Маша Федорова | Vogue Russia

Маша Федорова | Vogue Russia

Skip to main content

Новости

Маша Федорова о февральском номере Vogue Россия

19 января 2021 г.

Lifestyle

Маша Федорова о январском номере Vogue Россия и ценностях 2021 года

Маша Федорова

16 декабря 2020 г.

Lifestyle

Маша Федорова о декабрьском номере Vogue Россия

18 ноября 2020 г.

Lifestyle

Маша Федорова о ноябрьском номере Vogue Россия

21 октября 2020 г.

Lifestyle

Маша Федорова об октябрьском номере Vogue

28 сентября 2020 г.

Lifestyle

Июльский номер Vogue уже в продаже 

26 июня 2020 г.

Мода

22 главных редактора Vogue о своих любимых вещах

Lea Egerer

7 февраля 2020 г.

icon

Галерея

Мода

Гости открытия выставки «Сальвадор Дали. Магическое искусство» в Манеже

28 января 2020 г.

Мода

В ЦУМе пройдет паблик-ток о модной фотографии

14 сентября 2019 г.

Красота

Франсуа Демаши о временном апарт-бутике в Париже и коллекции Maison Christian Dior

4 октября 2018 г.

Мода

Маша Федорова — об октябрьском номере Vogue

12 сентября 2018 г.

Мода

Маша Федорова — о 20-летии Vogue в России

15 августа 2018 г.

Мода

Августовский Vogue — уже в продаже

12 июля 2018 г.

icon

Галерея

Мода

Коктейль Carrera y Carrera на ММКФ-2012

21 июня 2012 г.

Мода

Коктейль Carrera y Carrera на ММКФ-2012

21 июня 2012 г.

Мода

Кадровые изменения

11 июля 2011 г.

Интервью с Машей Федоровой, главным редактором российского Vogue

МОДА•ИНТЕРВЬЮ

T

интервью:
юлия выдолоб

фото:
женя онегина

«Новый главный редактор, новый журнал и модный сезон» — баннер на сайте российского Vogue звучит решительно. Перемены в издательстве Condé Nast и правда большие: в феврале у российского Vogue (и как следствие — у Glamour) сменился главный редактор. Виктория Давыдова, руководившая Vogue с 2010 года (именно она сменила на посту Алену Долецкую) покинула издательский дом — слухи об этом ходили давно, и новость уже мало кого удивила. На важную должность заступила Маша Федорова — экс-главред Glamour и один из самых живых, веселых и медийных редакторов в российской индустрии моды. The Blueprint расспросил Машу о том, какие перемены ждут журнал, чем отличается работа в Glamour и Vogue, как меняется и с кем сейчас конкурирует глянец и чего, по ее мнению, не хватает сейчас журналу Vogue.

Больше стало работы?

Работы стало больше. Ценности немного другие, fashion attitude другой. В Glamour я больше исходила из образа жизни, который я веду, но с оглядкой на реальную жизнь, на то, что может быть интересно реальным людям. Для меня было принципиально важно, чтобы в Glamour была жизнь кроме моды. Несмотря на то, что Glamour — это главный массовый модный журнал, мне казалось важным донести, что мода — это часть жизни. Приятная, интересная, важная, увлекательная. Веселая.

Разве для кого-то она не часть жизни? Мы все носим одежду.

Я знаю много людей, для которых одеться в соответствии с обстоятельствами и кодами, которые есть в обществе, — это проблема. Они гораздо лучше себя чувствуют в чем-то попроще, но вынуждены соответствовать ситуации. И для них все это превращается в ад, они не знают, куда идти и что им надо. Поэтому, конечно же, мы [Glamour] были проводником в этом мире реальной одежды и реальных образов. Но я всегда считала важным насытить этот журнал чем-то другим, для меня это было самое ценное. Поэтому там всегда было social, культура, отношения, секс. Секса чуть меньше.

Почему?

Потому что я попала в такой период. Все журналы, которые раньше произносили слово «секс», теперь не должны бы этого делать. Это тоже палка о двух концах: сейчас загоним секс во что-то необсуждаемое и опять вернемся в Средние века, упремся в лицемерие. Все прилично, с одной стороны, и абсолютно непристойно — с другой. Сейчас с этим сложно. Может, и хорошо, что я ушла делать что-то другое.

Что принципиально иначе в Vogue?

