Творчески…

Креативно, творчески. И это круто, что сейчас наступило такое время, когда бренды и издательские дома ищут какой-то новый взгляд. Потому что вот это прошлое, оно себя изжило. Мы переселились в какой-то новый мир.

А какой он тогда сегодняшний мир, если тот – прошлый?

Совершенно нетривиальные ходы, авторские, то, что нельзя объяснить. Момент безумия всегда приветствуется. Но что такое творчество? Как вот вы можете объяснить, в чем талант этого человека и бездарность этого? Почему графоман пишет и очень трудолюбив, но это не имеет отзвука, а когда какой-то безумно талантливый человек сделал что-то очень быстро и, как всем кажется, легко, но это дар. И вот в тот же Numero хочется внести момент безумия, настоящего творческого, необъяснимого.

Очень круто…

Да…

Расскажите про свой фильм о Бродском в рамках проекта «Петербург. Селфи», на каком этапе он сейчас?

Ой, на прекрасном этапе. Мы утвердили всех наших артистов любимых. Там будут сниматься молодые артисты, и это такая красивая идея, которая связана с Санкт-Петербургом. И если в принципе говорить о людях Петербурга, то, конечно, Бродский является его лицом. Вот честно сказать, если есть какие-то персонажи, которые могут олицетворять свой город, то это – именно Иосиф. Он один из любимых моих поэтов и в каком-то смысле олицетворяет идеал мужчины. И это такое признание в любви, наверное, этому поэту. История – абсолютно фэнтези, это такой ясновидческий проект, в котором мы перемещаем поэтов, которые существуют в нашем времени, в 1964 год, и они выкрадывают Иосифа из зала суда. Это так красиво. Они его выкрадывают, притворяясь съемочной группой, и перемещаются из одного места Санкт-Петербурга в другое. Мы одновременно показываем Санкт-Петербург и одновременно преследуем то, что невозможно уловить. Нашего Иосифа пытаемся спасти. Его никто не спас там, в той реальности, в 1964 году советского времени. Но мы его спасаем здесь.

Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что  спасение именно Бродского – в принципе  как-то символично для сегодняшней России…

Было бы хорошо…

Вы не вкладывали в это такой контекст?

А вот знаете, иногда не вкладываешь, а он сам волей-неволей, путем ваших изысканий вкладывается…

То есть замысла такого не было? Просто так получается…

А может, так и было. Я бы хотела его спасти. Господи, как бы я хотела, чтобы он был живой. Как бы я хотела, чтобы он вернулся в Россию, как когда-то тот же Солженицын. Господи, ну почему мы ценим поэтов, только когда они покидают нас? Это один из самых величайших поэтов.

А кто будет играть Бродского?

Мы искали схожести. Но это – пока секрет. Но артисты будут молодые, бодрые и прекрасные. По сюжету мы перемещаем поэтов сегодняшних в то время, и вот вы знали, что они существуют? Мы думаем, что существует какой-то мир глянца и что эти люди – главные герои. На самом деле есть реальные молодые поэты. Они собираются, они устраивают литературные чтения. И мне кажется, если и говорить о каком-то будущем для России, то, конечно, как говорил тот же самый Иосиф, высший патриотизм в том, что ты пишешь стихи на русском языке, то, что ты являешься, так сказать, сохранной грамотой этого языка. Потому что язык документов, вот этих всех постановлений, тот язык, на котором говорят в телевизоре – это не есть русский язык. Русский язык – от сильной литературы, от поэтов. Как было бы прекрасно, если бы я со своим кинематографическим влиянием обратила взгляд именно на этих людей. Вот кто для меня олицетворяет Россию, пока, к сожалению, не фермеры, не экономисты. Самое сильное в нашей стране – это красивые женщины и литераторы. Да, поэзия.

Сцена третья: О Политике и исследовании бытового 

Мне интересно,  почему вы в принципе всегда существуете вне реального какого-то контекста, вы всячески как будто его избегаете. Мне кажется, единственный раз, для меня лично, когда вы с ним соприкоснулись, честно скажу, я даже репостнула эту фотографию в Instagram, – это убийство Немцова. Вы были там на месте, среди других обычных людей. Вы там скорбили…

Я понимаю, что политика – это самый низкий жанр. Я понимаю, что я принесу больше пользы на своей территории творчества. И если я, например, переключусь на политические высказывания, я потеряю больше. Разумеется, у меня есть какая-то позиция. Если говорить о том, что я все время исследую энергию бытового, я ощущаю, что искусство – это что-то над жизнью. Ты показываешь свой личный сон, какую-то свою личную авторскую версию этой жизни. Согласитесь, вы же можете выйти на улицу и посмотреть эту жизнь здесь и сейчас, но этого вам недостаточно. А исскусство – это моя версия, это мое прочтение, мое личное. Я считаю, что это самое ценное, что может быть в искусстве.

Но вы же все равно как художник существуете сегодня…

В социуме, да, существую…

Как вам в нем? Насколько комфортно? 

Я даже могу подраться на улице…

Серьезно?

Ну, да, вот совсем недавно, шлепнула подростка сумочкой. Он был в компании девочек, стал ломать шлагбаум. Я ему сказала: «Что ты делаешь?». Он стал мне хамить. Я его треснула сумочкой. И он отбежал метров на десять и стал кричать что-то непозволительное. Я подумала: «Вот надо же, он с девочками, а ведет себя просто ужасно».

