говорит она. «Вы не должны влюбляться в другого художника, а я на самом деле влюбился в кого-то, кто не является художником, и это огромная разница, потому что я уже дважды совершал эту ошибку. На самом деле нет, три раза. О, Боже мой, давай не будем считать». Она смеется. — Знаешь, я нарушаю правила.

Марина Абрамович ć: Гадкий утенок на BBC One в воскресенье, 11 октября, в 22:30

Марина Абрамович — 146 Произведения, биография и шоу на Artsy

Перейти к основному содержанию

9,9 тыс. подписчиков

Bio

Просмотреть все прошедшие выставки и выставочные стенды

Обзор

Работы на продажу (94)

Результаты аукциона

Избранные работы

Имя художника
Название работы
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер 9 0003
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер

Основные моменты карьеры

Персональная выставка в крупном учреждении

Пример названия выставки и еще 10

Групповая выставка в крупном учреждении

Музей Образцового Искусства (Пример) и еще 33

Собраны крупной организацией

Пример и еще 5

Достижения

Активный Вторичный Рынок

Последние результаты аукционов в базе данных Artsy Price.

Высокий аукционный рекорд

85,0 млн долларов США, Phillips, 2022

Художественные партии

Продажа работ из вашей коллекции

Получите выгодные предложения от ведущих мировых аукционных домов и галерей, чтобы получить ваши работы на продажу. Это просто и бесплатно.

Отправить сейчас

Iconic Collections

Работы на бумаге
От $500
Работы на бумаге
От 500 долларов США
Работы на бумаге
От 500 долларов США
Работы на бумаге 9000 3
От $500
Работает на бумаге
От $500
Работает на Бумага
От $500
Работы на бумаге
От $500
Работы на бумаге
От $500

Работы на бумаге

От $500

Работы на бумаге
От $500

Работы на продажу

Имя исполнителя
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
0062 Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер
Имя художника
Название произведения
Партнер

Статьи

Какой-то художник
Местоположение
Какой-то художник
Местонахождение
Какой-то художник
Местоположение
Какой-то художник
Местоположение
Какой-то художник
Местоположение
Какой-то художник
Местоположение
Какой-то художник
Местоположение
Какой-то художник
Местонахождение

Родственные исполнители

Имя исполнителя
Национальность, р.