Композитор Кирилл Рихтер для SPLETNIK.RU: о концерте в «Зарядье», балете, Майкле Джексоне и не только

Кирилл Рихтер

Композитору Кириллу Рихтеру всего 29 лет, а он уже покоряет самые престижные концертные залы. Пианист, закончивший музыкальную школу экстерном, эстет, интеллектуал и новый герой светской тусовки, он пишет музыку для кино, сотрудничает с Сергеем Полуниным и гастролирует по всему миру. В преддверии большого московского концерта в «Зарядье» 25 апреля SPLETNIK.RU встретился с Кириллом и поговорил о музыке, балете, Майкле Джексоне и многом другом.

Кирилл Рихтер, как комета, ворвался в культурную и светскую жизнь Москвы всего каких-то пару лет назад. И сразу стал событием в жадной на новые лица столичной среде. Юный, неопытный, скромный, но очень талантливый, он как-то между делом стал популярным сначала в узких кругах меломанов, а затем и у широкой аудитории.

Композитор-самоучка, который вообще-то учился в институте ядерной физики МИФИ, а после — в Британке, где пробовал свои силы как модельер, Рихтер свой первый большой концерт дал только в 2017 году, и сразу в знаковом месте на карте Москвы — в Колонном зале Дома Союзов. Ему аплодировали стоя. После — чего только не было: европейские фестивали, сочинения для симфонических оркестров, работа в кино и даже тема для ЧМ-2018. А еще глянцевые фотосессии, приглашения на модные вечеринки, бесконечные интервью и растущее число восторженных поклонников.

В планах — выступление в легендарном зале «Альберт-Холл» в Лондоне и гастрольный тур по всей России. Но до этого Кирилл даст большой концерт в Москве, где представит свой первый альбом Chronos. О нем и не только мы и поговорили с композитором.

Как началось ваше музыкальное образование?

Мне было лет 10, когда я начал ходить заниматься на дом к Светлане Владиславовне Фоминой, своему первому музыкальному преподавателю. Потом был очень большой промежуток — между моим домашним образованием и формальным завершением экстерном музыкальной школы. Тогда я уже немножко сочинял для себя и пошел в школу, просто чтобы получить какой-то документ. Я не думал, что школу получится закончить так быстро. В этом мне очень помогла моя вторая преподавательница, Нина Васильевна, которая дала мне другой критический взгляд на игру. Вообще она дала мне очень много полезных идей, из которых потом сформировалась моя исполнительская манера. Два этих преподавателя – единственное, что на меня каким-то образом повлияло.

В музыкальной школе у меня все время был красный дневник, двойки, замечания: «неверные пальцы», «опять не выучил материал». Поэтому потом я, конечно, с открытым ртом смотрел на свой красный диплом. Да, я получал двойки, но каким-то образом в четверти мне выводили хорошие оценки. Плюс я выиграл местную музыкальную олимпиаду, и мне разрешили не сдавать сольфеджио и музлитературу. Программу на экзамен я выучил за последние две недели. Все, конечно, было сырое — стыдно сейчас даже вспоминать.

Позже, когда Нина Васильевна еще была жива, я заезжал к ней и показывал свои первые сочинения. Она была очень рада, что я сохранил любовь к музыке, ведь она-то думала, что все сложится иначе. Думаю, она была бы рада, если бы узнала, как у меня сейчас дела.

Сколько часов в день вы занимаетесь у инструмента?

Все всегда думают, что это какие-то ужасные цифры вроде 12 часов. На самом деле нет. Я считаю, что лучше недоиграть, чем переиграть. Для того чтобы сохранить свежесть, драйв и легкость, нельзя выхолащивать музыкальный материал — для меня важнее минимальное несовершенство. Если ты репетируешь до такого состояния, что все становится рафинированным и скучным, то это большая потеря. Каждый раз надо находить что-то новое, добавлять чуть-чуть — в динамике, импровизации, штрихах и так далее. Чтобы люди чувствовали, что это живой материал.

Меньше всего мне хочется превратиться в ископаемое, которое играет материал, который и ты сам давно знаешь, и все вокруг давно знают. Я хочу отказаться от этого в своей музыке.

Расскажите о концерте в «Зарядье». Как готовились к нему, какой будет программа, чего ждете от выступления?

Для меня это главный концерт года и, наверное, вообще последних двух лет. Это очень большая дата — день рождения альбома Chronos, который выйдет одновременно с концертом, в том числе на виниле и на CD. Эта музыка уже многим известна, но официальный релиз состоится только сейчас.

Программа концерта частично будет состоять из уже известных произведений, частично — из новых сочинений. В первой части мы сыграем в составе трио: я, Алена Зиновьева (скрипка), Август Крепак (виолончель). Во второй будет оркестровая программа с дирижером Станиславом Малышевым и со смешанным оркестром (струнные, ударные), где прозвучат мои оркестровые сочинения, которые в альбом не вошли, но следуют за ним. А еще будет две версии оркестровых сочинений, которые есть в альбоме, — это Chronos и Mechanisms. Их мы повторим два раза: сначала в формате трио, а затем уже вместе с оркестром.

