Драгоценности баланчина: Драгоценности
Драгоценности
«Драгоценности» – один из самых любимых в России балетов Баланчина. В Мариинском театре он давно уже стал визитной карточкой этого хореографа, а в мире – визитной карточкой самого Мариинского театра. Что неудивительно: ведь кульминацией балета становится близкая нашим артистам тема русской классической школы, из недр которой вышел и американец Баланчин, величайший хореограф ХХ века.
Как мы знаем, Джордж Баланчин, он же Георгий Мелитонович Баланчивадзе, родился в Петербурге, учился в знаменитом Театральном училище (ныне Академия русского балета имени А.Я. Вагановой), работал в Мариинском театре – и только в 1924 году уехал за границу, где сперва был «Русский балет» Дягилева, а потом – tabula rasa «безбалетной» тогда Америки. Гражданин мира, он легко входил в новые культурные пространства, но школу свою чрезвычайно ценил, и именно сплав этой классической школы со свободным и модернистским мышлением лег в основу его творчества. И «Драгоценности» – одна из точек пересечения его наследия с русской школой.
Вместе с тем для самого Баланчина этот балет не совсем обычен. Во-первых, он слишком конкретен. Не сюжет, нет (Баланчин, конечно, и здесь остается апологетом бессюжетного балета, чистого танца), не сюжет, хотя вполне материальные образы лежат в его основе. В 1967 году Баланчин, который уже тридцать лет последовательно подводил публику к восприятию чистого танца, доведенного до той степени условности, какая есть лишь у музыки, ставит балет про драгоценные камни, в духе самых архаичных аллегорий! И еще рассказывает трогательную историю о том, как Натан Мильшейн, его приятель и великий скрипач, познакомил его, Баланчина, с ювелиром Клодом Арпельсом, и как он, Баланчин, восхитился его коллекцией «потрясающих камней», и как решил непременно поставить балет «про камни» (точнее, балет в костюмах, украшенных изумрудами, рубинами и бриллиантами, на музыку Форе, Стравинского и Чайковского). И невинно добавляет: «Я ведь грузин, я люблю красоту!» Ну, а в словах про то, что от мысли о четвертой части (сапфиры и Шёнберг) он отказался лишь потому, что «цвет сапфиров трудно воспроизвести на сцене», лукавую улыбку Баланчину уже не скрыть. Он обожал такие маленькие мистификации и этот легкомысленный тон, которым намеренно опрощал суть своих блистательных сочинений – потому, вероятно, что вообще не считал нужным выражать ее в слове. Но полагалось писать комментарий – и вот он то сравнивал работу хореографа с искусством шеф-повара, то придавал обязательному synopsis (краткому содержанию) своих балетов нарочито наивную интонацию. Например, писал вот так: «Затем идет вариация солистки на легкую, приподнятую музыку. За ней следует танец другой солистки». Или вот так: «Просто мы со Стравинским решили использовать эту музыку, приспособив ее для ведущей пары танцовщиков, солистки и кордебалета девушек и юношей».
На самом деле все эти камни, и этот цвет, и связанная с ними символика подтолкнули Баланчина к созданию сложнейшего по форме и легчайшего по ощущению виртуозного опуса. «Драгоценности» состоят из трех частей: изумруды – зеленая, рубины – красная и бриллианты – белая. Баланчин здесь, как никогда, упоен возможностями трехчастной формы: три части на музыку трех более чем разных композиторов автономны настолько, что их нередко дают как отдельные балеты, и в то же время они так объединены общим замыслом, что подлинный объем получают только в целостном варианте. Даже костюмы – длинные тюники романтизма в «Изумрудах», коротенькие юбочки «Рубинов» и классические пачки «Бриллиантов», сведенные вместе, обнажают множество смысловых слоев: три культуры, три балетных эпохи, три облика и три типа балерины.
Про «Изумруды» Баланчин написал, что если эта часть что-либо изображает, то это могут быть его воспоминания о Франции: «Франции элегантности, комфорта, моды и духов»… Однако никакого комфорта и моды там нет, а есть нежная танцевальная ткань, танцевальные отклики на неясные зовы музыки Форе и, между прочим, реминисценции из русских классических балетов. Как знать, может, здесь преломился образ самой его парижской юности, еще переполненной русской и детской памятью? Хотя с дерзким молодым Баланчиным скорее ассоциируются «Рубины».
«Рубины», вторая часть, выглядят энергичным контрастом первой. Они поставлены остро, весело, артистично, с пикантной нотой иронии. Баланчин здесь вступает, как в азартную игру, в диалог и веселое соперничество со Стравинским: собственно, эта пикировка хореографии с музыкой и есть внутренний сюжет «Рубинов». Но и конкретная образность тут тоже есть: хоть Баланчин и уверяет, что вовсе не имел в виду образ Америки, конечно, он тут читается довольно явно –Америки джазовой, спортивной, и жизнелюбивой.
«Бриллианты» же – это, конечно, русская часть, и дело здесь не только в Чайковском. Это царственный образ петербургского академического балета, это образ венца, вершины – и одновременно полный восхищения и поклонения его портрет, созданный тем, кто давно уже стал великим американцем.
Инна Скляревская
«Изумруды». | «Изумруды». | «Изумруды». | «Изумруды». | «Изумруды». | «Изумруды». | «Рубины». | «Рубины». | «Рубины». | «Рубины». | «Рубины». | «Рубины». | «Рубины». | «Бриллианты». | «Бриллианты». | «Бриллианты». Фото Дамира Юсупова. | «Бриллианты». | «Бриллианты». | «Бриллианты». | «Бриллианты». | «Бриллианты». |
Большой впервые показывает абсолютный шедевр хореографии XX столетия — трехчастный балет Баланчина «Драгоценности».
1. Екатерина Шипулина, Владислав Лантратов.2. Екатерина Крысанова, Вячеслав Лопатин.
3. Ольга Смирнова, Семен Чудин.
Фото Дамира Юсупова.
«Драгоценности», поставленные Джорджем Баланчиным для его труппы Нью-Йорк сити балет в 1967 г., вошли в историю как первый «полнометражный» бессюжетный балет. Его ждала счастливая судьба: он обошел многие сцены мира и неизменно пользовался громким успехом.
История создания великого произведения искусства всегда обрастает множеством легенд. Существует версия, что хореограф Баланчин и ювелир Клод Арпель познакомились, будучи в гостях у третьей знаменитости — скрипача Натана Мильштейна. Но выяснили, что их интересы «пересекаются», когда Баланчин обозревал витрины магазина знаменитого ювелирного дома Van Cleef & Arpels на Пятой авеню. Арпель спустя десятилетия хранил впечатления, полученные от просмотра спектаклей Дягилевской антрепризы. Баланчину, завороженному блеском драгоценных камней, пришла идея поставить балет, в котором танец мерцал бы и переливался, подобно свету, играющему на их гранях.