Если говорить о подростках, в вашей публичной жизни стала появляться дочь. Она все чаще с вами. В фильме для Carrera y Carrera невероятно хороша.

Я бы хотела, чтобы она скорее училась. Быть хорошей в кадре – это уже данность, понимаете? Видимо, это то, что было у нее изначально.

Сцена четвертая: Случай с госпожой К. и сильные женщины 

Вот эта история про госпожу К. Почему вы решили сделать ее детективной? Я бы даже сказала, это нуар. Но вот вроде фильм для Carrera y Carrera, а какой-то налет у него советского нуара. Как так получилось?

Ну, это, наверное, когда показания даются. Ты никак не можешь сделать это французским нуаром, если в кадре – советский следователь. Мы же все оттуда, мы же все из СССР… 

История замечательная…

Да, прекрасная история, согласитесь? Я все-таки обожаю этот фильм. Моя любимая фраза: «Кто вам подарил драгоценности?» – «Мужской голос по телефону». Кажется, это экранизация всех женских чаяний. Вот что нам дарят? Вот только в наших каких-то снах и фильмах нам все дарят мужские голоса по телефону, а так мы зарабатываем все сами. Согласись, сейчас время сильных женщин.

Время сильных женщин и какой-то суровости вообще…

Вот если честно, я могла бы оправдать такую женщину. Пойти на преступление ради драгоценностей. Господи, если бы я была присяжным и сидела бы в суде и нас спросили: «Что мы сделаем с этой женщиной?», я бы сказала: «Господи, отпустите ее, пожалуйста, просто отдайте ей, пожалуйста, хоть что-то». Все очень шатко.

А как вам удается оставаться в этой суровости такой легкой? 

Я могу быть с вами легкой, но на самом деле ситуации бывают всякие. На площадке, на работе я могу быть жесткой. 

Сцена пятая: Об Алматы и корнях

Вы первый раз здесь? 

Я была здесь давно-давно, когда мы снимали «Вокальные параллели» с Рустамом Хамдамовым. И достаточно долго здесь прожила. Но мы жили в каких-то квартирах съемных, у нас был скромный бюджет. Но я была счастлива работать, и в результате мы сняли гениальное кино. Я бы хотела здесь подольше побыть. Очень хотела бы. Может быть, я когда-нибудь вернусь, обязательно посмотрю этот город более пристально. Я помню, мы были на киностудии, когда-то я училась вместе с казахским курсом, с Ажар Аяповой. И я дружу с Рашидом Нугмановым. На самом деле здесь у меня много корней.

www.buro247.kz

«Цель в жизни каждый назначает себе сам»

После фильма «Богиня: как я полюбила», в котором она была и сценаристом, и режиссером, и главной героиней, ее саму стали к месту и не к месту называть богиней. Загадочная, независимая, яркая, умная, хрупкая, жеманная, замкнутая? Встреча с Ренатой Литвиновой, которая живет вне клише, никого не копирует и отказывается ломать себя.

Это была настоящая эпопея — договориться об интервью с Ренатой Литвиновой. Она согласилась — и взяла паузу на несколько недель, стремительно устроила фотосессию и снова исчезла, предложила ответить на вопросы письменно — и в последний момент все-таки назначила встречу в кафе. Изысканно-вежливая и неожиданно прямая, неузнаваемая и похожая на свой кинообраз. Миссия показалась мне почти невыполнимой: попытаться увидеть мир глазами женщины-мифа, кумира и идеала тысяч поклонников.

Вы как-то написали: «Я не стала воспринимать другого ни как врага, ни как жертву. Я стала видеть в людях прежде всего ребенка». Что вы имели в виду?

Если человек меня начинает не устраивать, я вглядываюсь и пытаюсь на него посмотреть просто, без всех вот этих доставляющих моментов. Когда-то он был беззащитен, и конечно, внутри себя таким и остался. Может быть, подойти к нему с другой стороны и не тратиться на то, чтобы раздражаться. Тратиться на негативное неконструктивно, непродуктивно и невыгодно. Надо пропускать все это. Пропускать обиду. Когда тебе наносят какую-то обиду, уметь пропустить ее мимо себя, не расстраиваться, не обижаться. Это помогает.

Теория любви

В свободной, современной, остроумной комедии Анны Меликян, получившей Гран-при «Кинотавра»-2015, целое созвездие актеров и Литвинова в главной роли. Ее героиня, психолог, рассказывает студентам о химии любви, гормонах и волшебстве, а живет… так, как живет, параллельно научным теориям. Непредсказуемо. Но вы ее точно узнаете — по шпилькам, алой помаде, таинственной улыбке и морю обаяния — тому, с чем Рената, кажется, родилась.

«Про любовь» Анны Меликян
В остальных ролях: Михаил Ефремов, Мария Шалаева, Юлия Снигирь, Владимир Машков. В прокате с 10 декабря.

Вы в себе ощущаете детское начало?