Перед концертом мы едем на ряд фестивалей в Европе и откатаем до «Зарядья» всю программу еще во многих местах, хотя оркестровая музыка в таком составе прозвучит впервые.

Алена Зиновьева, Кирилл Рихтер, Август Крепак

Параллельно с этим вы же еще работаете как кинокомпозитор…

Я не так много написал для кино на самом деле. Но я определенно счастлив с музыкой для Ивана Твердовского к фильму «Подбросы» — получилось ровно то, что я хотел. В принципе то же самое я чувствую сейчас в работе для Анны Меликян и Кости Хабенского — я пишу музыку к фильму «Фея», над которым мы уже заканчиваем работу. Но музыка в кино — это гораздо большие рамки для композитора, чем тот же балет. В балете я чувствую себя абсолютно свободным — там я счастлив. Мне не надо ничего менять: как пишу, так и танцуют. Вот это счастье. То же самое в личных сочинениях — никто тебя не ограничивает. А в кино, конечно, ты должен иногда подрезать крылья.

Вы заговорили о балете. Расскажите об этой работе.

Ой, сейчас боюсь даже — пока еще рано. Я уже работаю, и все подтверждено, но это такой ритуал сохранения энергии: не рассказывать, пока не сделано. В целом пока могу сказать только, что готовится большая работа.

До этого у меня уже были небольшие попытки. Я работал с Мариинским театром, с хореографом Ильей Живым — делал для них номер «Мечтатель». Эта музыка, кстати, вошла в альбом Chronos.

С Сережей (Сергей Полунин. — Прим. ред.) мы делали проект The Frames для Дней культуры Катара в Москве. Я для него написал музыку The Song of Distant Earth («Песни далеких земель»). Очень интересный опыт: смешение культур, работа с катарскими музыкантами…

Как вы познакомились с Сергеем Полуниным?

Через агентство, которое занималось катарским проектом. Естественно, все кандидатуры одобрялись или отвергались посольством. У них было несколько вариантов, в итоге они связались со мной и Сергеем. Есть еще и третий человек в этом проекте — режиссер Ладо Кватания.

Нашей совместной работе будет посвящена выставка в Московском музее современного искусства на Гоголевском бульваре, которая откроется в мае. Одновременно с ней выйдет и клип Frames.

Кирилл Рихтер и Сергей Полунин

Вокруг Сергея Полунина в последнее время было много скандалов. И дело даже не в портрете Путина на груди, а в дискриминирующих высказываниях, которые появлялись у него в инстаграме…

Ну, по-моему, сейчас все в порядке.

Но никогда же не знаешь, когда будет рецидив!

Я бы не употреблял медицинскую терминологию. Конечно, я в курсе того, что происходит. Но если я поддерживаю человека и считаю его своим другом, то я поддерживаю его в целом. Это не значит, что мы между собой все это не обсуждаем. Но каждый человек имеет право на свое мнение, и вы всегда должны уважать чужой выбор, даже если он вам не близок, должны уважать право человека на его собственное тело, на возможность делать любые татуировки, поклоняться любому богу и быть любого цвета кожи. Это уважение границ.

Понимаете, у Сергея свой способ коммуникации. Например, его обвиняли в том, что он ненавидит геев, но это ведь все неправда. Он же писал не про это: он только говорил о различии женской и мужской энергии. У него нет никакой гомофобии. Это вообще очень добрый человек. Людям со стороны очень сложно, не зная его, воспринимать все это.

Давайте обсудим другую острую тему. Не могу не спросить о нашумевшем документальном фильме про Майкла Джексона, который буквально разделил музыкальную индустрию на два лагеря. У вас есть какая-то позиция на этот счет?

Во-первых, я не смотрел фильм, а во-вторых, я никогда не был фанатом Майкла Джексона. Может быть, кого-то это удивит, ведь я вырос примерно в то время, когда мог бы стать его фанатом, — но не стал.

К ситуации этой у меня сложное отношение и непонятное. Что меня удивляет, так это страсть копаться в грязном белье. Возможно, это в принципе характеризует современное человечество: единственное, чем сейчас каждый может манипулировать, это его тело и неприкосновенность. Это сегодня и происходит.

Среди вашей публики много совсем юных. Современные подростки, 15-17 лет, они сильно отличаются от того, какими мы были в этом же возрасте? Что в них есть такого, чего не было в нас?

Да, отличаются — и сильно. Мне очень нравится, какие они, и я счастлив, что часть моих слушателей — это именно эти молодые люди

У них есть свобода, у них ясные головы, они намного раньше, чем мы, стали эрудитами в каких-то сферах. Я думаю, что они, став взрослыми, смогут принимать правильные решения. Я бы на них поставил.

Вы скучаете по юности? По тому, каким было время и каким вы были в то время?

Нет. У меня ничего не изменилось. Только в лучшую сторону. Непосредственность я не потерял, хотя, возможно, обрел какие-то предубеждения. Возраст — это тот параметр, который я вообще не расцениваю в человеке.

А друзья из детства у вас остались?