Считается также, что каждый камень символизировал один из трех этапов жизненного и творческого пути балетмейстера: «Изумруды» на музыку Г. Форе отражали изысканность и элегантность Франции, присущие также и французской балетной школе, «Рубины» на музыку И. Стравинского отдавали дань острым синкопированным ритмам Америки с ее Бродвеем, а «Бриллианты» (музыка — П. Чайковского) стали ностальгическим воспоминанием о кристальной чистоте школы императорского петербургского балета.
Компания Van Cleef & Arpels, которой выпала честь стать вдохновительницей одного из самых знаменитых хореографов XX века, сама вдохновлялась искусством балета еще задолго до исторической встречи Баланчина и Клода Арпеля. «Танцующая» брошь, изображение которой украшает афиши нынешней премьеры в Большом (она называется «Испанская танцовщица»), была создана в 1941 г. С тех пор ювелиры фирмы не раз обращались к танцевальным мотивам. Кульминации же своей эти мотивы достигли в 2007 г., когда «Драгоценности» были поставлены в Лондоне в королевском театре Ковент-Гарден. Тогда в честь 40-летия мировой премьеры шедевра Баланчина была разработана и представлена коллекция Ballet précieux — Драгоценный балет.
Прославленный ювелирный дом стал партнером Большого на выпуске нынешней премьеры. Благодаря тесному сотрудничеству с компанией Van Cleef & Arpels спектакль Большого будет одет в эксклюзивные одежды: художник по костюмам Елена Зайцева и сценограф Альона Пикалова были допущены в святая святых — «архивные» хранилища ювелирного дома, где изучили самые знаменитые экспонаты, также ставшие для них отправной точкой в работе над новым спектаклем.
Почти ни один опус, посвященный «Драгоценностям», не обходится без упоминания цитаты из рецензии известного американского балетного критика английского происхождения г-на Клайва Барнса. Она настолько эффектна, что трудно противиться искушению:
«Едва ли Джордж Баланчин когда-либо прежде создавал опус, в котором замысел нашел бы столь прочную опору, изобретательность была бы столь образной, а концепция столь впечатляющей, как в трехактном балете, мировая премьера которого состоялась вчера на сцене Театра штата Нью-Йорк».
Несколько реже цитируется другое его высказывание, еще более афористичное, в котором восхищение сквозит тем больше, что оно приправлено изрядной долей юмора: «Драгоценности» — это «словно и завтрак, и ланч, и обед у Тиффани».
Потому что драгоценности Баланчина — и есть воплощение настоящего романа с камнем, эфемерного, как сама мечта, не предназначенная для хранения в сундуках и сейфах.
Опубликованы премьерные составы.
Драгоценности, отзывы на спектакль, постановка Большой театр – Афиша-Театры
БЕЗ «ДРАГОЦЕННОСТЕЙ» МОЖНО И ПРОЖИТЬ,
А ВОТ БЕЗ «ЛЕБЕДИНОГО ОЗЕРА»…
Грёзы о Большем…
Сколько раз в жизни вы были в Большом театре? Средний москвич скажет вам, что раза три-четыре за всю жизнь, а то и один…
Я первый раз попала туда на оперу «Война и мир», когда училась в советской школе. Вспоминаю смутно, но с радостью.
На балет тогда попасть быЛо почти нереально. Смотрела в КДС классику Большого балета: «Спартак», «Гаянэ», «Жизель» и др. Там же впервые увидела и Светлану Захарову в «Баядерке».
И вот, случились два её спектакля «AMORE» в марте 14 и 15.
Она удивительная! Замечательная! Божественная! Когда видишь её танец, то понимаешь, что такое настоящее искусство балета, которое продолжает пленять и удивлять. Что это не просто движение под музыку, а нечто большее и большое.
Но если бы мне не удалось увидеть Захарову в классике «Лебединого озера» и «Баядерке», то я была бы не столь зачарована, потому что чудо балета Захаровой наиболее очевидно именно в классике.
Я понимаю, что хочется разнообразия, что есть замечательные молодые танцовщики хореографы, которым тоже есть что показать. Из 3-х спектаклей вечера 14 марта мне понравился более всего последний — «Штрихи через хвосты» на симфонию Моцарта – это было захватывающее зрелище, в котором царствовали мужчины. Впервые поняла, что это такое – мужской танец. К сожалению, балерина играет второстепенную роль в этом замечательном мужском балете. «Франческа да Римини» и «Что-то там после дождя» стираются из памяти мгновенно. Первый балет хорош, но… О втором и говорить не хочется…Я увидела только, что много одаренных жаждут своего звёздного часа на сцене.
Публика в театре чётко делится на своих и проходных. Я отношусь к тем, кто запла-тили огромные деньги, но были слегка разочарованы. За неделю до спектакля в кассе театра оставались только очень дорогие 8 билетов. В день спектакля на многих сайтах, торгующих билетами, можно было купить гораздо дешевле. Видимо, билеты просто держали, чтобы поднять цену. Получается, что главный театр страны – это просто коммерция в чистом виде. Кто может позволить себе увидеть Захарову – наше национальное достояние?
Получается, или очень богатые россияне и иностранцы, или совсем фанаты, как и я.
Самое интересное, что настоящий классический балет в Большом театре идет крайне редко и в основном в зимний период. Так, «Лебединое озеро» вы не сможете увидеть в театре до зимы следующего года. Нет и «Спящей красавицы», «Щелкунчика». Какое-то недоразумение, что спектакли, составляющие гордость и славу русского балета, в Большом вы и не увидите!? Почему так? Ответа нет. Какие-то зарубежные хореографы и Ратманский, слегка разбавленный Григоровичем.
Есть две сцены в театре, а идут иногда «Драгоценности» и «Светлый ручей». Новые «Герой нашего времени» и «Онегин» — это тоже балеты, но станут ли они событиями в искусстве? Хочется ли мне, простому зрителю, столь дорогих разочарований???
Казалось бы, главный театр страны, Большой балет, шедевры которого хочется увидеть многим тысячам наших людей.… Вы поймите простого российского зрителя, не искушенного вашими интригами! Хочется увидеть Захарову в «Лебедином», в «Жизели»(балета нет вообще!)!!!!!
