Марсель Дюшан и его «Фонтан». Почему обычный писсуар считают главным шедевром 20 века | Публикации

Когда в России происходил большевистский переворот, в противоположной части планеты художник Марсель Дюшан тоже совершил революцию, попытавшись выставить в нью-йоркской галерее сантехническое изделие

Писсуар был чистенький и новенький, только что из магазина. Дюшан лишь развернул его на 90 градусов, обозвал «Фонтаном» и написал у него на боку один из своих псевдонимов – R. Mutt, что в переводе означает «дурак».

Прошло почти 100 лет. В 2004 году газета «Дейли телеграф» провела опрос среди инсайдеров британского артрынка. В итоге 500 самых влиятельных художников, дилеров, критиков, хранителей музеев и владельцев галерей сформировали ТОП-5 произведений 20 века, оказавших наибольшее влияние на дальнейшее развитие мирового искусства. Получился такой список:

1. Марсель Дюшан. «Фонтан»
2. Пабло Пикассо. «Авиньонские девицы»
3. Энди Уорхол. Диптих «Мерилин»
4. Пабло Пикассо. «Герника»

5. Анри Матисс. «Красная комната»

Эксперт, которого попросили прокомментировать тот факт, что писсуар занял первое место, признался, что он слегка шокирован — не потому, что «Фонтан» недостоин такой чести, а потому, что он опередил Пикассо и Матисса.

И то правда. Ведь эти художники, хоть и издевались как могли над привычными представлениями о живописи, но все же честно трудились руками, что-то там рисовали на холсте. А тут пошел человек в магазин, купил там типовую вещь и — нате вам – гениальное произведение. Дюшан и название для такого искусства придумал – реди мейд (от англ. ready-made), т.е. готовое изделие.

В чем суть

Начиная с Возрождения, изобразительное искусство гонялось за реальностью, стараясь ее как можно точнее повторить. Например, в живописи конечным продуктом этих усилий было полотно в раме, которое представляло собой что-то вроде окна в мир – как будто это не полотно вовсе, а прозрачное стекло.

То есть, в течение нескольких веков реализм был привычной нормой. И лучшим продуктом считался тот, где реальность изображалась наиболее реально – таков, грубо говоря, был критерий качества.

И вдруг, в конце 19 века, критерии изменились. Почему? Это отдельная большая история. Но факт остается фактом. С постимпрессионизма, символизма и пр. художники стали изображать не реальность за «стеклом», а то, что происходило у них в голове, в сердце, в подсознании и т.д. То есть не мир, а скорее свои впечатления от него.

Сомнению подверглись оба слова в словосочетании «изображать реальность». Когда кубисты наклеивали на холст веревки, газеты и игральные карты, они нарушали принцип ИЗОБРАЖАТЬ. Как в этой картине Пикассо «Гитара»:

А когда тот же Дюшан рисовал черт знает что и называл это «Обнаженная, спускающаяся по лестнице», то нарушался принцип изображать РЕАЛЬНОСТЬ.

События нарастали. Искусство как бы проснулось, осознало себя и стало задавать себе вопросы: «Что я? Зачем я? Каковы мои границы? А вот если я так сделаю, это еще будет искусство, или уже нет?»

Поисковая машина заработала в полную силу. Постепенно произведение искусства переформатировалось из служанки или даже рабы реальности в самостоятельный свободный объект. И, как выяснилось, объект с огромным количеством степеней свободы. Начался быстрый захват искусством новых территорий.

Рефлексия коснулась и такой непреложной казалось бы истины: предмет искусства — это то, что сделано руками художника, а не куплено готовым в магазине. Выставив писсуар, Дюшан совершил таким образом нулевой творческий акт. Здесь «сделанности» нет в принципе. Искусство в лице Дюшана как бы задает само себе вопрос: «А если я вообще не буду менять материю, возьму готовую форму — это будет искусством?»

Гениальным этот артефакт считается именно за его кристаллическую чистоту постановки вопроса. Если «Велосипедное колесо», выставленное в 1913 году, Дюшан примонтировал к табурету:

А «Сушилку для бутылок», выставленную в 1913 году, собрал из подручных материалов:

То писсуар остался концептуально практически нетронутым. Автор его только подписал, перевернул и переназвал.