Да, у меня есть подруга, с которой мы редко видимся, но знаем друг друга уже 20 лет. Мы в детстве ходили заниматься вместе, играли в четыре руки. Что мы дружим, это, конечно, удивительно, потому что вообще время и обстоятельства смыли остальных людей — не столько физически, сколько в смысловом плане. Думаю, так всегда происходит, ведь мы вчерашние – это уже не мы. Я не могу пожать руку себе прошлому и сказать, что я это я — это другой человек.

На какой музыке вы сами росли, кого слушали и любили?

Слушал я все подряд и рос на том же, что и все. У меня не было какого-то специального музыкального воспитания. У моей самой первой преподавательницы Светланы Владиславовны, к которой я ходил заниматься на дом (думаю, самой важной для меня), был большой набор пластинок, и я мог брать что угодно. Я заслушал до дыр все эти советские телетайпы. Там все было мое любимое: «Болеро» Равеля, «Кармен-сюита» Родиона Щедрина, Токката и фуга ре минор (Бах), «В пещере горного короля» (Григ) — много всего было. И все эти вещи из классической музыки для меня стали знаковыми. Это такая классическая попса, но эта музыка, конечно, не виновата в том, что она стала настолько популярной — просто она действительно классная. Я думаю, что ее можно открывать по-новому.

А вообще я слушал все подряд: то, что было по радио, на кассетах «Союз», на видеокассетах, по радио, в интернете… Сейчас я слушаю электронику, минимал-техно, рок. Конечно, много инструментальной музыки. Какое-то время мне очень нравилась группа Florence and the Machine. Я и сейчас ее очень люблю, но уже нет времени следить за ней.

Вообще у меня были разные периоды. Когда-то я слушал абсолютно хипстерские инди-группы, когда-то — очень депрессивный дарк трип-хоп.

Вы часто ездите по миру. Не возникало желание переехать?

В принципе меня ничто не останавливает — я в любой день могу переехать в любую страну. Но я действительно люблю Россию, люблю людей, которые здесь. Здесь все мои любимые и дорогие люди. Плюс у меня есть огромное чувство ностальгии: когда уезжаю надолго, я начинаю скучать. Дурацкая черта. Есть люди, которые совершенно не привязаны какому-то географическому месту. А у меня есть определенное ощущение дома.

Дом — это Москва?

Сейчас Москва. Когда-то это было Подмосковье, потому что я там родился. Часть моей семьи, живет в Украине, в Полтаве, это тоже мой дом.

Вам близка поэзия?

Мне она определенно интересна. Больше мне близка символистская поэзия: Гарсиа Лорка, Поль Целан, Бодлер. В русских я ценю качественную депрессию: Пастернак, Бродский, Цветаева. Это если мы говорим о старых мастерах.

Сейчас мы делаем некоммерческий проект с Павлом Чаплыгиным, вдохновленный «Реквиемом» Анны Ахматовой: я пишу музыку, а молодые люди читают стихи. Это группа энтузиастов абсолютно разных специальностей — модели, актеры, просто любители поэзии. Все они читают строфы из «Реквиема» Ахматовой, и это концептуально завязано на погружении в эти страшные времена. Сначала, признаюсь честно, я не совсем серьезно отнесся к этой работе, а потом у меня начались какие-то личные откровения, связанные с моим прадедушкой, который был репрессирован. Благодаря этому проекту я начал искать информацию о нем и узнал, что он был реабилитирован в год моего рождения.

Для меня это личный проект. И он дал начало идеям, которые войдут в мое новое сочинение «Русский реквием». Многие смеются, спрашивают, не рано ли мне реквием писать. Но я пишу его с совсем другой целью — этот панихида для целой эпохи русского народа, с надеждой, что она никогда не повторится. Но эта музыка пока что сильнее меня. Думаю, что найду в себе силы закончить ее: возможно, премьера будет уже осенью.

Фото Игорь Клепнев/Гия Абрамишвили /Иван Гущин/Дмитрий Шумов/Максим Леонгард/Андрей Савочкин

www.spletnik.ru

Композитор Кирилл Рихтер: «Писать для блокбастеров оказалось непросто»

Кирилл Рихтер. Фото: Гия Абрамишвили

Marie Claire: Кто для тебя герой, кумир, в чем?

Кирилл Рихтер: Мой кумир – моя бабушка. Она прошла Великую Отечественную войну, рано потеряла родителей, добывала уголь и в кромешной тьме выбралась из шахты, когда случилась авария с электричеством, сражалась со стаей волков, отбивая стадо, и многое другое. Так что, когда кажется, что мне трудно, я вспоминаю, как она в пять лет босиком по снегу ходила за водой для немецких солдат, занявших родное село. Что касается знаменитостей, мы не знаем, какой ценой далось тому или иному человеку достижение, поэтому я восхищаюсь жизнью многих, но предпочитаю прожить свою.

Как ты с собой общаешься и насколько откровенен?

На мой взгляд, лучше вообще не испытывать иллюзий на свой счет. Так можно адекватнее понимать свое место в мире и смысл того, что ты делаешь.

А как борешься со страхами, если они тебя посещают?