Я знаю, что люди себя проявляют то детьми, то родителями, то стариками, мне все время кажется, что я между родителем и стариком. Я не нуждаюсь в том, чтобы меня опекали. Моя модель поведения и отношения к людям такая: у меня есть потребность человека направлять. Я очень долго не прерываю, например, какие-то рабочие отношения, потому что думаю, что люди сами должны от меня оторваться. Я должна пройти с человеком определенный путь, провести какое-то время, чтобы он сам отошел от меня. Разрыв не должен быть насильственным. Но и потакать людям, которые ошибаются, нельзя. Женщины иногда терпят, когда их обижают. Но так они потакают злодейству. Я вижу в этом не мягкость характера, а слабость: не сказать плохому человеку или тому, кто тебе близок, что он ведет себя нехорошо. Он нахамил, он обидел, он был агрессивен, жаден, нечуток, черств — проглатывая это, мы потворствуем тому, что он будет поступать еще хуже. А если человек ударил кого-то? И потом находит себе оправдания. Нельзя это пропускать.

Вы умеете сказать так, чтобы человек это принял?

Да, с возрастом я даже очень умею это сказать. Хотя в личной жизни я готова на компромисс. А в работе компромиссов не люблю. Любишь — значит принимаешь человека, любишь — значит его все-таки жалеешь. Я и сама ненавижу момент, когда меня контролируют, не дают дышать свободно. Это не любовь, это просто пленение.

А вы к себе снисходительны или тоже строги?

Бог его знает, я и так, и так. Мне кажется, конечно, надо себя любить. Но с другой стороны, хочется над собой работать. И личные отношения — это всегда работа. Но не только с моей стороны. Отдавая, я все-таки жду, что должен быть обмен.

В 2000 году вы сняли фильм «Нет смерти для меня» — монологи актрис, которым тогда было уже много лет. Вам нравится общаться со старыми людьми?

Я обожаю общаться с пожилыми людьми. Они всегда могут рассказать какую-то свою историю. Когда я снимала фильм «Нет смерти для меня», некоторые так сопротивлялись! Но я их уговорила. Меня полюбила Нонна Викторовна Мордюкова, с которой я потом подружилась. А Татьяна Окуневская мне так и не простила, что так много было Мордюковой в фильме: «Я не понимаю, зачем так много этой скучной и однообразной Мордюковой». Прямо ревность, личные счеты! Окуневская была женщиной до конца. Есть люди, которые любят принадлежать, а она, наоборот, любила обладать. Была собственником. Страсти в ней кипели — можно позавидовать. А к Лидии Смирновой я пришла в первый раз, как дура, в красном платье, с помадой, с макияжем… И все: она меня ненавидела всю дорогу. Потом как-то на съемках я была уже такая измученная, зачморенная, что Мордюкова меня не узнала. Говорит: «Где Рената?» Она подумала, что я дочка Литвиновой.

Я тоже вас с трудом узнала в нашу первую встречу — ничего общего с ярким экранным образом! Вы много раз говорили, что не хотите быть как все. Что вы имеете в виду?

Мне просто не нравятся люди, которые тебя редактируют. Вот, мол, тебя осудят! Или мне говорили: «Ты должна дать опровержение. А то мало ли что про тебя подумают?» Да мне наплевать, что про меня подумают. Я не буду давать никаких комментариев. Какой я живу жизнью, с кем, куда… — нет! Я потом узнала, что женщин, которые родились в мой год Огненной Лошади, сжигали — они были негодные для семейной жизни. Я вот, видимо, не гожусь. Я хочу свободы, не хочу подходить под эти устои. Не то что все обыкновенные, а я необыкновенная, нет. Вы будьте такими, какие вы есть, — не диктуйте мне, какой мне надо быть. Понимаете?

Вы помните что-то, что вы сделали против течения, наперекор всему?

Вот когда я разводилась, были всякие слухи — я не давала ни одного комментария. Потому что не хотела ни оправдываться, ни объяснять ситуацию. Я считаю это абсолютно ниже своего достоинства.

«Любишь — значит принимаешь человека, любишь — значит все-таки его жалеешь»

А «не надо этого снимать» вам говорили когда-нибудь?

Вот как раз про «Нет смерти для меня». Продюсер позвонила в страшной панике, прямо кричала в трубку: «Что ты снимаешь? Ты же снимаешь одни говорящие головы! Это же не монтажно!» После этого я не стала показывать вообще материал. Еще мне оператора тогда дали. Я ему говорю: «Ставьте так камеру», а он меня не слушает: «Это неправильно, мы будем снимать издалека!» Ну тут уж я ему сказала: «Тра-та-та, вы будете ставить камеру так, как я скажу». И он меня быстро понял. Я потом смонтировала картину, им отдала, они мне позвонили: «Мы решили тебе выписать премию!» Стали сразу эту картину отдавать на все фестивали. Мне предлагали показывать, как эти бабушки салат режут на кухне. А я хотела, чтобы они были звезды, дивы. Красивые. Мы их красили, свет по сто часов выставляли, фильтры… Я пыталась их снять как можно красивее.

Вам что больше нравится: снимать, сниматься, писать свои сценарии, рассказы?

Мне очень нравится снимать и очень нравится писать. И рисовать еще. Eсли бы у меня не было потребности снимать свои тексты, я бы никогда этого не делала. Мне огромное удовольствие приносит сам процесс съемок, процесс «сочинительства» того, что я могу перевести в изображение. Мне одинаково важны и диалоги, произнесенные героями, и само изображение. А сниматься вообще не люблю. Это для меня просто кошмар. Мне очень нравится самой стоять за камерой. Я это обожаю.

…Все выстраивать, контролировать, делать по-своему?