Так в чем же тогда заслуга Дюшана? В том что он подверг сомнению ранее очевидные вещи. 1. Что произведение должно быть СДЕЛАНО РУКАМИ ХУДОЖНИКА. 2. Что конечный продукт творчества – это, собственно, тот самый МАТЕРИАЛЬНЫЙ ОБЪЕКТ, который сделал художник. Вместе с писсуаром Дюшан фактически выставил идею, что художественный акт – это не картина маслом, а те сложные процессы в голове и душе художника, которые этому предшествуют. Опровержение старого и очевидного и расширение тем самым границ искусства – вот в чем гениальность дадаиста Дюшана.

С привычной миметической (подражательной) функцией искусства, гоняющегося за реальностью, было раз и навсегда покончено. Дюшан довел до логического конца, до полного абсурда то, что составляло высшую ценность прежнего искусства. И правда ведь — никакая живописная копия не может показать предмет лучше и, если уж на то пошло — реалистичнее, чем это сделает он сам.

Под пограничные столбики между искусством и не искусством была заложена мощная бомба. Дюшан показал, что искусство – это, по сути, контекст. Что эстетические законы относительны и определяются внешними по отношению к артобъекту правилами игры, которые устанавливаются практически произвольно самим художником, арт-критиками, галеристами и пр.

Что касается расширения Дюшаном границ возможного, то оно колоссально. Реди мейд в дальнейшем растекся и вошел составной частью практически во все жанры визуального искусства – ассамбляж, инсталляцию, перформанс, энвайронмент и пр.

Детали

Строго говоря, Дюшан писсуар не выставил, потому что ему этого сделать не дали. Хотя он заплатил за участие в выставке 6 долларов, в последний момент ее устроители испугались и дали Дюшану от ворот поворот. А писсуар был навсегда потерян для человечества – то ли затерялся в запасниках этой галереи, то ли сам Дюшан выкинул его на помойку.

В следущие три десятилетия мировое искусство несколько отвлеклось на сюрреализм, неофигуративизм и абстрактный экспрессионизм. И лишь в 50-е годы, когда поп-арт реанимировал реди мейд, «Фонтан» обрел мировую славу.

По заказу музеев Дюшан сделал несколько авторских повторов своего писсуара. Еще некоторое количество подписанных экземпляров были проданы частным коллекционерам. До прошлого года считалось, что таких авторских реплик в мире существует 15. Но недавно выяснилось, что еще 4 писсуара претендуют на подлинность подписи Дюшана.

Вторая жизнь «Фонтана»

Произведение Дюшана продолжает мучить художников, которые нет-нет да и разразятся какой-нибудь отсылкой к нему. Вот, например, в России были сделаны такие две реплики в сторону «Фонтана». В 1993 году Авдей Тер-Оганян выставил в «Галерее на Трехпрудном» работу «Проблемы реставрации произведений современного искусства».

«Я представил ситуацию, в которой «Фонтан» Дюшана разбился», — комментирует художник. — «Как поступят музейные работники? Склеят старый, или купят новый. Думаю, они поступят самым нелепым образом — изготовят копию. А ведь дело не в конкретном предмете, а в идее. Дюшан даже оставил инструкцию, чтобы в музеях выставляли всегда обычную новую модель за три копейки — во избежание превращения «фонтана» в ностальгический антиквариат».

За год до этого, в той же «Галерее на Трехпрудном», Тер-Оганян выставил писсуар, вернув ему первозданные функции.

Удивительно, но вскоре после этого художник-акционист Пьер Пинончелли помочился в произведение Дюшана, выставленное в городе Ним на юге Франции.

Суду он сообщил, что таким образом вернул произведению Дюшана истинно дадаистский дух. Художник был приговорен к месяцу тюрьмы за «умышленную порчу предмета общественного пользования», что вообще-то звучит очень двусмысленно.

6 января 2006 года французская полиция во второй раз задержала Пинончелли, уже в музее современного искусства — Центре Помпиду, где Пинончелли написал на «Фонтане» «Дада» и, пытаясь разбить его молотком, отколол кусочек. В свою защиту Пинончелли сказал: «Я не какой-нибудь дешевый вандал, каким меня пытаются представить. Вандал не подписывает свои работы. Я подмигнул дадаизму, я хотел вызвать его дух, дух неуважения». Однако, несмотря на убедительность разъяснений, суд все же дал 77-летнему Пьеру Пинончелли три месяца условно и наложил на него штраф.

С молотка

В 2002 году в Нью-Йорке на аукционе Phillips был продан последний комплект реди мейдов Дюшана, остававшихся в частных руках — 14 объектов из знаменитой коллекции Артуро Шварца.