Очень часто это боязнь белого листа. Она пропадает сразу, как только берешься за работу. Собственно, это и есть самый лучший способ борьбы с ней.

Чего ты от себя ждешь? Какие цели ставишь?

Быть лучше, чем ты был вчера – такой принцип. Цели – не уверен. Есть мечты и надежды. Желание пробовать новое, развиваться. Когда-то я хотел писать музыку к кино, шаг за шагом учился оркестровке, участвовал в небольших независимых картинах. Теперь у меня есть возможность работать в крупных проектах. Но многое происходит спонтанно. 

Полтора года назад я не ожидал, что музыка будет играть главную роль в моей жизни, и действовал по обстоятельствам.

Поэтому между стратегией и импровизацией я выбираю золотую середину.

Лучший цвет – это…

Черный. Это абсолютная графика и максимальный контраст.

Какие правила стиля ты для себя выработал?

Если говорить о сцене, сейчас мне нравится стиль неопанк, это такой причесанный бунтарский стиль, который позволяет сочетать костюм-двойку с тяжелыми Dr. Martens, например. Там есть свои условности, это не совсем классический приталенный костюм, есть рокерские элементы, да и пиджак можно заменить на бомбер. Для повседневной жизни я выбираю вещи no name, суперпростые и универсальные, часто oversize.

Кирилл, а в гардеробе у тебя все по полочкам?

Иногда в шкафу идеальный порядок, но когда я куда-то собираюсь, переворачиваю все вверх дном, что каждый раз почему-то становится для меня сюрпризом по возвращении.

Как долго носишь одну вещь?

У меня есть пальто, которое я ношу уже пять лет, почти как по ГОСТу при СССР. Купил его за копейки на распродаже.

Я не люблю дорогую одежду, работа в индустрии быстро дает понять, что платить можно только за необычный дизайн, или за сложный крой, как у костюмов, или за надежность, как в обуви.

Почему перестал заниматься дизайном одежды?

Просто стало понятно, что мне не хватало того, что я действительно люблю. Что нужно, как это ни наивно, быть верным своему сердцу. Ну и все происходящее в жизни логически подвело меня к этому решению. Интерес к выпускной коллекции угас, хотя снижение перфекционизма как раз помогло, развязало руки. Кроме того я понял, что в моде действительно много стресса, думал, что в музыке этого меньше (хотя это оказалось не так). В это время я уже работал над несколькими кинематографическими проектами, было интересно попробовать свои силы. Ну а потом появились предложения сделать первые концерты. Все случилось очень быстро.

Что в этом привлекало?

В дизайне одежды меня привлекала работа руками, труд. Сам факт того, что ты делаешь что-то материальное. Из всех продуктов дизайна, одежда ближе всего находится к нашему телу. Мне было интересно, как она может менять человека, его поведение и восприятие.

Хотелось бы к этому занятию вернуться? На каком уровне?

Я подмываю об этом иногда, но это точно не планы по покорению мира, как было раньше. Сейчас очень много идей и работы с музыкой, которой я посвящаю все свое время и силы.

Тебе нравилось работать руками, а что еще ты умеешь ими делать?

После переезда на новую квартиру мне, кажется, пришлось освоить любую ремонтную работу, кроме разве что сварочной. Мне нравится работать с инструментами и деревом. Прошлым летом мы делали перголы для винограда, теперь будем ждать, когда они полностью зарастут.

Важно ли для тебя быть главой семьи, опорой?

В нашей семье опоры две – я и старший брат. Конечно, это важно и даже приятно. Семья всегда меня поддерживала.

Было очень много моментов, когда казалось, что это слишком сложно, страшно и невозможно для тебя. И близкие убеждали меня в обратном.

Твою любимый, близкий по духу музыкальный инструмент?

Я люблю струнные. Несмотря на ограничения в регистрах и аккордовом звукоизвлечении, они могут главное — передавать дыхание, невоспроизводимое ничем иным движение кисти. Даже в сравнении с фортепиано у струнных гораздо более теплый, человечный тембр

По-твоему, где правильнее слушать музыку?

Мне кажется, что грань между местом и жанром давно уже стерлась. Ты можешь ехать в метро и рыдать под Моцарта, а можешь танцевать под электронику где-нибудь в академическом зале. Все зависит от контекста.

Топ твоего плейлиста на сегодня?

Для меня самое важное и интересное – то, над чем я работаю в данный момент. Последняя серьезная работа – оркестровая сюита из пяти частей – для меня, наверное, сейчас наиболее дорога.

Недавно я закончил работу над музыкой к фильму «Черновик» по роману Сергея Лукьяненко. Премьера состоится 15 марта. Научная фантастика и фэнтези были со мной с детства. Я перечитал все, что было дома и в библиотеках. В ходе работы над фильмом я использовал некоторые редкие инструменты. Например, лейтмотив Аркана, мира, который управляет остальными мирами с помощью агентов-функционалов, звучит на традиционном китайском инструменте гучжэне. Тремоло на его струнах отлично передает идею множественности миров: многократно повторяющиеся ноты наслаиваются друг на друга и создают по­движную многомерную текстуру.