Да, когда я создаю свою вторую реальность. Это самое увлекательное. Кино должно быть твоим личным, авторским. Другой человек так не может увидеть. Наверное, поэтому мне неинтересно социальное кино, документальное, бытовое и не оторванное от унылой повседневности. Мне в моем кино важнее всего показать мою версию сна о жизни. Саму жизнь я могу посмотреть и так. Из окна, например, или на улице, где только и «уворачивайся от суеты, нападений и агрессии». Хотя я обожаю интересоваться людьми и их историями, во мне нет барьера — вдруг заговорить с незнакомцем. Особенно если этот человек ведет какой-то нетривиальный образ жизни, пережил потрясение или путешествие.

Но ведь фильм о судьбе звездных актрис — это же был документальный проект?

Все равно я их погрузила не в реальность! Я сделала каждой мейкап, образ. Во время мейка они готовились к тому, что они звезды, дивы, а не какие-то пожилые женщины, которые должны резать овощи на кухне. Это, по-моему, никому не интересно.

«Мне в моем кино важнее всего показать мою версию сна о жизни. Саму жизнь я могу посмотреть и так. Из окна, например»

Свою старость вы себе какой представляете?

Свободной. Все-таки главное — свободной. Я как-то своей дочери сказала: «Я с тобой жить не буду, ты уж больно у меня властная». Мне вот скоро пятьдесят, а она мне — «Где ты была? Во сколько ты пришла домой? С кем ты была?» Что это такое, говорю. Я буду старенькая, худенькая, а ты меня вот так будешь мучить: «Когда ты вернешься домой?» А я, может быть, хочу погулять, со старичками какими-нибудь познакомиться, мало ли что… Я вообще считаю, что родители должны жить отдельно от детей. Ну если ты не болен и не находишься совсем в состоянии паралича.

Вам удалось отпустить дочь?

Я ее не отпустила, а оторвала от сердца. Конечно, она тоже чуть-чуть «подстрадывала», но отрыв пережила относительно легко. В Москве она сменила одну школу, вторую, третью… А сейчас ей все нравится, ей во французской школе хорошо. Она самостоятельная совершенно, 14 лет, взрослая, у нее свое понимание, свои понятия. Я ее очень уважаю. Она, например, мне говорит, что дети не должны одеваться в бренды. Она дружит с девочкой, которая одета крайне скромно, а ее отец — владелец сети магазинов, которая даже у нас есть. И никогда в жизни не подумаешь, что этот человек — миллионер.

Вы чувствуете себя сильным человеком?

Я не претендую на то, чтобы быть сильной, но какая-то живучесть во мне определенно есть. Все равно встаешь и идешь дальше. Но сила — это значит и давить все живое, я не хочу такой силы.

Вы человек раннего развития или позднего? Как вы ощущаете время, свой возраст?

Мне кажется, я страшно изменилась. И очень много сделала для того, чтобы быть вне клише. Меня часто спрашивают про мой образ — придуман или выстрадан. Уж точно, я ни у кого его не копировала. Если женщина с любым набором внешних данных не покрасивела к 30 годам, то она просто глупа. Иногда нужно идти против всех и оказаться правой — потом.

Кем вы восхищаетесь?

Есть такие люди в моей жизни, которые преподнесли мне… показали мне такое сначала дерзкое поведение, а потом они оказывались совершенно правы. Они делали что-то и не могли по-другому. Потому что цель в жизни каждый назначает себе сам. Вот Кира Муратова, у которой фильмы смывали. И иногда она принимала такие странные решения — а потом я видела, что она была права. Земфира, например, тоже такая. Я хочу сказать, что не было ни одного ее такого искреннего поступка, который бы не был оправдан. Потому что когда ты поступаешь естественно для себя, ты всегда будешь отблагодарена судьбою во много раз. За то, что ты себя не ломаешь.

Что еще вам бы хотелось сделать в жизни?

Мне бы хотелось еще снять несколько хороших фильмов, а потом я бы пошла писать. Жила бы тихой жизнью. Сейчас я тоже пишу, но все ерунду какую-то, а чтобы писать по-настоящему, нужно уйти от всех остальных дел, отойти от суеты, предать себя некоей аскезе. Я не верю людям, которые делают сразу несколько дел. Я вообще на свой счет не думаю… Мне даже некоторые люди говорят: «Я завидую тому, как ты легко относишься к тому, что ты делаешь». Я не придаю этому такого уж значения… Я вот люблю фильмы Тарковского, но где же у него чувство юмора к себе? Или вот, например, какой добрый, какой светлый, какой ироничный Феллини, он не боялся быть смешным! Как он любит смешных людей, какие они у него трогательные… Для меня это вообще самый лучший режиссер, один из самых лучших. Или Билли Уайлдер. У него герои и серьезные, и одновременно смешные. Ведь относиться очень серьезно к жизни могут только дураки!