Как же нам быть, простым смертным!??? Остается уповать только на фильмы и видео в интернете сомнительного качества…
«Драгоценности» в тусклой оправе – Газета Коммерсантъ № 82 (4867) от 10.05.2012
На исторической сцене Большого театра состоялась самая громкая премьера сезона — балета «Драгоценности» Джорджа Баланчина, поставленного в партнерстве с ювелирным домом Van Cleef & Arpels американскими специалистами из Фонда Баланчина. Новое приобретение разглядывала ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Премьера балет
Этот балет, состоящий из трех независимых частей («Изумруды» на музыку Форе, «Рубины» на музыку Стравинского и «Бриллианты» на музыку Чайковского) хореограф Баланчин поставил в 1967 году, вдохновившись посещением нью-йоркского бутика и знакомством с его владельцем Клодом Арпелем. С тех пор ювелирный дом считает своей непреложной обязанностью принимать участие в постановках этого балета по всему миру. Московским «Драгоценностям» он обеспечил новую оправу — оригинальные декорации и костюмы взамен исторически принятых, американских, работы Барбары Карински. В приватных разговорах функционеры Большого именовали костюмы американки не иначе как секонд-хенд и вслед за французами, доверившими оформление своих «Драгоценностей» Кристиану Лакруа, ангажировали собственных мастеров — сценографа Альону Пикалову и художницу по костюмам Елену Зайцеву.
С них-то и приходится начинать рецензию, потому что блеск московских «Драгоценностей» оказался притушенным во многом благодаря усилиям этих дам. Можно допустить, что, выкрасив кулисы и задник в темно-мышиный цвет, госпожа Пикалова имела в виду футляр, в котором будут переливаться драгоценные па Баланчина. Однако сожравшая все освещение тусклая коробка сцены оказалась похожа на затрапезный упаковочный ящик. Зеленые и пурпурные полосы из квадратов, похожих на стеклопластик, вертикально расчленяли задник и, по идее, имитировали «невидимую оправу» — знаменитое крепление драгоценностей, изобретенное домом Van Cleef & Arpels. Однако напрашивались ассоциации иного плана — в диапазоне от зала ритуальных услуг до стенок общественных туалетов в пристойных советских учреждениях. На таком фоне костюмы казались наименьшим из зол, хотя расшитые стразами прозрачные рукавчики пачек изрядно укорачивали руки танцовщиц-«бриллиантов» (этот балет, кстати, каким-то чудом избежал серой фанерной упаковки и выглядел наиболее оптимистично), а вишневые атласные костюмчики, перерезанные на талии золотой тесьмой и дополненные двумя перекошенными воланами мини-юбок, не просто полнили девушек-«рубинов», но определенно направляли воображение зрителей в недра старинного борделя.
Кстати, «Рубины», попавшие в коллекцию Большого еще в 2010 году, выглядели наиболее уязвимо, хотя танцевали их не дебютанты, а артисты, попавшие в состав еще два года назад. Екатерина Шипулина, исполнявшая сольную партию, за это время заметно отяжелела, так что ее жете казались скорее падением, чем попыткой взвиться в воздух, а адажио разворачивалось с ощутимым скрипом. К тому же «соблазняющие» ужимки, которыми балерина обильно уснащала и без того соблазнительные па, придавали ее танцу налет вульгарности. С той же неуместной развязностью вел себя и женский кордебалет, улыбавшийся до ушей, в то время как четверка мужчин хранила похоронную серьезность. Ведущая пара — Екатерина Крысанова и Вячеслав Лопатин — тоже не нашла общего языка: балерина играла начинающую даму полусвета, ее партнер — радостного тинейджера. И никакие технические заслуги обоих не искупили этого противоречия.
«Изумруды» — самая неброская и тонкая часть триптиха, всю прелесть которой можно оценить разве что в Парижской опере, была исполнена москвичами корректно, но скучно. Фирменное очарование новой балерины Большого — экс-петербурженки Евгении Образцовой, исполнявшей все па и port de bras с одинаковой ровностью и мягкостью,— не восполняло отсутствие той своенравной переменчивой женственности, без которой эта партия кажется слишком скупой на хореографические события. Ее партнер, юный Владислав Лантратов, поразил зрелым кавалерским мастерством в труднейших поддержках-переносах и совсем детской недоработанностью стоп. Вторая балерина, жизнерадостная Анна Тихомирова, была слишком счастлива от получения партии, чтобы всерьез задуматься о ее таинственном содержании и тонкостях общения с партнером (Александром Волчковым) в тех бесчисленных променадах, которые составляют основу их дуэта. В результате лучшей «изумрудной» драгоценностью оказалась широкоплечая артистка кордебалета Янина Париенко, танцевавшая па-де-труа: у девушки выявилось безошибочное чутье на баланчинский стиль и балеринская повадка, делавшие точным и значительным каждое ее па.
Пожалуй, главной драгоценностью премьеры следует признать новое приобретение Большого — с боем отбитую у Мариинского театра выпускницу Вагановской академии Ольгу Смирнову. Это — типично «белая» балерина, лирическое дарование которой (вкупе с надмирной невозмутимостью) напоминает юную Ульяну Лопаткину, с той разницей, что безупречные линии адажио новой балерины не требуют корректировки. Ее партнер Семен Чудин, пополнивший коллекцию премьеров Большого также в этом сезоне, отличился кавалерской предупредительностью, идеальным большим пируэтом и неоправданно небрежными «проходящими» движениями — косолапыми сиссонами и глиссадами.
Что же касается труппы в целом, то работала она старательно и почти интеллигентно, и вовсе не беда, что парочка рядовых «бриллиантов» поскользнулась от волнения на самых видных перестроениях. Так что все же с московской коллекцией «Драгоценностей» (а перечисленными артистами она не ограничивается — для центральных партий подготовлены аж три состава, и многие имена вселяют весьма радужные надежды), не стыдно появляться в свете, если, конечно, прилежно полировать ее перед каждым выходом.
Мал золотник Балет «Драгоценности» Баланчина украсила юная танцовщица: Культура: Lenta.ru
На майских праздниках на исторической сцене Большого театра прошла одна из самых важных, и уж точно ярких, премьер сезона. В ГАБТ показали «Драгоценности», триптих выдающегося хореографа XX века, создателя американской балетной школы Джорджа Баланчина. Балет, впервые поставленный в Москве целиком, вписался в концепцию Большого, и если сам не стал откровением, то явил публике танцовщицу удивительного дарования.