Есть в саундтреке и музыкальные цитаты из русских композиторов.

В одной из сцен на героя нападает реактивная Матрешка. Сцена хоть и напряженная, но в целом комичная, поэтому я переработал «Полет шмеля» Римского-Корсакова в стиле саундтрека к эпическому блокбастеру.

Да простит меня Николай Андреевич!

Если не относиться к таким сценам с иронией, происходящее будет выглядеть просто нелепо.

Вообще фильм полон эклектики, она заложена в идее самого романа. Это касается и музыки. Например, в одном из миров по сценарию все еще живы отголоски коммунизма, поэтому я написал тему, которая сочетает в себе тяжёлый индастриал, медные духовые и Марсельезу в исполнении советского хора.

Кроме этих отдельных случаев в фильме действительно много просто симфонической музыки. Вообще все темы, которые касаются людей и человеческих отношений, написаны для струнных и фортепиано. Это самые теплые и эмоциональные инструменты, которые могут тонко передавать чувства и переживания героев.

Писать для блокбастеров оказалось непросто. Здесь почти нет места авторской музыке. Все должно служить происходящему на экране. Не знаю, плакать или смеяться, но за последние месяцы я провел с режиссером Сергеем Мокрицким времени больше, чем с семьей. Я многому научился, узнал режиссерские приемы, которые работают и как композиторские. И если люди запомнят хоть одну мелодию из картины, буду считать это личным большим успехом.

Фото: архивы пресс-служб

www.marieclaire.ru

Кирилл Рихтер_ : SOUND UP

Выступление в Колонном зале Дома Союзов для Кирилла Рихтера имеет особое значение. «Для меня это знаковый зал. Здесь я впервые в жизни услышал, как звучит оркестр, придя с мамой на “Симфонические танцы” Сергея Рахманинова, – объясняет молодой пианист и композитор. – Эта музыка меня потрясла. Забавно, что я тогда подумал: “Интересно, смогу ли я когда-нибудь здесь выступить?”». Повороты судьбы порой непредсказуемы, но такой вираж не смог бы выдумать даже самый изощренный сценарист: 25-летний музыкант, который собирался стать дизайнером и еще не дописал дебютный альбом, будет играть в знаменитом концертном зале Москвы, расположенном в двух шагах от Большого театра.

Сперва Кирилл Рихтер пытался уйти от своего предназначения. Поздно начав учиться игре на фортепиано, он относился к занятиям музыкой как к драгоценному хобби, но, мысля рационально, пробовал состояться в другой стезе. Сначала юноша постигал квантовую физику и чертежную графику в Национальном исследовательском ядерном университете «МИФИ», потом получил степень бакалавра в Британской высшей школе дизайна по специальности Fashion Design. Талант, однако, указывал на другое: пианиста и композитора, наверстывавшего упущенное в детстве гигантскими скачками, приглашали на прослушивание в консерваторию, и в 2010-м Кирилл Рихтер решил, что хочет заниматься только музыкой.

Композиторское портфолио Кирилла Рихтера начинается с фортепианных вальсов, собранных в цикл «На пути к возлюбленному городу». Простые, подвижные и эмоциональные пьесы неизменно впечатляют слушателей. Автор, больше всего ценящий в музыке искренность и энергетику, полагает, что причина их популярности у слушателей в том особом чувстве, с которым он играет свои произведения. «Моя музыка – саундтрек к жизни, к моментам, которые случались со мной, – объясняет Кирилл Рихтер. – Истории, которые я рассказываю, каким-то образом находят отклик и в других жизнях. Именно тогда рождается чувство, будто мы все говорим на одном языке».

Выложив несколько записей своих вальсов на SoundCloud, молодой композитор получил предложение от шведского лейбла 1631 Recordings выпустить дебютный альбом, который и записывает сейчас в московской студии. Однако для него эта музыка уже принадлежит прошлому: он больше увлечен совместной работой с виолончелистом Августом Крепаком и скрипачкой Аленой Зиновьевой. Опытные музыканты, переигравшие все – от барочной музыки до Шнитке, – неподдельно увлеклись музыкой молодого композитора. Вместе с ними Кирилл Рихтер экспериментирует со звукоизвлечением классических инструментов в экспрессивных минималистских трио. «Сейчас я сознательно отказываюсь от электроники. Меня интересуют пределы тембральных возможностей акустических инструментов. Как добиться того, чтобы скрипка звучала, как электрогитара? Как получить звук, похожий на бьющееся стекло? Как добиться вибрирующего щелчка, который издавала большая стрелка пластиковых китайских часов из моего детства?» Оставаясь искренними историями из жизни, новые сочинения Кирилла Рихтера, которые прозвучат в Доме Союзов в рамках фестиваля SOUND UP и войдут в его следующий альбом «CHRONOS», касаются тем, находящихся где-то между метафизикой и диалектикой. «Можно ли победить время, договориться с ним, как с живым существом? Как зафиксировать вечно движущийся и изменяющийся ход истории? Как выразить механистичность мира и его подчинение физическим законам? – коротко пересказывает композитор сюжеты своих новых сочинений и обаятельно улыбается. – Все же первое образование на меня сильно повлияло».

soundup.world

Я буду рад, если моя музыка приведет слушателя к чему-то более сложному — Daily Storm

— Как у Вас вышло с головой уйти в музыку и начать на ней зарабатывать?