Едина во всех лицах

Рената Литвинова родилась 12 января 1967 года в Москве в семье врачей. Родители расстались, когда Ренате был год. Когда она училась на сценарном факультете ВГИКа, Сергей Соловьев предложил Валерию Рубинчику снять фильм по ее сценарию «Нелюбовь» (1991). Автор 12 сценариев, в том числе к «Стране глухих» Валерия Тодоровского (1997). С 1993 года сотрудничала с Кирой Муратовой: («Увлеченья», 1994, «Три истории, 1997). Славу и Государственную премию ей принесла роль медсестры в фильме «Граница. Таежный роман» Александра Митты (2000). Первый брак продлился всего год, во втором — с бизнесменом Леонидом Добровским – в 2001 году родилась дочь Ульяна, а в 2007 году они развелись. Еще одна ипостась Литвиновой — режиссер, в том числе концертных фильмов для Земфиры и роликов для Rado и L’Oréal (Рената была посланницей красоты марки L’Oréal Paris). Самые личные ее киновысказывания — «Богиня: как я полюбила» (2004) и «Последняя сказка Риты» (2012). Сыграла три роли в МХТ им. Чехова, одна из них — Ромэйн в детективе Агаты Кристи «Свидетель обвинения» (даты спектаклей см. на сайте mxat.ru)

Читайте также

www.psychologies.ru

Рената Литвинова: «Земфира — мой пожизненный соратник» (часть 1)

Хотелось бы покинуть любимых без «ножа в спину», а просто переместиться в другое прекрасное путешествие — я в этом совершенно не сомневаюсь. В своей бессмертности.
У меня иногда, очень редко, бывает такое состояние, когда можешь себе представить собственное небытие.
Мне бывают сны на такие темы. Например, о подвидах смерти, когда тебе сообщают, даже показывают, как ты будешь выглядеть после смерти. На поляроиде. Я видела свое фото со стеклянными глазами. Открытыми, но стеклянными.

То есть ваш главный страх — стеклянные глаза?
Это другое. Украшают же трупы. Например, одна знакомая вышла замуж за канадского парня, а там в семье какой-то бизнес. А когда она приехала в их дом, узнала, какой именно. У них был к дому пристроен такой огромный бетонный дом с трубой, и туда каждую ночь привозили умерших. И члены этой семьи — папа, мама, бабушка и дедушка — надевали перчатки, передники, уходили в ту бетонную пристройку и там — исправляли эти искалеченные тела… У них была такая специализация — по особо сложным случаям. Ты такая вся — невеста — живешь, а у тебя под боком — мама и папа твоего мужа, да и он тоже, приводят в порядок изуродованные трупы. Такой бизнес — вставляют стеклянные глаза.

Я прочитала про ваших родителей. Ваша мама с красивым именем Алиса Михайловна была челюстно-лицевым хирургом. Тоже жесткая профессия! Кровь, операции, травмы. Как ваше эстетское мироощущение выросло из этого?
Она обожает ставить смертельные диагнозы. Пьяного какого-нибудь найдет, обязательно скажет: «Труп». Сейчас я перевезла ее в дом поближе, а раньше, когда она жила в неблагополучном районе, вечно там что-то находила — ну, умерших. То там найдет, то сям. Я говорю: мама, что тебя все тянет? Пульс щупает. У меня с ней была отличная история. Ужасная зима, минус тридцать, ветер кошмарный, мы с ней идем, а в щели между магазином и домом лежит мужчина в ветровке. Синий. Она пощупала пульс, говорит: «Ну, труп». Я говорю: «Какой труп? Ты что, мама!» Начала я его трясти, орать. Проехала мимо милиция, я кричу: «Заберите! Смотрите, мужчина замерзает». Я его растрясла, он открыл глаза, и его увезли. Мы приходим домой, чай завариваем, и она говорит: но ведь это ты его растрясла, а вообще он был труп. Она говорит, что из меня вышел бы хороший врач. Что во мне есть доля сочувствия и доля беспощадности. Я сочувствую людям, мне кажется, даже больше, чем она. Она может сказать: «Ничего, не больно — терпи».

www.lofficielrussia.ru

Рената Литвинова и ее Ульяна: откровенно друг о друге

Мы встретились в институте красоты Dior в ГУМе, чтобы вместе взглянуть на новые ароматы Maison Christian Dior. А в итоге проговорили два часа.

Глава первая. Рената

Marie Claire: отношениям «мама–дочь» нужна дистанция? Что вы об этом думаете?

Рената: Вот вы знаете, мы даже вчера пошли совместно к женскому врачу. И этот женский врач, женщина, сказала: «Ничего себе, какие у вас отношения!»

Доверительные?

Доверительные. Врач сказала, что, на самом деле, это редкость и надо беречь.

Вы как-то специально отношения выстраивали или оно само пришло?

Вот не знаю. Наверное, вышло как-то все равно спонтанно. Я сторонница правила, что, если ты хочешь, чтобы ребенок соответствовал каким-то твоим требованиям, попробуй соответствовать этим требованиям сама.

Дочь очень мужественная, характер закалился. Сейчас попробуй переспорь!

А у вас много требований?

Ой, ну конечно, начиная с того, что ты должен заниматься спортом, следить за питанием. Но я могу неистово заниматься каким-нибудь спортом, а потом впасть в ночные бдения, как сейчас. Сижу по ночам, работаю, печатаю сценарий и Ульяне говорю: «Иди, пожалуйста, спать, ты должна отредактировать свой график». А она сидит рядом и рисует, потому что она учится и ей как раз сдавать много работ по рисованию в каникулы. То есть в каком-то смысле я противоречу собственной теории. И твой ребенок тебя зеркалит. Я не сплю, и эта тоже сидит, не спит. Но отношения доверительные.

Вы дочери все доверяете?