Выходец из России Баланчин (Георгий Баланчивадзе) поставил бессюжетный балет «Драгоценности» для труппы Нью-Йорк Сити балет, которой он к тому времени руководил уже около 20 лет, в 1967 году. Балет из трех частей на музыку разных композиторов («Изумруды» на музыку Форе, «Рубины» — Стравинского и «Бриллианты» — Чайковского) Баланчин спустя пять лет привез на гастроли в СССР. В постоянном репертуаре российского театра «Драгоценности» появились в 1999-м — в Мариинке, теперь к ней присоединился и Большой, в 2010 году уже поставивший одну часть — «Рубины».
Джордж Баланчин в 1976 году. Фото (c)AFPLenta.ru
Руководство Большого упорно вело переговоры с Фондом Баланчина, чьим согласием и поддержкой необходимо заручиться театру, чтоб перенести на свою сцену какое-либо творение балетмейстера. Более того, балеты Баланчина ставят под чутким руководством представителей Фонда, часто бывших танцовщиков хореографа. Российским артистам помогала, например, Мэррил Эшли, ныне педагог-репетитор, а в прошлом одна из любимых балерин Баланчина и единственная, танцевавшая во всех частях «Драгоценностей».
Фонд же разрешил сделать Большому оригинальные декорации и костюмы, что в истории «Драгоценностей» происходит чуть ли не впервые — обычно театры воссоздавали первоначальные костюмы, придуманные американской художницей Барбарой Карински. Таким образом, ГАБТ хоть какое, но новшество выдал, правда, часть художественного оформления, отсылающая к «большому стилю» Большого театра, вызывает вопросы.
Сценограф Альона Пикалова решила сделать сцену темно-серой, а фон, по ее собственному признанию, активным — для этого заднюю часть сцены в «Изумрудах» и «Рубинах» «упаковали» соответственно в изумрудного и рубинового цвета вертикальные полосы, созданные по особым технологиям из кристаллов. В итоге воздушный фон Баланчина исчез, а свет из мрачной глубины оказался достаточно сильным, отвлекающим от танцевального действа и главных героев балета. Костюмы работы Елены Зайцевой, блестящие, но все же не критично, несколько отяжелили танец своим покроем. На деформацию танцовщиц в «Рубинах», например, обращает внимание балетный критик «Коммерсанта» Татьяна Кузнецова; кстати, Зайцева рассказывала, что именно костюмы для «рубинов» дались ей тяжелее всего — их Фонд Баланчина утвердил не с первого раза.
Репетиция сцены из «Драгоценностей». Фото РИА Новости, Илья Питалев
Lenta.ru
Внимание же зрителей должно быть приковано к артистам балета и танцу, отражающему музыку и передающему характер камня. Рождение балета «Драгоценности» обросло множеством легенд, главная же из них гласит, что Баланчина на эту постановку вдохновила коллекция драгоценных камней ювелира Клода Арпельса — в 1967 году он посетил его бутик Van Cleef & Arpels, который до сих пор принимает участие в создании новых вариантов «Драгоценностей».
Для Баланчина, родоначальника неоклассического балета, основополагающим был синтез танца и музыки: характер музыкального произведения задавал хореографию. Многие композиции балетмейстера бессюжетны – в них нет литературной основы, и она Баланчину была не так важна; его интересовал танец как таковой, сконструированный музыкой.
Нет никаких историй и в «Драгоценностях», «Мистер Би», как называли хореографа, лишь говорил, что элегантные «Изумруды», возможно, связаны с его воспоминаниями о Франции. Далее критики додумали все за мастера: три страны, три города (Париж, Нью-Йорк — «Рубины», Петербург — «Бриллианты»), три разные хореографические школы. Баланчин, окончивший балетную школу при Мариинке, в 1924 оказался в Париже, где с успехом ставил для «Русского балета» Дягилева, в 1933-м уехал в США и там, сперва трудно, начал «строить» американский балет.
«Драгоценности» отражают главные периоды жизни и творчества хореографа и, конечно, его привязанности и пристрастия: здесь есть музыка Стравинского (Каприччио для фортепиано и оркестра), его друга и вдохновителя, и Чайковского (Третья симфония в ре мажоре), перед которым хореограф преклонялся. На музыку Чайковского Баланчин поставил более двадцати балетов, всего же его обширное творческое наследие насчитывает около 420 постановок.
Репетиция сцены из «Драгоценностей». Фото РИА Новости, Илья Питалев
Lenta.ru
Наследник Петипа, продолжатель классических традиций и абсолютный новатор, Баланчин ускорил темп танца и значительно усложнил танцевальные па, подарив современным хореографам новую пластику, которую они уже развили практически до акробатики. Воплощением нового классического танца на сцене ГАБТ занимаются ведущие артисты труппы – они следуют инструкциям баланчинских преподавателей. Интерес зрителей к балету набирает силу от акта к акту, и если в «Изумрудах», несмотря на старания очаровательной примы Евгении Образцовой, поступившей в ГАБТ из Мариинки, можно и поскучать, то во время полонеза в «Бриллиантах» публика не отрывает глаз от сцены.
В «Рубинах» танец «заряжает» ведущая пара Екатерина Крысанова и Вячеслав Лопатин, в «Бриллиантах» украшением оказался дуэт Ольги Смирновой и Семена Чудина. Главным открытием премьеры стала именно Смирнова, в этом сезоне зачисленная в труппу ГАБТ, исключительного таланта и техники выпускница Академии Вагановой, на которую также претендовала Мариинка. Смирнова — идеальная балерина для классических и неоклассических постановок, которую можно смело зачислить в главные надежды русского балета.
«Драгоценности» очень сложная работа по музыкальности и настроению, и иногда танцовщики в своих настроениях явно не совпадали; как и недоставало некоторым легкости в исполнении. По словам историка балета и театроведа Вадима Гаевского, знатока творчества Баланчина, «Драгоценности» требуют невероятно тщательной и долгой подготовки и тренировки. Надо сказать, что после просмотра балета в ГАБТ и впрямь хочется, чтобы труппа все еще продолжала тщательно и долго репетировать.
В целом Большой замахнулся на Баланчина не зря — репертуар театра пополнился ярким балетом величайшего хореографа, поставленного хоть и с оформительскими отклонениями, но все же «по баланчинским стандартам». В разговоре с «Лентой.ру» Гаевский отметил, что премьера, которую лично он ждал, безусловно, важное событие для театра. Равным же по значению премьере историк назвал появление на сцене Большого театра Ольги Смирновой.
Дж.Баланчин. Балет «Драгоценности» — musicseasons
Для талантливого человека источники вдохновения находятся повсюду. Балетмейстер Джордж Баланчин, несомненно, принадлежал к числу талантливых людей – и однажды вдохновение посетило знаменитого хореографа при созерцании витрин ювелирного магазина фирмы «Van Cleef & Arpels». Следует заметить, что эта фирма питала особую любовь к балетному искусству: начиная с 1941 г., в ее коллекциях не раз появлялись броши и иные украшения в форме танцующих балерин. Дж.Баланчин утверждал, что любит красоту, как все грузины – и красота изумрудов и рубинов захватила его… Вот так и родился замысел балета «Драгоценности».