— Запросто вышло: я ведь не думал о деньгах. Просто так получилось, что мое увлечение стало работой. Здесь много случайностей и везения. По-моему, Черчилль или другой мудрец говорил: «Желайте не здоровья и таланта, потому что здоровых и талантливых много, а желайте удачи в делах». Терять мне было нечего, в дополнительной поддержке я не нуждался.

Советов, как набраться смелости и, скажем, автослесарю уйти из его стабильно доходного гаража в драматурги, я давать не буду. Пусть каждый решает сам, а то еще надаю советов, потом меня будут обвинять. Могу посоветовать разве что адекватно оценивать свои силы, правильно планировать и дифференцировать деятельность. У меня с самого начала была какая-то стратегия, которой я придерживался и придерживаюсь: давать концерты, работать с кино и телевидением, записываться, присутствовать в публичном поле, — нужно охватывать много направлений, чтобы выстрелило хотя бы одно ружье. Я сам к 28 кем только не работал, в том числе мыл полы в пиццерии. Поэтому мне кажется, для человека с руками и ногами заработать деньги своим трудом в любом случае не проблема.

— Вам не мешает довольно внезапно обрушившаяся слава?

— Да какая уж там слава! А медийность мне совсем не мешает — наоборот, весело: в каждом интервью можешь говорить все что угодно, придумать разные истории, а читатели потом сопоставляют эти факты — им тоже развлечение. Мне очень нравится возможность транслировать свои мысли через интервью. Мне кажется, это довольно приятный способ общения с аудиторией.

— Ну а зависть? Профессиональное сообщество — тот еще серпентарий. Не было такого, что на репетиции Вы возвращаетесь с перерыва, а у Вас вся партитура в проклятиях и пенисами изрисована?

— Не, никакого негатива. Я всегда стараюсь выстраивать отношения с музыкантами открыто и прямо, и они тем же отвечают мне. Со мной играют люди, которым нравится моя, вот вроде бы непрофессиональная, музыка. Даже несмотря на то что это аспиранты, выпускники или студенты консерватории. Мне часто говорили артисты, что им нравится играть мою музыку, ну а если кому-то что-то не нравится в моем творчестве, всегда есть опция не участвовать в проекте.

— А какой у Вас сейчас формат?

— Струнный оркестр, который на самом деле больше струнный ансамбль, потому что это фактически оркестр солистов. Шесть скрипок, два альта, две виолончели и контрабас. Дирижер Владимир Обухов и пианист, ваш покорный слуга. Это совсем не случайные люди, с ними мы уже довольно долго играем вместе. Программа будет состоять из некоторых струнных вещей и тех композиций, которые все уже знают как произведения для фортепиано. Будет сыграна оркестровая сюита и состоится несколько премьер, если я успею закончить одну партитуру к этому времени. Сыграем саундтрек из нового фильма Ивана Твердовского «Подбросы».

dailystorm.ru

Мы играем музыку собственных шестеренок в мозгу — Сноб

Этим летом композиторы-минималисты Кирилл Рихтер и Павел Карманов выступят с концертами на новой площадке «Сцена на воде. Зеленый театр ВДНХ»: Рихтер открывает серию вечеров «Неоклассики» 9 июля, а Карманов завершает 20 августа. В преддверии фестиваля музыканты встретились на террасе бара «Стрелка» и обсудили сцену на воде, погрешности музыкальной терминологии и планы на будущее

Кирилл Рихтер: Ну вот, оказались с тобой на одном фестивале. Снова на одной сцене.

Павел Карманов: Да! Но хочу отметить, что Зеленый театр ВДНХ — не первая сцена на воде. Я уже участвовал на мероприятии скрипачки Елены Ревич и Дома Булгакова на Патриарших прудах, и там тоже была построена большая сцена на воде.

Рихтер: С одной стороны, вода очень хорошо передает акустику: на одном берегу реки играешь, а на другом слышно. С другой — в плане работы с аппаратурой есть некоторые нюансы.

Карманов: Звукоусиление давно вошло в повсеместную практику.

Рихтер: Хотя есть такие поборники традиций, которые возмущаются: «Какой ужас, акустические инструменты усилять!» Когда Бартоломео Кристофори создал современную версию фортепиано, почему тогда не говорили «используйте клавесин»?

Ɔ. Как посторонние шумы влияют на звучание?

Рихтер: Это же жизнь.

Карманов: Мы любим Джона Кейджа, который считал, что мир вокруг нас и есть та самая музыка, которую надо слушать.

Кирилл Рихтер Фото: Наталья Мущинкина

Ɔ. Какая у вас программа?

Карманов: За мою уже некороткую творческую жизнь написано много произведений, для исполнения которых потребуется несколько вечеров. Поэтому на моей сцене будет сборник вещей, играть которые удобно общим составом. Это будет квинтет, 4 струнника и фортепиано. А я, как говорящая голова, буду рассказывать о произведениях.