Произведения были созданы в период с 1913 по 1920 год, а в 1964 году художник исполнил их авторские копии. «Фонтан» был продан за 1 185 тысяч долларов.

 

Автор: Галина Данилова

Писсуар Дюшана за $2 млн. Как выглядит универсальная формула успеха

Один из самых цитируемых ученых современности Альберт-Ласло Барабаши решил применить научные методы, чтобы вывести формулу успеха. Он изучил судьбы тысяч ученых, спортсменов, людей искусства и выявил пять универсальных законов успеха. Forbes Life публикует главу из его книги — «Формула: Универсальные законы успеха», которая выходит в издательстве «Альпина Паблишер».

Нам с детства твердят, что главный секрет успеха в упорном труде или хорошем образовании. Но на деле все оказывается не так просто. Троечники становятся звездами, а трудяги прозябают в безвестности. До эпохи анализа больших данных никто не мог предсказать, ждет ли вас успех и что нужно для того, чтобы стать знаменитым. Один из  самых цитируемых ученых современности Альберт-Ласло Барабаши решил применить научные методы, чтобы вывести формулу успеха. Он изучил судьбы тысяч ученых, спортсменов, людей искусства и выявил пять универсальных законов успеха.

SAMO спасает идиотов и гонзоидов», — написал кто-то печатными буквами на двери в переулке Манхэттена. Надпись была странноватой, но не слишком отличалась от других остроумных поэтических заявлений, которые вдруг стали появляться по всему городу в 1977 году.

«SAMO освобождает от ответственности», — значилось в одном месте.

«SAMO кладет конец игре в искусство», — читалось в другом.

«SAMO не вызывает рак у лабораторных крыс», — утверждалось в третьем.

Затем, в 1979 году, был поставлен финальный аккорд: «SAMO мертво».

И SAMO действительно умерло, но умерло фигурально, как умирают художественные группы, когда работавшие вместе люди расходятся в разные стороны. За SAMO стояли два художника. Более известным из них был Аль Диас, который, несмотря на юный возраст, уже давно занимался граффити. Тремя годами ранее его работа попала в книгу Нормана Мейлера о граффити, а о большем признании подпольный художник, пожалуй, не мог и мечтать. Диас работал один, но эту аббревиатуру придумал вместе с другом, причем появилась она в подростковом угаре. Приятели покуривали травку, которую называли «the same old shit» («все то же дерьмо»), что впоследствии сократилось до «same old» и наконец до SAMO. Вдвоем они ходили по городу с баллончиками краски и наносили на стены всевозможные надписи. Затем они поссорились.

В науке нам нравится иметь регуляторы, которые, например, помогают понять, как два начинавших вместе человека со временем расходятся в разные стороны. Мы проводим исследования на близнецах, чтобы увидеть, где природа важнее воспитания, а гены важнее среды, ведь у близнецов одинаковый набор генов. В предыдущей главе описывались академические «близнецы» — ученики, которые с трудом прошли в элитные школы, и их менее удачливые конкуренты, — и анализ их достижений помог нам выяснить, какую роль школы играют в успехе. SAMO позволяет применить условный «близнецовый метод» в искусстве. Два студента одного возраста из одной среды творят произведения искусства, которые невозможно отличить друг от друга. Вдруг они расстаются, и каждый идет своей дорогой. Что происходит потом?

Аль Диас по-прежнему творит в Нью-Йорке, но вполне вероятно, что вы ни разу не слышали о нем. Самым знаменитым его проектом остается SAMO, который канул в Лету почти сорок лет назад, когда его партнер решил работать в одиночку.

Партнер Диаса умер от передозировки в двадцать семь лет. Но его искусство вечно. Всего через два года после появления надписи «SAMO мертво» в нью-йоркском Сохо он нарисовал огромный череп масляными, акриловыми и аэрозольными красками. Недавно эту картину продали за рекордные 110,5 миллиона долларов. Партнером Диаса был Жан-Мишель Баския.

В вопросе успеха Баския и Диас представляют собой поразительный пример того, как начинавшие вместе люди в итоге добиваются совершенно разных результатов. Их карь ера началась в одно время, в одном месте. Сначала их работы были практически одинаковыми, но с тех пор Диас творил искусство в относительной безвестности. Баския, напротив, стал сенсацией при жизни и обрел грандиозное признание после смерти.