Этот необычный балет – как и большинство произведений Дж.Баланчина – бессюжетен, но назвать его бессодержательным было бы ошибкой. Содержание в «Драгоценностях» присутствует, и весьма глубокое… Первоначально хореограф планировал сделать балет четырехчастным – в заключительной части предполагалось использовать музыку А.Шёнберга и изобразить сапфиры, но потом Дж.Баланчин решил, что цвет этих камней слишком сложно будет передать на сцене, и постановка стала трехчастной. Существует версия, что истоком такой композиции послужила любовь к трем различным между собою женщинам – но это относится к области скорее легенд, чем достоверных фактов. Более обоснованным представляется трактовка «Драгоценностей» как своеобразного объяснения балетмейстера в любви к трем странам, каждая из которых сыграла в его жизни определенную роль. В то же время три части произведения воплощают три эпохи в истории балета.
Первая часть «Драгоценностей» – «Изумруды» – связывается с воспоминаниями о Франции, где Дж.Баланчин некогда начинал свою балетмейстерскую деятельность в труппе С.Дягилева. Франция запомнилась ему как страна элегантная и изысканная, как «страна комфорта, моды и духов». Это неоромантическая композиция на музыку Г.Форе к пьесам «Шейлок» и «Пеллеас и Мелизанда».
Вы видите не полный текст статьи. Оформите подписку, чтобы увидеть материал целиком.
Вы можете прочитать текст не оформляя подписку. Оплатите доступ к материалу на одни сутки.
О драгоценностях Джорджа Баланчина — Балет Сан-Франциско
Балет эмоций и контрастов
драгоценностей Джорджа Баланчина были частью цифрового сезона 2021 года SF Ballet.
« Jewels » Джорджа Баланчина, созданная для New York City Ballet и широко исполняемая труппами по всему миру, представляет собой хореографический триптих, уникальное сочетание стилей и музыки, образующее контрастное, но дополняющее друг друга целое.Каждый фрагмент того, что танцевальный критик Арлин Кроче назвала «букварью Баланчина», раскрывает грань творчества хореографа и вызывает конкретное время и стиль балета. Вместе три мини-балета создают вечер танца, который строится из мечтаний о изумрудов через джазовый динамизм Рубинов и ощущения величия имперской России, которая составляет бриллиантов . В отличие от большинства полнометражных балетов, рассказывающих историю, Jewels ’raison d’être состоит только из одного: танца.
Jewels вошел в репертуар балета Сан-Франциско в течение репертуарного сезона 2002 года и вновь появился в следующем году. Хотя компания танцевала как Rubies , так и Diamonds как отдельные балеты, прошло 11 лет с тех пор, как Jewels полностью появились на сцене Оперного театра Военного мемориала.
Баланчин сказал, что его балет с драгоценными камнями и украшенными драгоценными камнями костюмами был частично вдохновлен его знакомством с ювелиром Клодом Арпелсом, чьей коллекцией драгоценных камней он восхищался.Какое-то время казалось, что трио из Изумрудов , Рубинов и Бриллиантов могло бы стать квартетом, но, как триптих, динамично. (Баланчин рассматривал возможность включения сапфиров, но отказался от этого, поскольку считал, что цвет слишком сложен для воспроизведения на сцене.) По словам репетитора Баланчина Элиз Борн, которая вместе с Сандрой Дженнингс поставила Драгоценностей на балете Сан-Франциско, триптих «похож на красивый еда. У вас есть закуска, у вас есть основное блюдо, и у вас есть большой десерт в конце, который составляет бриллиантов .”
Что делает драгоценности Баланчина такими неподвластными времени
Давным-давно я был подростком, меня только что взяли в труппу New York City Ballet. Я обнаружил, что стою в категории B-plus в самом дальнем углу сцены Государственного театра, сжимая руку товарища по тинейджерскому корпусу Шона Стивенса. Хотя обширная сцена была заполнена десятками талантливых танцоров, больше всего меня поразили двое, которые стояли впереди и в центре: Сюзанна Фаррелл и Питер Мартинс. С внезапной и стремительной удачей маэстро Роберта Ирвинга вся мощь Баланчина и Чайковского заполнила сцену, и начались последние триумфальные моменты «Бубнов».
Питер Мартинс и Сюзанна Фаррелл в «Драгоценностях». Фото любезно предоставлено архивом Dance Magazine.
Оглядываясь назад на тот момент, определяющий мою карьеру, я думал, что это был, я подозреваю, что никто, кроме моей матери, не наблюдал за мной. Неважно. Быть частью шедевра, известного как Jewels Джорджа Баланчина, было достаточно приятно.
Jewels остается фирменным произведением New York City Ballet, но уже не эксклюзивом труппы Баланчина. Jewels смотрят и исполняют люди со всего мира, а по случаю 50-летия балета в этом году его представят несколько трупп. В этом месяце балет Большого театра, Парижская опера и балет NYCB даже делили сцену для специального выступления Jewels на фестивале Линкольн-центра.
Ольга Смирнова и Семен Чудин из Большого театра в «Бриллиантах». Фото Елены Фетисовой, любезно предоставлено Большим
При рассмотрении того, какие балеты являются ключевыми произведениями Баланчина, «Изумруды», «Рубины» и «Бриллианты» могут не попасть в список.Эти места могут быть зарезервированы для Serenade, The Four Temperaments, Concerto Barocco и Agon. Тем не менее, Драгоценностей уникален, поскольку стоит особняком как первый трехактный балет без истории. Оглядываясь назад, можно сказать, что это был прорыв. По сути, не было никакой связи между тремя работами, за исключением общего знаменателя костюмов цвета драгоценных камней и названий драгоценных камней. Не совсем кассовое золото. Возможно, беспокойство по поводу продажи билетов побудило компанию запрограммировать три премьеры с фильмом Баланчина «Блудный сын» .Вскоре после дебюта 1967 года было добавлено общее название « Jewels », объединившее три разрозненные работы.
Важно поместить Jewels в соответствующий исторический контекст. New York City Ballet переехал в новые раскопки всего за три года до премьеры. По сравнению с более интимной сценой в центре города, Государственный театр в Линкольн-центре, должно быть, напоминал футбольное поле. С более широкой и глубокой сценой хореограф решил растянуть. За трехлетний период мы стали свидетелями открытия квартета Брамса-Шенберга и Дон Кихота , а также переработку Ballet Imperial и Щелкунчик , а также телевизионной версии «Сон в летнюю ночь» ; все балеты с большим составом.Также значительно увеличилось количество танцоров в составе.