Рихтер: Я всегда стараюсь добавлять что-то новое, тем более на сольных концертах. В Зеленом театре будет работа, которая ни разу не исполнялась на сцене: музыка, написанная для постановки хореографа Мариинского театра Ильи Живого. В целом первая часть будет чисто фортепианная, а во второй мы выступим в составе трио с виолончелистом Августом Крепаком  и скрипачкой Аленой Зиновьевой. Это будет своего рода антологией моих работ на текущий момент.

Карманов: Лично меня смущает название мероприятия, на котором мы будем участвовать: «Неоклассики». Это название несколько неверное, потому что неоклассика в музыке имела место в середине прошлого века.

Рихтер: Например, когда Прокофьев написал свою неоклассическую симфонию.

Карманов: То, что представляет собой наша музыка сегодня, нельзя назвать неоклассикой, так как эта эпоха давно закончилась. А мы, наверное, просто постминималисты.  

Рихтер: Ну, минимализм — тоже такой журналистский термин.

Карманов: Слово «минимализм» придумал британский композитор Майкл Найман. Спасибо ему за это.

Павел Карманов Фото: Наталья Мущинкина

Рихтер: Для меня проблема таких терминов, как минимализм, импрессионизм и романтизм, в том, что они заимствованы из области изобразительного искусства. К музыке он, конечно, применим, но все же это совершенно разные языки.

Карманов: Да, наверное, ты прав. Я недавно был в Музее современного искусства на выставке художника-минималиста Александра Юликова. Мы с ним разговаривали и пришли к общему выводу, что связать минимализм в живописи с музыкой сложно. К тому же этот жанр у каждого композитора звучит совершенно по-разному. Я, например, нахожусь под влиянием любимых мной авторов-импрессионистов Равеля, Дебюсси, Стива Райха и Стравинского. А в консерватории меня ругали за то, что я не писал авангардной музыки.

Рихтер: А там требуют?

Карманов: Да. Честно говоря, не понимаю, как вообще можно преподавать композицию. Некоторых из нас заставляли писать по 10 фактур, 10 басов, 10 мелодий еще в Центральной музыкальной школе, где я учился. У меня это всегда вызывало недоумение. К тому же были преподаватели, с которыми мы сильно расходились во мнениях. Но были и более лояльные наставники.

Ɔ. Кирилл, кто ваш наставник?

Рихтер: Для меня наставники — те люди, с которыми я работаю. Например, я приношу несколько версий одного и того же фрагмента на репетицию, прошу сыграть, с разными штрихами и акцентами. Так я могу понять и выбрать тот вариант, который лучше всего звучит и передает смысл сочинения. Это огромное счастье иметь возможность сразу услышать, как звучит твоя музыка.

Кирилл Рихтер Фото: Наталья Мущинкина

Карманов: Общение с исполнителями занимает особое место и отнимает много времени. Их мнение очень важно.

Рихтер: Чем удобнее им играть, тем красивее музыка. Хотя Шостакович извинялся перед струнниками и говорил: «Знаю, неудобно. Но сыграть надо».

snob.ru

«Каждый раз делаем разные концерты»

Кирилл Рихтер

Кирилл Рихтер – о трио, живых выступлениях, Луне и Грибах.

— Кирилл, во всех интервью вы говорите о том, что ваша музыка – это истории из вашей жизни. Какая из этих историй была самой яркой на сегодняшний день?

— Я полагаю тот момент, который помог мне преодолеть страх бросить все, чем я занимался прежде, и начать работать как композитор. Моменты борьбы обычно дают два исхода: ты либо со щитом, либо на щите.

Выходя из зоны привычного, всегда есть страх, зато потом получаешь огромный прилив сил и идей.

— Какая история на данный момент важнее всего?

— Как ни странно, история, которая происходит в данный момент.

— Что скрывается за осторожными формулировками журналистов “потерял интерес к выпуску дебютного альбома”? Какова судьба этой пластинки?

— Так получилось, что музыка почти буквально обрушилась на меня после финального года обучения. Было не до этого, а потом, внезапно, градус возрос.

Сейчас я занят в нескольких проектах, которые не связаны напрямую с концертной деятельностью, поэтому запись альбома пришлось отложить.

Но я бы сказал, что это скорее проблема перфекционизма. Материал готов, визуальные составляющие в финальной стадии разработки, осталось лишь сделать финальный шаг – пустить это все в свободное плавание.

— Какой источник сегодня – сайт/instagram/youtube/другое – дает музыканту наибольший отклик публики? Откуда люди чаще всего узнают о вашей музыке?

— Думаю, все в совокупности, но чаще всего это живые выступления. Это самый лучший способ передать свои идеи, чувства людям напрямую.

Мне нравится, что мы каждый раз делаем разные концерты, в разных местах и с разными концепциями. Мне бы хотелось, чтобы слушатели знали, что событие, на котором они находятся, больше никогда не повторится.

— Формат трио – на сегодняшний день – идеальная для вас концертная конструкция?