Есть какой-то предел, ребенка не надо ранить. Она очень чистая. Может накраситься и выглядеть старше, но все равно ребенок. С другой стороны, самостоятельность в крови у нее. С одиннадцати лет пошла в серьезную самостоятельную жизнь. Я ее выбросила, как говорится, из гнезда. И она дальше сражалась сама. 

Дочь очень мужественная, характер закалился. Сейчас попробуй переспорь! В школе у нее был предмет «дебаты», который ее закалил и в языковом плане. В том смысле, что ответить она может, умеет отстоять себя. К сожалению или к счастью – я не знаю, – но получается, что это я должна держать удар.

Характер – это важно.

Я все время боялась, что она слишком интеллигентная. Хорошо, что человек воспитан. Или хотя бы создает иллюзию.

Непохоже, что это иллюзия.

В каком-то смысле это одновременно иллюзия: ты пытаешься спрятать волю под манерами. Но и сердце никто не отменял. Я очень воспитываю сопереживание.

А как вы это воспитываете?

Ну вот на примере бабушек. Я говорю: «Ты пойми, что для них наступает такой момент, когда в тебе, Уля, сосредотачивается все их счастье». Вы представляете, в какую депрессию может вогнать тот факт, что тебе не звонит твой ребенок или внучка любимая, единственная? Я говорю: «Если ты о них забываешь, то просто убиваешь. Нож втыкаешь и прокручиваешь. Ты тоже будешь старенькая, станешь сидеть одна и ждать звонка как дура». Она сейчас, наконец, услышала меня. Каждый день к бабушке ходит (наша бабушка живет в соседнем подъезде). Они как две подружки. И моя мама от этого в таком счастье, у нее сразу все выздоравливает.

Если ты откупаешься от детей деньга­ми­, дети же начинают зеркалить и «покупать» себе друзей.

Вы как-то сказали: «Сложная жизнь не может отдалить людей друг от друга». А что, собственно, может отдалить близких людей?

Интриги и зависть внутри семьи. Непрощение… Деньги, наследство. К сожалению, в семье не без уродов. Порой я вижу совершенно чудовищное невнимание к детям. Или же другая крайность – когда воспитывают чувство соревнования с кем-то из родственников. Учат злобно следить, завидовать, переходить дорогу и ненавидеть. Это ужасно, категорически глупо. И все это так наказуемо…

Материальный план тоже отдаляет?

Отдаляет.

Для девочки материальная независимость важна? Как правильно воспитывать дочь с точки зрения денег?

Нельзя баловать. Если ты откупаешься от детей деньга­ми­, дети же начинают зеркалить и «покупать» себе друзей. Я вот вижу некоторых детей, которые оплачивают дружбу. На них настолько не обращают внимания родители, что они готовы платить любые деньги. Представляете?! А потом, если у тебя все за деньги, тебе уже ничего не хочется­. На самом деле, откуда эти наркотики? Когда лишние деньги у детей, когда нет духовного развития, нет понимания, что можно переключиться на что-то творческое. И они начинают употреблять наркотики. От этого­ пойди потом вылечись, это горе, почти неисправимое. И даже если вылечиться, проблемы со здоровьем будут неминуемо. У моей приятельницы есть подруга, ребенок которой был наркоманом. Девочка употребляла героин, вылечилась. Но иммунитет так ослаб, что спустя несколько лет она умерла, заболев воспалением легких. Умерла, будучи двадцати восьми лет.

Как вы с Ульяной говорите про деньги?

Категорически. Я ей сказала: «Вообще никакого наследства не оставлю. Все протрачу».

Серьезно?

Даю только на образование. Может быть, путешествия. Но не на эти тряпки, пустые карманные расходы. Все под учетом. Когда она у меня снимается, получает зарплату­. Деньги провоцируют. Она что-то папе дала, какую-то часть сбережений, переживает, что он ей давно не возвращает.

Молодец, что копит.

Не говорите. Бывает же такое: родственники, которые ни разу не заработали ни копейки. Они даже не знают, как заработать, но швыряются деньгами. А деньги – это чья-то кровь, в прямом смысле слова. Попробуй, заработай их.

Какие самые ценные качества вы, мама, в Ульяне видите?

Добрая. Это самое ценное. Умеет сопереживать. У нее есть сердце, какая-то порядочность.

Как вы думаете, какой вас дочь видит?

Меня? Ну, я уже как из пьесы говорю: «Мы любим друг друга». Вообще нет никакого дна у любви. Это совершенно бескорыстное чувство. Оно так же широко, как вот этот воздух. Я не могу вам определить границы моих чувств к ней, их нет, они безграничны.

Вы считаете, она может о чем угодно с вами поговорить, поделиться?

В каком-то смысле, да. Главное, чтобы я была настроена всегда ее выслушать. Потому что я такая затурканная. Ну, она, конечно, имеет подруг, которые готовы ее выслушать. Ой, они там часами разговаривают.

Ульяна вас в этот круг пускает?

Пускает, конечно. Лучших подруг я знаю. У нас с ними почти семейные отношения. Они даже в Москву из Франции приезжают в гости, ночуют у нас. Причем у нее совершенно странный международный круг. Самая лучшая подруга – наполовину китаянка, наполовину полячка. Вторая – наполовину колумбийка, наполовину шведка. И третья – англичанка из Новой Зеландии.

Дочь сильно изменила учеба за границей?