Как же объяснить такие разные пути Диаса и Баския? Между ними было важное различие: Диас был одиночкой. Баския, однако, был весьма коммуникабельным. Это было очевидно даже в те годы, когда они подростками творили SAMO, и Диас настаивал, чтобы они держали свои имена в тайне. А Баския? Он рассказал об их проекте журналу The Village Voice, получив за информацию сотню долларов.

Такое различие между партнерами было частью закономерности. Баския устанавливал связи в мире искусства, словно знакомясь с посетителями вернисажа. Дерзкий юнец, он не побоялся подойти к Энди Уорхолу, считавшемуся в те годы патриархом нью-йоркского искусства, и уговорил его купить одну из нарисованных им открыток, которые он продавал на улице. По максимуму использовав этот случай, Баския выстроил продуктивные отношения с Уорхолом, с которым работал до конца своей жизни. Хотя Баския не учился в Школе изобразительных искусств, он часто заглядывал туда. Там он в конце концов познакомился и стал встречаться с Китом Харингом, который вскоре стал одним из самых ярких художников Нью-Йорка. Баския также подружился с продюсером кабельной телепрограммы TV Party и стал появляться на экране, что сделало его довольно узнаваемым в городе.

Особенно важно, вероятно, что через некоторое время он вышел на художника из Ист-Виллидж Диего Кортеса, у которого было немало связей. Именно Кортес предложил Баския поучаствовать в коллективной выставке, где не менее двадцати его рисунков и картин были повешены рядом с работами Роберта Мэпплторпа, Харинга и Уорхола. Их заметили несколько престижных арт-дилеров Нью-Йорка. На рассвете следующего после открытия выставки дня Баския ворвался в бруклинскую квартиру отца и воскликнул: «Папа, у меня получилось!» И у него действительно все получилось. Некоторые его работы с той выставки были проданы за 25 000 долларов, а в начале 1980-х это были сумасшедшие деньги. Упорно и осмотрительно устанавливая важные связи, Баския всего за два года превратился из бездомного подростка в художника первой величины. Диас, напротив, продолжил заниматься андеграундным уличным искусством.

Сыграло свою роль и то, что Баския был пылок и целеустремлен, а также его смерть от передозировки в молодости. Однако поразительно, что его успех почти не связан с достижениями в искусстве. В конце концов, у них с Диасом была одинаковая художественная ДНК: их работы часто были намеренно неотличимы. Безымянная картина 1982 года — тот самый черный череп на ярком, цветастом фоне — стала самой дорогой проданной на аукционе картиной американского художника не потому, что в ней есть что-то особенное.

Дело в том, что никто не может назначить цену шедеврам или определить их стоимость, просто посмотрев на сами работы. Чтобы определить, что именно попадет в музей и какую цену мы готовы будем заплатить за произведения искусства, нужно обратиться к невидимым сетям кураторов, историков искусства, галеристов, дилеров, агентов, аукционных домов и коллекционеров. Такие сети не только решают, каким работам место в музеях, но и показывают, к каким из них будут выстраиваться очереди.

Это значит, что мы подошли к теме, которую невозможно опустить в книге об успехе. Поскольку успех — коллективный феномен, измеряемый реакцией общества на наши достижения, его невозможно понять, не изучив ту сеть, в которой он возникает. Однако сети особенно важны в таких областях, как искусство, где измерить результативность и качество работы очень сложно. Сложная сеть взаимосвязей определяет успех в искусстве в такой степени, которая поражает даже меня — специалиста по сетям. Как сети творят такое волшебство? Как мы создаем ценность, когда ее нет?

В 1917 году Марсель Дюшан пришел в сантехнический магазин в Нью-Йорке и выбрал стандартный писсуар модели «Бедфордшир». Вернувшись в студию с блестящим фарфоровым писсуаром под мышкой, он положил его, подписал «R. Mutt», назвал «Фонтан» и провозгласил искусством. Лежащий под углом писсуар, вырванный из обычного контекста, действительно был странным образом прекрасен, но суть здесь заключалась не в эстетике. Дюшан отправил подписанный писсуар на выставку Общества независимых художников, основателем и директором которого был он сам. Передовое общество заявило своей целью отказ от снобистской избирательности душных музеев. Кураторы поклялись принимать любые работы художников, плативших небольшие членские взносы. Выставка оказалась самой крупной в своем роде, причем работы известных художников выставлялись вместе с произведениями никому не известных новичков.