— Трио – это самая мобильная инструментальная единица. Любые гастроли требуют этой мобильности. Редко когда тур-менеджеры берутся за организацию туров для ансамблей более пяти человек, если не говорить о крупных оркестрах.

Мне важно знать, что рядом со мной люди, полностью знакомые со всеми нюансами моей музыки, в этом случае, даже если ты играешь в другом инструментальном составе, у тебя есть свои единомышленники.

Со временем мы стали настоящей семьей, мне очень повезло с ребятами. Они мастера своего дела и в то же время лишены пафоса, на них всегда можно положиться.

— Одно издание поставило вас в ряд с такими исполнителями как Луна и Грибы. Означает ли это, что грань между музыкальными жанрами окончательно стерта?

— Было и правда смешно! Кажется, это была статья “Новые имена из мира современной музыки, которые стоит запомнить”.

Границы жанров, конечно, стираются, но все же меня интересуют немного другие идеи, да и инструментарий у нас разный.

Успех этих исполнителей в том, что они нашли ключ для той музыки, которую пишут. Но я не вижу ничего плохого в том, что на мои концерты ходят любители техно и электроники. Для моей музыки это комплимент.

— Есть ли у вас любимые современные исполнители?

— Их множество, но в последнее время я почти не слушаю музыку других исполнителей.

— На чьем концерте вы были последний раз?

— Это был концерт немецкой исполнительницы Delhia de France из серии музыкальных событий SOUND UP Russia. У нее уникальное звучание и вокал, а аккомпанировала ей арфистка.

Атмосфера была на высоте – проекции высвеченных автомобильными фарами фрагментов леса на стенах, тяжелые велюровые шторы цвета бордо, черно-белая геометрия и прочий Твин Пикс.

— Кого из ваших коллег по серии концертов “Неоклассики”, которые пройдут на Сцене на воде ВДНХ, вы точно придете послушать?

— Думаю, что всех. Я буду счастлив вновь увидеться с Фолкером (Hauschka) спустя полгода, как мы выступили в Колонном Зале Дома Союзов (SOUND UP). Интересно, что за программы подготовил мой хороший друг Миша Мищенко и Никола Мельников.

Ну а Павел Карманов чуть ли не единственный композитор из старшего поколения, музыка которого мне близка.

— Каким составом и с какой программой вы сами выступите 9 июля на этой площадке?

— В этот раз не обойдтся без премьер. В Зеленом театре будет представлена работа, которая ни разу не исполнялась на сцене: музыка, написанная для постановки хореографа Мариинского театра Ильи Живого.

В целом первая часть будет чисто фортепианная, а во второй мы выступим в составе трио с виолончелистом Августом Крепаком и скрипачкой Аленой Зиновьевой.

Беседовала Наталья Иоч

www.classicalmusicnews.ru

Кирилл Рихтер3 : SOUND UP

Кирилл Рихтер постигал квантовую физику в обнинском Национальном исследовательском ядерном университете «МИФИ», потом получил степень бакалавриата по fashion-дизайну в Британской высшей школе дизайна. Талант, однако, указывал на другое: молодого пианиста даже приглашали на прослушивание в Московскую консерваторию, и в 2010-м Кирилл Рихтер решил не перечить судьбе и посвятить себя музыке. Он не ошибся, и в прошлом году пережил триумф, выступив на декабрьском событии SOUND UP в Колонном зале Дома Союзов. Знаменитый концертный зал Москвы, на сцене которого блистали все великие советские исполнители и где ребенком Кирилл открыл для себя музыку Рахманинова, рукоплескал 25-летнему молодому композитору.

Перед тем как отправиться в зарубежное турне пианист и композитор впервые представит на очередном концерте SOUND UP свои сочинения для симфонического оркестра. Оркестр Кирилла Рихтера ничем не отличается от «бетховенского», сложившегося в начале XIX века. «Мне нравится обходиться минимальными и достаточно традиционными средствами в музыке, – говорит музыкант, вдохновленный Равелем и Прокофьевым. – Я влюблен в звучание академических инструментов. Чувствую, что сознательное ограничение даст мне намного больше, чем если бы я с самого начала использовал необычные инструменты и электронику, которые вводят новые переменные. А я учусь быть предельно точным. Мне нравится захватывать внимание слушателей своей музыкой и не отпускать его до самого финала».

Первые идеи и мелодии новых сочинений Кирилла Рихтера появились еще прошлой весной. «Изначально это была музыка об абстрактной войне, со всеми ее ужасами и страхами, но потом я понял, что пишу о чем-то большем, – объясняет композитор. – Это музыка о борьбе, человеческой воле и о том, во что мне хочется верить – триумф любви. При любом исходе. Среди рушащегося на обломки мира». Кроме того, на концерте прозвучат оркестровые версии сочинений композитора, которые уже стали хитами, например, «Механизмы» и «Хронос». «Эти вещи изначально не задумывались как оркестровые, но я всегда хотел это сделать, – говорит Кирилл Рихтер. – Думаю, они зазвучат совершенно необычно и с новой силой».

soundup.world