Jewels экспериментирует с недавно обретенным пространством таким образом, чтобы проиллюстрировать работу Баланчина того времени. Хореография, кажется, исследует новые измерения с продуваемым всем ветром корпусом в «Изумрудах», несущимся к публике и удаляющимся от нее. Нечеловеческое растяжение повсюду в «Рубинах», а в «Бриллиантах» 34 танца за кулисами и за кулисами, как будто даже футбольное поле слишком ограничено для шагов Баланчина.
Мы ищем смысл и связь в каждой из трех работ, которые Баланчин не хотел предлагать. Когда его спросили, о чем были «Рубины», он ответил: «Это около 20 минут». Критики и ученые, однако, часто указывают на националистические темы в Jewels , подчеркивая, что Баланчин провел значительные периоды своей жизни в России, Франции и Америке.
«Изумруды» часто называют одой Франции. Виолетта Верди согласилась, приписав вдохновение атмосферной музыке Габриэля Форе.Сама Верди, возможно, послужила источником вдохновения для французской темы. Мими Поль, мать которой была швейцаркой француженкой, тихой грацией уравновесила пыл Верди.
Виолетта Верди и Жан-Пьер Боннефу в фильме «Изумруды». Фото любезно предоставлено из архива журнала Dance Magazine
Патрисия МакБрайд и Эдвард Виллелла в «Рубинах» привлекли внимание американцев, чему способствовала джазовая партитура Игоря Стравинского. Каждый танцор обладал обаятельным поведением девушки по соседству / парня по соседству — свежим, спонтанным, выходящим прямо из носка.Виллелла вспоминает, как Баланчин постоянно возвращался к шутливой теме кобылки и жокея. Виллелла и Патрисия Макбрайд буквально бегают рысью и шагают по участкам фигуры, временами создавая впечатление, что они держат хлыст.
«Бриллианты» пропитаны традициями имперского русского величия — возможно, дань уважения Мариинскому театру детства Баланчина. Головной убор Фаррелла выглядит так, будто это мог быть подарок от самой царицы. Гармоничный баланс и вздутие оркестровой партитуры Чайковского, великолепно инкрустированные драгоценностями костюмы мадам Каринской и 34 элегантных танцора напоминают нам, что разрушитель форм, принесший нам Agon , уважал симметрию и зрелищность так же сильно, как он любил привлекательные инновации.
Он также поместил Фаррелла в центр этого современного поклонения традициям. Фаррелл ни в коем случае не была традиционной балериной. Она была раскованной и непредсказуемой в каждом движении, дикой и спонтанной, с умными фразами и готовностью позволить своим длинным ногам летать. С Фарреллом в эпицентре этого традиционного балета Баланчин дал традиции свежий слой краски, переработку и преображение. Jewels берет начало в традиции, опираясь на нее, вырываясь из нее и являясь еще одним изящным звеном в эволюционной цепи классического балета.
Молодые танцоры говорят мне, что им нравятся «традиционные вещи вроде Баланчина». Глоток. (Здесь внезапно подтверждается, что я действительно не миллениал.) Но мнения тех смекалистых подростков напоминают нам, что прорывы художников 20-го века, таких как Баланчин, являются не только традицией для нового поколения, но и вневременным искусством для всех поколений. Независимо от того, видят ли они националистические темы, крайнюю физичность или противопоставление традиций и инноваций, актуальность этой великой работы звучит громче.Его привлекательность в 2017 году так же очевидна, как и в 1967 году.
К этой знаменательной годовщине Pacific Northwest Ballet представляет новые декорации и костюмы парижского дизайнера Жерома Каплана. Когда я буду смотреть, как поднимается занавес этой осенью в Сиэтле, я не буду стоять в стороне от сцены слева в B-plus; Я сяду в зал. Но когда маэстро Эмиль де Кушер вступает в последние размашистые ноты партитуры Чайковского для «Бриллиантов», я знаю, что вспомню нервное возбуждение, которое я испытал много десятилетий назад, и разделю это волнение с тысячами людей, которые видят этот шедевр. первый раз.
50 лет спустя «Драгоценности» Баланчина все еще сияют
«Все дело в том, что я люблю драгоценности», — сказал хореограф Джордж Баланчин в интервью весной 1967 года, когда его спросили о своем новом творении для New York City Ballet, триптихе под названием — что еще? — Jewels . Его сфотографировали, когда он с благодарностью разглядывал изделия Van Cleef & Arpels или в окружении балерин в украшенных драгоценностями головных уборах и костюмах Карински в цветах драгоценных камней.У Баланчина был инстинкт продвижения по службе; балет имел огромный успех и до сих пор регулярно исполняется NYCB и другими компаниями по всему миру. Этим летом (20–23 июля) на фестивале в Линкольн-центре, через 50 лет после первого выступления, три труппы — Paris Opéra Ballet, NYCB и Bolshoi Ballet — соберутся вместе, чтобы выступить за один вечер. Французы будут танцевать «Изумруды». В разные ночи россияне и американцы будут чередоваться в «Рубинах» и «Бубнах».
Это кажется уместным, поскольку каждый из разделов Jewels ‘отсылает к разному стилю балета: французскому, американскому, русскому.Балет родился во Франции. Что еще более важно, Франция — это место, где романтический балет с его легкой, как перышко, техникой и изящными движущимися руками, был усовершенствован. (Вспомните La Sylphide и Giselle .) Следующая глава в его развитии произошла в России, где балет приобрел свое величие благодаря воображению Мариуса Петипа и великолепию Императорских театров. После русской революции 1917 года этот мир исчез. Баланчин вместе со многими другими покинул страну, привезя свои идеи о балете в Европу, а затем в Америку, точнее, в Нью-Йорк.
Летиция Пужоль и Карл Пакетт в «Изумрудах». Фото Себастьяна Мате, предоставлено Линкольн-центром.
Каждый из этих микрокосмов балетной истории находит свое отражение в Jewels . Романтизм и таинственность наполняют атмосферу «Изумрудов». Женщины — сильфы, фрейлины, водяные нимфы. Одна из его центральных ролей была создана для французской балерины Виолетты Верди, которая сказала, что движение напомнило ей волны и приливы.«Рубины», средняя работа, джазовая и дерзкая (и беззастенчиво сексуальная). Его па-де-де, с его танго и гарцами, было создано для Патрисии МакБрайд и Эдварда Виллеллы, танцоров огромной беззаботности и обаяния. Сюзанна Фаррелл, для которой Баланчин сыграл главную роль в «Бриллиантах», говорила о «суровой, кристальной красоте» этого балета, как о дворце в забытом королевстве. Будет интересно увидеть эти балеты в исполнении танцоров, отражающих каждую грань истории и стиля балета.