Но «Фонтан» был перебором даже для непредубежденных кураторов общества. Дюшан не только анонимно отправил на художественную выставку готовый функциональный объект, что в  те времена было неслыханно, но и выбрал в качестве объекта крайне неуместный писсуар. Общество заупрямилось, отказываясь выставлять работу на обозрение публики. «Фонтан» бесцеремонно уничтожили. Сохранилась только одна фотография шедевра, сделанная Альфредом Стиглицем. Сам писсуар, вероятно, выбросили на свалку начала века, где он затерялся среди обломков ушедшей эпохи.

И все же мысль Дюшана жива. Его работа стала очевидной провокацией, которая сотрясла основы мира искусства. Сегодня многие историки искусства считают «Фонтан» важнейшим произведением современного искусства. Чтобы вы могли представить его значимость, скажу, что в 1997 году греческий коллекционер Димитрис Даскалопулос отдал более 2 миллионов долларов — и даже не за отвергнутый оригинал, а за одну из семнадцати копий, выставленных на продажу дилером Дюшана через пятьдесят лет после появления оригинала. «Я считаю, что с него началось все современное искусство», — сказал Даскалопулос.

Я  согласен с  ним. Можно считать «Фонтан» очень хорошим розыгрышем, а  можно  — фривольным произведением серьезного искусства. Вероятно, он является и тем и другим одновременно. Кроме того, он, несомненно, представляет собой обыкновенный фабричный писсуар — ни больше ни меньше. Объект становится искусством не потому, что он создается руками или дарит людям эстетическое удовольствие, а потому, что он воплощает в себе идею. Могу ли я озвучить старое клише: «Что хлам для одного, то сокровище для другого»? Или «Красота в глазах смотрящего»?

Дюшан стал первым художником, который открыто сыграл на этом. И он прекрасно знал кое-что еще: несмотря на грандиозные музеи и галереи, мир искусства мал и обособлен, а его ценности постепенно меняются. В туалете писсуар не более чем функциональный предмет, а в галерее, где он выставляется с подписью художника наравне с признанными шедеврами и сопровождается карточкой с описанием, обычный предмет вдруг приобретает необычный смысл.

При определении ценности предмета контекст имеет огромное значение.

«Фонтан» показывает, как сложно понять успех в тех сферах, где никто не оперирует категориями качества и результативности. Я и сам коллекционирую предметы искусства, а потому тщательно выбираю слова. Но я действительно считаю, что в искусстве нет качества. В моих словах нет пренебрежения. Я выделяю время на посещение музеев современного искусства и захожу в галереи в каждом городе, куда приезжаю. И все же меня поражает невероятная стоимость некоторых выставляемых там предметов, ведь ценники не отражают их истинного качества. Правда в том, что у нас нет способа объективно определять ценность предмета искусства и оценивать работу его создателя. По сути, все формы искусства — стихи, скульптуры, романы, даже посредственные танцевальные импровизации — бесценны. Как же объяснить тот факт, что в последние десятилетия за безымянную работу Баския и каждый из множества других шедевров отдавали более сотни миллионов долларов?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить картину Рембрандта «Мужчина в золотом шлеме», которая до середины 1980-х привлекала толпы любителей искусства в Музей Боде в Берлине. Торговцы у музея наживались на открытках с репродукцией картины, на которой изображен задумчивый мужчина в сияющем шлеме с перьями. Его глаза опущены, он погружен в размышления. Самая популярная работа в музее, картина была, несомненно, прекрасна. Однако, когда ученые объявили, что «Мужчину в золотом шлеме» на самом деле написал не Рембрандт, а неизвестный голландский художник из круга Рембрандта, паломничество к картине прекратилось. Сама работа осталась неизменной. Навеки запечатленный на холсте, мужчина в золотом шлеме по-прежнему раздумывал о чем-то, опустив глаза. Но интерес к нему пропал в одночасье, а стоимость картины резко упала — мало кто вообще мог вспомнить, почему еще недавно все так восхищались им.

Случается и обратное. Изображение Христа кисти Леонардо да Винчи — одна из примерно двадцати картин, приписываемых художнику. В 2017 году она была продана за рекордные 450 миллионов долларов. В прошлый раз она переходила из рук в руки в 2005 году, когда объединение арт-дилеров приобрело ее… менее чем за 10 000 долларов. Чем объясняется такой грандиозный скачок стоимости? В 2005 году считалось, что картину написал один из учеников да Винчи, а не сам великий мастер. Картина осталась столь же примечательной или непримечательной, как и ранее. Не изменилось ничего, кроме контекста.