Очень самостоятельная. Мне кажется, если ее выбросить, как я говорю, в «Бирюлево-Товарная», ее привезут на машине. Она разберется. Да, но опоздать она тоже любит. Это как я. Я всем говорю: «Я везде опаздываю и везде прихожу вовремя».

А чего вы в глобальном плане для дочери хотите?

Вот она тоже, кстати, у меня недавно спросила, чего бы я для нее хотела. Я, в свою очередь, сказала: «Если бы ты была моей матерью, вот скажи, ты бы была рада за меня? Как бы ты посчитала, счастлива ли я?» Она ответила: «Я должна подумать. Дай мне паузу». И потом продолжила: «Вот если бы был дом на море, собаки, дети – нет, ты бы не была счастлива. Хотя, если б ты захотела, у тебя это было бы. Но ты хочешь снимать кино». То есть она бы меня как мать одобрила. Я говорю: «Хочу для тебя точно такого же».

Глава вторая. Ульяна

Ульяна: Расскажите, что мама про меня сказала? Насчет наших отношений? Мне интересно.

Мама сказала хорошее и очень хорошее про вас. Говорит, что ей кажется, насколько вообще могут быть доверительными отношения между родными людьми, – они у вас такие. И для нее это большая ценность.

Спасибо.

А вам какие качества в вашей маме кажутся самыми ценными? Если выделить главное, она какая?

Сложно говорить, потому что это моя мама. Я никогда не задумывалась о лучших качествах. Должна подумать. Их много. Мама очень добрая. Пытается всех осчастливить. Чтобы всем было хорошо, даже если нехорошо ей… Волнуется обо мне очень сильно. Всегда звонит, готова помочь. Когда мне плохо, первые люди, которым я звоню, – это моя лучшая подруга и мама.

Какие ценные советы мама вам давала?

Все ее советы ценные. Но, если честно, я не слушаю ничьи советы. Или слушаю и делаю по-своему. Но потом всегда жалею и понимаю, что надо было бы прислушаться.

А вам не кажется по прошествии времени, что все-таки мама была права?

Ой, конечно да. Все мое детство мама меня водила в художественную школу, в музыкальную школу, в спортзал, заниматься фигурным катанием. Я отбрыкивалась, было лень, считала, что мне это не нужно. Как же я жалею сейчас, что не вкладывала всю душу в занятия! Потому что сейчас я бы бегала лучше, умела бы играть на пианино и рисовала намного лучше, чем я это делаю. Теперь к ее советам – что нужно работать, заниматься, что каждую минуту нужно проводить с толком – я отношусь внимательнее.

Я спросила вашу маму, какое качество в вас она считает главным. Как думаете, что она ответила?

Я думаю, мама сказала, что я добрая.

Так и было!

Да?

Вы ведь тоже первое, что сказали про маму, – «добрая». Скажите, с чем к маме стоит идти, а что вы бы не стали взваливать на родительские плечи?

Честно говоря, у меня и проблем-то настолько серьезных не бывает. И нет чего-то, что я не могу или не хотела сказать маме. Ну разве что, когда болею, стараюсь говорить «немного приболела» вместо «мама, умираю».

Как вы с мамой вместе проводите время? Что существует только для вас двоих?

Дома мы рисуем вместе, смотрим кино. Я, скорее всего, хочу стать дизайнером, собираю портфолио для поступления в университет. Рисую акрилом, маслом, акварелью, углем, карандашами – всем. А мама в основном красками – акрилом, маслом очень любит. Я все больше в скетчбуках рисую, для университета. Когда поступлю, может быть, подарю маме с папой часть рисунков. Или бабушке. Кстати, бабушка стала мне действительно близка относительно недавно. Она живет в соседнем подъезде, я начала заходить к ней – чтобы поговорить, захотелось лучше узнать ее. И мне понравилось. Бабушка всегда очень вкусный чай делает. Смешивает много трав, добавляет мяту с дачи – так здорово. Печет пирожки с капустой, мои любимые. Правда, я сейчас худею, стараюсь не налегать.

Что вы с мамой друг другу дарите на дни рождения, например?

Если честно, это всегда было жуткой проблемой. Мама, конечно, всему порадуется. А мне так хотелось, чтобы она сказала с гордостью: «Это мне Уля подарила». Ведь это лучшая похвала – мама тобой гордится. 

Много лет я старалась купить идеальный подарок. И вот в начале этого года я решила, что нашла самый лучший – купила красивый набор для волос Balmain. Мама обожает серебряные расчески. В моем наборе как раз такая была. Еще купила­ пару свечек и последний айфон, который только-только вышел (мама жаловалась на свой телефон). Потратила все скопленные деньги, и для меня это было за счастье – на что еще имело смысл их потратить, на самом деле?

Лучшая похвала – мама тобой гордится.

Мама сказала: «Это мне Уля подарила»?

Да! Мама была счастлива. Было здорово, хоть мы долго не могли понять, как там, в телефоне, все устроено.

Как у вас мама записана в телефоне? «Мама»?

На самом деле, с годами записи меняются. К тому же у мамы два номера – русский и французский, а у меня – русский, английский и французский. И сами номера часто менялись. Поэтому и записи в телефоне разнились. Сначала я ставила всякие такие вроде «мамочка», «мама» с кучей смайликов и с фото – маленькая была. Сейчас у меня просто «мама».

Часто созваниваетесь?