Балет Большого театра Алена Ковалёва и Якопо Тисси в спектакле «Бриллианты.Фото Дамира Юсупова, предоставлено Lincoln Center.
Баланчин тоже имел прямые связи со всеми тремя странами и находился под их влиянием. Шестилетним учеником Императорского хореографического училища в Санкт-Петербурге он выступал в роли крошечного Купидона в спектакле Петипа «« Спящая красавица »». В книге Баланчина «Чайковский » он вспоминает «неописуемый экстаз», который он испытывал в окружении синевы и золота театра и музыки Чайковского.После революции он оттачивал свое мастерство в Париже в качестве хореографа русских балетов Сергея Дягилева. Именно там он поставил Apollo , балет, который поставил его на путь модернизма. Также во Франции он познакомился с Игорем Стравинским, композитором, с которым он наладил самое интенсивное и продолжительное сотрудничество, и Линкольном Кирстейном, человеком, который привез его в Нью-Йорк.
Вполне уместно, что «Рубины», самый «американский» раздел из Jewels , следует отнести к Стравинскому, композитору, чья музыка угловатая и блестящая, как шпиль Крайслер-билдинг.Музыка к «Изумрудам» Габриэля Форе прозрачная и водная. Как и хореография Баланчина в этом разделе, кажется, что она существует в приостановленном времени. И кого еще Баланчин мог выбрать для своего грандиозного финала, кроме Петра Чайковского, композитора, которого он больше всего ассоциировал с затерянным миром Имперского балета? «Мои чувства к Чайковскому были другими, даже в детстве», — сказал он музыковеду Соломону Волкову. «Представьте себя в церкви, и внезапно орган начинает играть потрясающе грандиозную музыку во всех ее регистрах.И ты стоишь там с разинутым ртом в изумлении. Я всегда так относился к Чайковскому ».
Получается, что иногда драгоценность — это не просто драгоценность; иногда он содержит целый мир или три.
Отмените свои планы и посмотрите «Драгоценности» в New York City Ballet на этой неделе —
JCKНа этой неделе стоит изменить свое расписание, чтобы выделить время для выступления New York City Ballet (NYCB) с ограниченным участием. Почему? Jewels Модель , созданная Джорджем Баланчином, была вдохновлена поездкой известного хореографа в Van Cleef & Arpels, в результате чего конечный результат доставил удовольствие любителям ювелирных украшений, которые ценят красоту и сияние во всех их формах.
По данным NYCB, украшения, которые Клод Арпельс показал Баланчину в тот день, произвели сильное впечатление. Это вдохновило его на создание балета в трех действиях без какой-либо четкой сюжетной линии, кроме как прославить величие изумрудов, рубинов и бриллиантов (очевидно, жемчуг и сапфиры также учитывались, но trifecta работает блестяще как есть).
Имея всего несколько (великолепных) фотографий, чтобы передать колорит балета, я думаю, будет справедливым сказать, что отсутствие сюжета имеет мало значения, если учесть великолепные костюмы (созданные Барбарой Каринской, легендарным дизайнером костюмов NYCB) и то, как Баланчин настроил каждую секцию на музыку разных композиторов — Габриэля Форе для «Изумрудов », Игоря Стравинского для «Рубинов» и Петра Ильича Чайковского для «Бриллиантов .”
Нью-Йоркский балет в «Изумрудах» из драгоценностей Джорджа Баланчина Балерина Эмили Кикта выступает в «Рубинах », , часть балета на музыку Стравинского Нью-Йоркский городской балет в «Рубинах» Танцовщицы Мария Ковроски и Тайлер Энгл в « Diamonds », — это часть балета Jewels на музыку Чайковского New York City Ballet в « Diamonds»Согласно веб-сайту George Balanchine Trust, Баланчин однажды сказал о балете: «Конечно, я всегда любил драгоценности; все-таки я восток, из Грузии на Кавказе.Мне нравится цвет драгоценных камней, красота камней, и было чудесно видеть, как наша костюмерная мастерская под руководством Карински настолько приблизилась к качеству настоящих камней (которые, конечно, были слишком тяжелыми для танцоров!) . »
Jewels впервые представили в театре штата Нью-Йорк (ныне театр Дэвида Х. Коха, где NYCB выступает по сей день) в Линкольн-центре в 1967 году, и танцоры до сих пор носят оригинальные рисунки Карински.
Представления Jewels на этой неделе пройдут в сентябре.17–21.
Вверху: артисты балета Нью-Йорка Кристен Сегин, Харрисон Болл и Индиана Вудворд в «Изумрудах» из балета Джорджа Баланчина « драгоценностей» ( ll фото: Пол Кельник)
Следуйте за мной в Instagram: @ aelliott718
Следуйте за JCK в Instagram: @jckmagazineСледуйте за JCK в Twitter: @jckmagazine
Следуйте за JCK в Facebook: @jckmagazine
Дерек Лам сотрудничает с бывшей балериной Джейми Вульф над коллекцией украшений — Vogue
Фотография Ирвинга Пенна, Vogue; 1 июня 1948 г.
Еще одно сотрудничество? Что ж, да, но вот почему стоит обратить внимание на новую коллекцию украшений Derek Lam и ** Jamie Wolf **, вдохновленную Джорджем Баланчином и названную Black and White.Кто знал, что Ламу понравился балет? Оказывается, он был потрясен с тех пор, как много лет назад переехал на Манхэттен и увидел свое первое выступление в New York City Ballet. Во-вторых, кто знал, что что-то типичное для этого вида искусства, так связанное с пеной и поворотами, а пачки на самом деле могло быть строгим, прямым и геометрическим? Люксы из стерлингового серебра с родиевым покрытием, созданные Ламом и Вольфом, отражают то, что, по словам Лам, является «предпоследней простотой, строгостью, повторением и геометрией в хореографии Баланчина.Это невероятно красиво в очень скромном стиле «. (Это также очень похоже на собственную эстетику Лэма, возможно, поэтому он процитировал танцора в своих заметках о шоу осенью 2011 года.)
«У него был такой пуристический подход», — говорит Вольф, которая до того, как обратилась к ювелирным украшениям, танцевала профессионально работает в NYCB и часто ходит на выступления с Ламом. «Мы хотели отдать дань уважения этой форме и выделить движения или моменты в балете в одно целое».