Даже прославленная «Мона Лиза» — возможно, самое известное произведение искусства в истории — провела часть жизни на стенах скромных офисов, загадочно улыбаясь хранителю королевских дворцов в правление Людовика XV. Откройте любую книгу по истории искусства — и вы найдете обоснование ее власти над миром искусства: в тексте будет описываться загадочная улыбка модели, уникальная техника да Винчи и продуманная композиция картины. Но на самом деле всего столетие назад «Мона Лиза» была не более чем одной из ценных картин Лувра. Она прославилась на весь мир только после того, как в 1911 году ее украли при свете дня, а вора пришлось искать по всему свету. Его искали в Нью-Йорке, Париже и Риме, и погоня за ним обрастала все новыми удивительными подробностями: в какой-то момент подозрение даже пало на Пикассо, которого неправомерно арестовали за соучастие в преступлении. Именно повышенное внимание к «Моне Лизе» в период ее двухгодичного отсутствия сделало картину подлинным сокровищем. Если ее когда-нибудь выставят на продажу, сумма сделки, по оценкам, может дойти до неслыханных 1,5 миллиарда долларов. Если искусство невозможно оценить, откуда берется цена 1,5 миллиарда? Виноваты сети. Мир искусства прекрасно иллюстрирует первый закон успеха:

Результаты приводят к успеху, однако, если оценить результаты невозможно, к успеху ведут сети.

Как мы убедились в  предыдущей главе, при наличии шкал измерения  — скажем, на теннисном корте или в  квартальных отчетах вашего предприятия  — успех определяется результатами. Отличить профессионального спортсмена от любителя несложно, когда они бок о бок играют в гольф. Мы реагируем на их достижения, вознаграждая выдающихся исполнителей финансово и социально — и часто непропорционально их реальным заслугам. Однако, если вы повесите произведение современного искусства рядом с детским рисунком, ворчливые деды не преминут отметить, что разницы между ними никакой. Я не согласен с ними, но в их словах есть доля правды: порой непросто определить, какая работа «лучше». Ориентируясь на  контекст, мы можем делать обоснованные предположения. Одна работа висит на холодильнике на кухне, а другая — на стене галереи. Одна висит в галерее в маленьком городе, а другая — в Музее современного искусства в  Нью-Йорке. Одна стоит 50 долларов, а другая — 5 миллионов долларов. Дюшан показал, что контекст определяет наше восприятие, помогает нам понять работу и  определить ее рыночную цену. Как мы увидим дальше, свою роль в  этом также играют сети.

Увлекательная сказка о фонтане Марселя Дюшана | искусство | Agenda

The original Fountain — Марсель Дюшан 1917 — сфотографировано Альфредом Стиглицем

Сфотографированный Альфредом Стиглицем, помоченный Брайаном Ино, «Фонтан» Марселя Дюшана, который иногда называют работой немецкой баронессы, был, возможно, первым произведением концептуального искусства и таит в себе захватывающую предысторию

Сфотографированный, а затем выброшенный Альфредом Стиглицем, помоченный Брайаном Ино и иногда упоминаемый как работа баронессы Баухауса, а не человека, с которым он чаще всего ассоциируется, Фонтан Марселя Дюшана, возможно, является первым произведением концептуального искусства.

, безусловно, самый известный реди-мейд в истории искусства, который вдохновил бесчисленное количество художников от Грейсона Перри до Дэмиена Херста, Ричарда Гамильтона и Ричарда Вентворта, а также вдохновил многих других «взаимодействовать» с ним самым очевидным образом в галерейных и музейных условиях. . .

В мягко плавных изгибах фонтана Дюшан, биограф Кальвин Томкинс, утверждал, что можно различить «завуалированную голову классической Мадонны эпохи Возрождения, или сидящего Будды, или, что более важно, одну из полированных эротических форм Бранкузи». Другие сравнивали работу с эрегированным пенисом и яичками или даже со «скромной женщиной с покрытой головой».

Ясно одно: для такой важной вехи в истории искусства Фонтан просуществовал невероятно недолго. Сфотографировав произведение в своей мастерской, Альфред Штиглиц избавился от писсуара, а это означает, что то, что вы теперь увидите в любой галерее или музее, будет одной из 17 копий, заказанных Марселем Дюшаном в 19 веке. 60-е годы.

 

Марсель Дюшан и велосипедное колесо (1913)

С Фонтаном Дюшан в значительной степени изобрел концептуальное искусство и, таким образом, разорвал общепринятую связь между трудом художника и предполагаемой «заслугой» произведения. Утверждалось, что, выдвигая писсуар как произведение искусства , Дюшан, приехавший из небольшого городка недалеко от Руана, близкого к полям сражений Первой мировой войны, дискредитировал силу и авторитет художника-виртуоза и критиков, которые сидели в восхищении и осуждении точно так же, как ужасные зверства войны дискредитировали власть.