Я звоню маме каждый день, да и мама мне звонит не реже. День не поговорим – очень скучаем. Когда я в школе, встаю, иду на завтрак, после этого – на занятия и перед первым уроком всегда звоню маме. Она как раз только просыпается. Иногда и во время уроков переписываемся. Но я не люблю переписку. Мне важнее говорить, слышать мамин голос. Часто отправляю фотографии: рисунки, которые сегодня сделала, мою комнату, просто школьные будни. Мама всегда просит прислать себя, но я не очень люблю фотографироваться, поэтому не отправляю.

Вы для себя какое будущее хотите? Где жить, чем заниматься, какой быть?

Проще сказать, чего мне хотелось бы для мамы. Понятное дело, чтобы она была счастлива. Наверное, чтобы меньше работала, потому что она устает очень сильно. Каждого художника счастливым делает творчество, поэтому хочу, чтобы мама творила. В широком смысле слова. Чтобы писала и рисовала. Кстати, на день рождения я ей также подарила очень красивый блокнот красного бархата, на котором написано «Никогда не переставай писать». Вот так вот… А насчет меня, не знаю, я не определилась с профессией. Я полный гуманитарий, мне было бы интересно, быть может, стать актрисой. Думаю, поступлю в университет и там уже выберу стезю. Может, даже в политику уйду.

В политику?!

Да, быть общественным деятелем, развивать благотворительность, говорить обо всем этом. Глобально мы ни на что не можем повлиять. Но молчать неправильно, важно высказывать свое мнение. Для меня история очень интересна, а возможность ее делать – это что-то особенное.

Учеба во Франции вас сильно изменила?

Когда жила в России, я мало чего делала, меня не особо­ что интересовало. Я, конечно, много читала, смотрела фильмы, но амбиций не было. Переехав, я повзрослела. Изменилась и глобально, и в деталях – например, мне теперь нравится ходить по магазинам.

А вот Рената говорит, что она дочь не балует.

Она имела в виду баловать дорогими брендами. Но мне нравится и сам процесс хождения по магазинам. К тому же себе-то мама покупает одежду. А я все-таки приезжаю иногда к ней. Поэтому медленно мамины покупки переплывают в мой гардероб. Конечно, мама ругается, но что со мной поделать?..

Рената об ароматах

Я люблю тяжелые, глубокие, теплые ароматы. Они для меня – как якорь в жизни, оберегающий личное пространство. Мне часто говорят, что я «передушилась», но в моем случае это то, что нужно. Идешь, окутанная ароматом, и понимаешь, что ты на своей территории.
Хорошо бы вернуть тот жест, которым раньше женщины наносили духи: открыть хрустальную пробку, нанести аромат на пальцы, потом на места, где бьется пульс. Но, боюсь, эта пластика ушла навсегда. А жаль.

У меня очень много ароматов, и я обожаю их смешивать, создавая неповторимую композицию. Поверьте: иногда получаются настоящие шедевры. У меня есть шкаф, забитый флаконами с духами. Я в вечном поиске. Конечно, очень люблю покупать винтажные духи, те, что еще делались из натуральных ингредиентов. У моей бабушки тоже была целая батарея духов.

Из коллекции Maison Christian Dior выбрала гурманский Fève Délicieuse и Ambre Nuit, где бархатистость турецкой розы встречается с животным началом густой амбры.

Рената — о бьюти-ритуалах

Иногда у нас бывают совместные пробежки, совместный маникюр во Франции. А самый главный бьюти-ритуал – это позавтракать. Ульяна у нас любит позавтракать. Обожает яичницу с помидорами. Или гречневую кашу, такую русскую. А сейчас она полюбила еще рис. Я тоже присоединяюсь. Вот только я не бью по яичнице. Я от нее за свои 50 лет уже устала. Она у меня в глазах летает. Но меня не хватает пока на разнообразие, на эти, знаете, блендеры. Есть у нас подруги, у которых все через блендер. И еще они по утрам бегают, как подорванные. Меня уже выбешивает, когда они показывают, как что-то там качают себе. Эти худые тела, при макияже, вечно в сопровождении фотографов. Мне кажется, это так пошло. Такой низкий жанр – демонстрировать, как ты в трусах что-то себе закачиваешь. Это дико интимное дело. Зачем это показывать? Не понимаю.

Ульяна об ароматах

Мне нравятся легкие цветочные и одновременно сладкие ароматы. Я долго пользовалась одним ароматом, но потом все мои друзья на него переключились. И мне показалось странным, что мы одинаково пахнем. Поэтому я пробовала и пробовала новое. Иногда мама советует мне ароматы, и если мне нравится, я остаюсь с ними. В большинстве случаев мне мамин выбор нравится. Это довольно странно, потому что мама любит тяжелые ароматы. У меня даже схема сложилась: все тяжелые запахи ассоциируются исключительно с мамой. В коллекции Maison Christian Dior мое внимание привлекли два разных аромата – восточный тягучий и глубокий Oud Ispahan и сочный радостный Belle de Jour с нотами груши.

Среди ароматов сейчас у меня три основных игрока: одни духи обитают в Париже, другие в Лондоне и третьи в Москве. Но иногда я что-то забираю с собой в поездку, и тогда начинаются муки выбора. Как правило, прислушиваюсь к настроению.

Фото: Илья Вартанян

www.marieclaire.ru