Например, серьги с висящими параллелограммами, обрамляющие абстрактные Y черных бриллиантов, имитируют углы, которые образуют руки и ноги танцоров во время определенного счета в балете Agon Баланчина. Переплетенные круги бриллиантов на колье перекликаются с цепочкой конечностей балерин, исполняющих Серенада. В некотором смысле сдержанная интерпретация Лам и Вольф кажется особенно аутентичной для дисциплины.
Но это не значит, что кто-то из них отказался от присущей балету фантазии. Лам объясняет свою реакцию на любую пьесу Баланчина: «На интуитивном уровне это просто уводит меня от повседневной жизни. Я люблю это.»
Black and White, 20 процентов доходов которого идут на пользу NYCB, запускается 16 апреля и будет доступен в Derek Lam на Мэдисон-авеню и jamiewolf.com.
SF Ballet подает искрящиеся «Драгоценности» Баланчина — Marin Independent Journal
San Francisco Ballet открывает четвертую программу своего цифрового сезона 2021 года в апреле с яркой, но горько-сладкой презентации классики Баланчина.
«Драгоценности», трехактное вечернее произведение, которое многие считают первым полнометражным абстрактным балетом, премьера которого состоялась в 1967 году в Нью-Йорке, в исполнении С.Ф. Балет в 2002 и 2009 годах. Его внешний вид и костюмы были вдохновлены изданием The New York Times «Идеальное введение в балет» и вдохновлены дизайнами знаменитого французского ювелирного дома Van Cleef & Arpels, и каждый из сегментов — назван «Изумруды», «Рубины» и «Бриллианты» — это ода традиционным балетным мотивам из Франции, России и США.С.
С.Ф. Цифровая постановка Ballet 2021 года включает в себя новую постановку из сегмента «Изумруды», записанную в январе в Оперном театре «Военный мемориал» в соответствии с мерами предосторожности, связанными с COVID-19. Сегменты «Рубины» и «Бриллианты» будут из архивного производства.
Балет посвящает эту постановку давнему руководителю и бывшей балерине Элис Борн, которая выступала с New York City Ballet и была балетмейстером и постановщиком С.Ф. Балет и другие труппы.Борн, известный исполнитель и интерпретатор произведений Баланчина, скончался в 2019 году после репетиции «Драгоценностей» с С.Ф. Артисты балета в преддверии живого выступления 2020 года. Создатель компании Хельги Томассон был особенно близок ей.
«Мы с ней познакомились, когда танцевали для New York City Ballet в 1970-х и 80-х годах», — говорится в заявлении Томассона. «Мы оба знали, как нам повезло быть частью того последнего поколения танцоров, которые работали непосредственно с Баланчиным.Она присоединилась к нам в качестве балетмейстера в 1997 году после работы с труппами по всему миру, и в течение следующих шести лет она руководила и поддерживала танцоров здесь с опытом, изяществом и юмором. Она всегда будет коллегой и близким другом, которую запомнили надолго ».
В 13:30 20 апреля С.Ф. Балет будет транслировать «Celebrating Jewels» с участием бывших солисток New York City Ballet Кей Маццо, Мими Пол и Эдварда Виллелла, беседующих с Томассоном. Доступ стоит 20 долларов.
И компания размещает вживую всплывающий магазин 10 а.м.-15.00 2 и 3 апреля в 24.00 Cesar Chavez, Сан-Франциско (подписчики могут посетить специальную версию магазина с 10 до 15 часов 1 апреля). Будут продаваться различные материалы, связанные с компанией, а на все украшения будет скидка 25%. Для получения дополнительной информации обращайтесь по адресу [email protected].
Подробности: «Драгоценностей» доступно для потоковой передачи с 1 по 21 апреля; разовые билеты 29 долларов США; подписка на цифровой сезон 289 долларов США; www.sfballet.org.
— Рэнди МакМаллен, персонал
Репертуар
Драгоценности был назван первым в истории полнометражным абстрактным балетом и был создан Джорджем Баланчиным для его труппы New York City Ballet в 1967 году.Впереди у него было звездное будущее: балет разошелся по миру и имел колоссальный успех.Когда рождается легендарный шедевр, всегда творится множество мифов. По одной из версий, хореограф Баланчин и ювелир Клод Арпельс впервые познакомились через общего друга, скрипача Натана Мильштейна. Позже они узнали, что у них есть общие интересы, когда Баланчин осматривал витрину известного ювелирного бутика Van Cleef & Arpels на Пятой авеню. Арпель спустя десятилетие все еще хранил воспоминания о Дягилевском театральном предприятии.Баланчин, очарованный сиянием драгоценных камней, придумал идею балета, в котором танец будет светиться и блестеть, как свет на краях драгоценного камня.
Предполагается, что каждый из камней представляет собой один из трех периодов личной и профессиональной жизни балетмейстера. Emeralds на музыку Габриэля Форе отражает изысканность и элегантность Франции, присущую французской балетной школе; Rubies на музыку Игоря Стравинского — дань уважения резкому нестандартному ритму Америки с ее Бродвеем; Бриллианты (нот — С.Чайковского) стала ностальгическим воспоминанием о кристальной чистоте петербургской императорской балетной школы.
Компания Van Cleef & Arpels, которой посчастливилось стать источником вдохновения для одного из самых известных хореографов XX века, черпала вдохновение в балете еще задолго до исторической встречи Баланчина и Клода Арпельса. Брошь «Танцующая», изображение которой красовалось на премьерах в Большом театре в 2012 году (она называется «Испанская танцовщица»), создана в 1941 году. С тех пор ювелирные компании часто обращаются к танцевальным мотивам.Мотивы достигли своего апогея в 2007 году, когда в Королевском оперном театре Ковент-Гарден было исполнено Jewels . Специально к 40 -летию -летия Jewels была разработана коллекция Highly Jewelry, Ballet Précieux — драгоценный балет.
Благодаря тесному сотрудничеству с Van Cleef & Arpels перформанс Большого театра был «облачен» в эксклюзивные и изысканные костюмы: художник по костюмам Елена Зайцева и сценограф Алена Пикалова были впущены в святая святых — «архивное» помещение ювелирного дома, где они рассмотрели наиболее известные произведения, ставшие отправной точкой для работы над новым спектаклем.
Практически ни один опус на Jewels не обходится без упоминания цитаты из обзора известного американского танцевального и театрального критика английского происхождения Клайва Барнса. Это так красиво сказано, что трудно устоять: «Открыто сомнение, создавал ли даже Джордж Баланчин когда-либо произведение, в котором было бы столь сильное вдохновение, столь творческое изобретение или столь великолепная концепция, как в трехактном.