Вместе с Фонтеном Дюшан, приехавший в Нью-Йорк из Парижа в 1915 году, произвел революцию в «творчестве» искусства и эффективно поставил вопросы: кто такой художник? А что такое искусство?

Дюшан начал обдумывать идею «реди-мейда» год или два назад. Первым, в 1913 году, было велосипедное колесо на табурете, на которое, по его словам, ему просто «нравилось смотреть». Несмотря на такое же скромное начало, «Фонтан» был в целом более сексуальным предложением — сексуальное влечение и сексуальные различия были двумя навязчивыми идеями Дюшана.

 

Фонтан — Марсель Дюшан

Из всех реди-мейдов Дюшана «Фонтан» наиболее известен, возможно, потому, что его символическое значение доводит концептуальный вызов, брошенный реди-мейдом, до самого интуитивного предела. Дюшан, который считал Америку страной торгашей и Фонтана, в равной степени розыгрышем и серьезной попыткой перестроить мир искусства, подписал фарфоровый писсуар «Р. Матт» (возможная отсылка к игроку Матту в романе Бада Фишера «Матт и Матт»). Джеффа) и была представлена ​​на выставку Общества независимых художников в 1917 января, первая ежегодная выставка Общества, членом правления которого был Дюшан, которая пройдет в Большом Центральном дворце в Нью-Йорке.

Однако Дюшан не был известен как его создатель (хотя многие подозревали, что это так). Вместо этого, как писал Альфред Стиглиц, «молодая женщина прислала газете «Индепендент» большой фарфоровый писсуар на пьедестале».

Дюшан никогда не называл своего «сотрудника» — если он действительно был, — но молодая женщина, описанная Штиглицем, по-разному идентифицировалась либо как баронесса Эльза фон Фрейтаг-Лорингховен, эксцентричная немецкая поэтесса и художница, которая любила (но завидовала) Дюшан; или Луиза Нортон, написавшая эссе для (журнала об искусстве и дадаизме) Слепой, обсуждающий Фонтан.

 

Марсель Дюшан

Конечно, Фрейтаг-Лорингховен создала во многом похожие скатологические работы, но ничего, что содержало бы мысль, выраженную в произведении Дюшана. Тем временем Нортон жила в то время в квартире, принадлежавшей ее родителям, по адресу 110 West 88th Street в Нью-Йорке, и этот адрес частично различим (наряду с «Ричард Матт») на бумажном входном билете, прикрепленном к объекту в доме Штиглица. фотография.

Дюшан позже сказал, что он не раскрыл свою личность из-за своего положения в правлении общества. Поскольку «Р. Матт» был никому неизвестен, Дюшан думал, что сможет проверить открытость совета по отношению к искусству, которое не соответствует общепринятым стандартам, не ставя под угрозу свои отношения с другими членами совета.

Но Фонтан был отклонен комиссией, несмотря на то, что в правилах говорилось, что будут приниматься все работы от художников, уплативших гонорар. После некоторого замешательства и краткого обсуждения было решено вернуть шестидолларовую заявку «мистеру Уилсону». Mutt» с письмом о том, что ему не место на художественной выставке. Дюшан немедленно ушел из общества, заявив, что «единственные произведения искусства, которые Америка дала (миру), — это ее «сантехника и ее мосты».

 

Баронесса Эльза фон Фрейтаг-Лорингховен

Философ Стивен Хикс полагал, что Дюшан, хорошо знакомый с историей европейского искусства, делает глубоко провокационное заявление с Фонтаном:

«Художник не великий творец — Дюшан пошел за покупками в магазин сантехники. Произведение искусства не является особым объектом — оно было изготовлено серийно на фабрике. Опыт искусства не возбуждает и не облагораживает — в лучшем случае он вызывает недоумение и чаще всего оставляет чувство отвращения. Но кроме того, Дюшан не выбирал для показа какой-либо готовый объект. При выборе писсуара его посыл был ясен: искусство — это то, на что можно помочиться».0005

Узнайте больше о Марселе Дюшане, концептуальном искусстве, реди-мейдах в The Art Book, Art in Time, Art & Today и двух наших книгах о дадаизме.

Что было такого замечательного в фонтане Марселя Дюшана?

 

Марсель Дюшан был новаторским художником-концептуалистом, который высмеивал мир искусства спорными и провокационными художественными высказываниями. От переодевания в одежду другого пола до вращения велосипедных колес и игры со струной — ему нравилось переворачивать общепринятое с помощью бессмысленного дадаистского духа. Однако наиболее известным из всех является «9» Дюшана.0059 Фонтан, 1917, переработанный писсуар, который он повернул на 90 градусов, подписанный странным псевдонимом «Р. Mutt» и выставлены на постаменте. Этот причудливый объект сейчас имеет большое историческое значение. Но что в нем было такого замечательного? Читайте дальше, чтобы узнать больше об этой иконе истории искусства.

 

1. Фонтан Дюшана был первым концептуальным произведением искусства

Марсель Дюшан, Фонтан, 1917 г., через средства массовой информации WUSF

 

Фонтан Дюшана , , сделанный в 1917 году, вполне возможно, является первым в истории концептуальным произведением искусства. В наши дни художественные галереи заполнены всевозможными странными и удивительными объектами, но во времена Дюшана это было гораздо более традиционным занятием. Дюшан был одним из первых, кто привнес промышленные объекты, которые он назвал «Readymades», в пространство галереи. Его Фонтан был особенно привлекателен для Редимейда, потому что это был такой грубый, грубый объект (даже если тот, который он купил, был совершенно новым). Это было также важно для Дюшана, потому что он хотел ниспровергнуть традиционный хороший вкус. Он утверждал, что произведением искусства может быть что угодно, хорошее, плохое или уродливое, если художник выбрал это и назвал искусством. При этом Дюшан продемонстрировал, что концепция арт-объекта важнее, чем сама вещь, и это стало краеугольным камнем концептуального искусства.

 

2. Фонтан Дюшана поставил под сомнение представления об оригинальности

Марсель Дюшан, Фонтан, 1917 г., копия, 1964 г., через Тейт

 

Дюшан использовал свой Фонтан, чтобы перевернуть глубоко укоренившиеся представления об искусстве. Одной из наиболее важных идей, которые он подвергал сомнению, была концепция оригинальности. До Дюшана от художников ожидалось, что они будут создавать уникальные оригинальные произведения искусства, подписанные именем художника, чтобы доказать их подлинность. Но Дюшан и его коллеги-дадаисты поставили все это под сомнение частым использованием найденных объектов и кратных. На самом деле, при поддержке французских сюрреалистов, Дюшан сделал несколько версий Фонтан в 1960-х годах, используя тот же тип писсуара и подписывая его тем же странным псевдонимом. Дюшан даже сделал миниатюрную версию! Хотя первоначальная версия Fountain теперь утеряна, идея сохранилась благодаря этим более поздним множителям. В очередной раз Дюшан доказал, что идея или концепция важнее оригинального предмета, сделанного вручную.

 

3. Проверка границ свободы слова

Марсель Дюшан в фотосессии 19-летнего Ман Рэя64, через Christie’s

 

Получайте последние статьи на свой почтовый ящик

Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку новостей

Дюшан представил «Фонтан» для групповой выставки Общества независимых художников, членом правления которого он был. Общество утверждало, что примет любое произведение искусства для показа, отвергая элитарный формализм душных художественных заведений Парижа. Но Дюшан хотел использовать это произведение искусства, чтобы увидеть, насколько они непредвзяты на самом деле, и действительно ли они верят в свободу выражения мнений, которую, по их утверждениям, продвигают. Чтобы скрыть свою личность, Дюшан представил работу под именем Р. Матт, грубо расписавшись на писсуаре черной краской.

 

Дюшан думал, что если он расскажет, что работа написана им, другие члены правления без вопросов примут ее. Но под неизвестным именем обществу пришлось анализировать объект и идею. Когда они отвергли его как непристойный и аморальный, Дюшан бросил вызов принципам членов правления и их предполагаемой терпимости к смелым новым идеям. Дюшан был одним из первых, кто начал заниматься искусством под анонимным псевдонимом, но многие другие художники последовали его примеру.

 

4. Альфред Штиглиц сфотографировал фонтан Дюшана

Фонтан Марселя Дюшана, 1917 год, фотография Альфреда Штиглица для дадаистского журнала The Blindman, через C-File

 

После того, как Общество независимых художников отвергло работу Дюшана « Фонтан, », он договорился с уважаемым фотографом-документалистом Альфредом Стиглицем, чтобы тот сфотографировал его писсуар.