Это в первую очередь мода, мода как прикладное искусство. Хотя, мне кажется, мы стали больше уделять внимание другой части моды — не прикладной. И я дико рада, что сейчас такой подъем. И фильм «Дрис», который мы недавно посмотрели, и «Вивьен Вествуд». Гораздо более широкой публике покажут «Серые сады» (культовый в среде профессионалов моды документальный фильм 1975 года будет представлен на Beat Film Festival. — Прим. ред.). В целом все меняется. Раньше можно было говорить о том, что Vogue — главный и единственный, и его подпирают пара журналов, которые метят на его место. Сейчас понятно, что мы конкурируем не между собой, а с интернетом, потому что там есть все. И большинство наших читателей уже продвинутые и могут сами все выбрать — ну или они так думают. Поэтому мы уже давно перестали быть информационным вестником про моду и стали больше аналитическим, стилистическим альманахом. Опять же люди уже не могут доверять всем. Они живут как в Telegram, где ты сам себе делаешь набор того, что ты читаешь. В данном случае ты не выбираешь по выносу, с какого слова начинается сегодня Telegram. Ты уже выбрал канал и читаешь все, что тебе там дают.

То есть это, по сути, бренд, к которому человек лоялен?

Да, но в какой-то момент бренд может надоесть, и человек с таким же рвением может убежать. Это же как мода, все быстро. Пришел новый дизайнер в Dior — все бросились в Dior. А кто-то Dior бросил и ушел за Демной. Или обратно к Карлу.

Как сделать, чтобы не убежали?

Сейчас два стресса в моей жизни. Стресс по поводу ожиданий. И второй — груз ответственности. Ожидания, понятное дело, у всех разные, и я все равно не могу соответствовать им всем. Я могу сделать честный продукт, потому что я знаю, что я и моя команда делаем его искренне. Но это все равно люди и человеческий фактор. Это не просто умения, это еще и вкус, мнение каждого по отдельности. Было бы, наверное, проще взять какого-то человека извне, который бы пришел и сказал, что он все знает и сейчас все будет. То есть человек, с мнением которого у вас не будет возможности поспорить. А я люблю, когда со мной спорят, я сама люблю спорить. Я так воспитана.

То есть ты не авторитарный руководитель?

Есть вещи, о которых я говорю, что не хочу так, борюсь с ними. Но я не радикал. Вот если я вычислю источник определенных мыслей или стилистических течений, если я вдруг пойму, что от этого человека исходит то, от чего я хочу избавиться, что я сделаю дальше с этим человеком: я его должна уволить или перевоспитать? Я, конечно, за перевоспитание. Или за диалог. Убедите меня.

А что это может быть, например?

Мне кажется, моя редакция уже понимает, на что я реагирую, но все равно есть вещи, которые пока я не могу сдвинуть. Я знаю про эту редакцию, что они привыкли делать, как им говорят. А сейчас я им даю свободу, я пришла со словами, что моя дверь всегда открыта. Я очень не люблю разговаривать за закрытыми дверьми. Я говорю им приходить со своими идеями, я очень хочу их услышать. Там же работают модные, классные, молодые. Я там не только для того, чтобы приходить и говорить, что меня ночью осенило, я хочу так. Я, безусловно, имею на это право и имею гораздо больше опыта, чем они. Но я там и для того, чтобы помочь им реализовать себя, эти идеи. Мне немного странно, что этого происходит, на мой взгляд, мало.

Если вернуться к интернету — насколько журналу важно сейчас быть первым?

В журнале Glamour нужно было попасть в информационную волну и поле, и твоя внутренняя профессиональная честь и гордость — сделать это первыми, лучше, чем другие. В Vogue мы априори должны быть первыми. Здесь других вариантов нет. Но эта аксиома обрастает объективными сложностями. Потому что есть ли смысл делать материал про новое кино, которое увидят для начала сто человек на эксклюзивной премьере? А все остальные сотни тысяч, которые тоже читают Vogue, увидят это кино через два-три месяца. Норма это или нет — я все время задаю себе этот вопрос. Нужна мне шуба из осенне-зимней коллекции в июньском, июльском номере, когда все, о чем я мечтаю, — это оказаться на пляже? Но мы должны быть первыми. Если все об этом пишут в сентябре, значит, мы обязаны об этом написать как минимум в августе, а то и в июле. Для меня это адская ломка.

Это всегда краеугольный вопрос для редактора — насколько забегать вперед паровоза.

Обидно бывает, когда ты находишь человека, персонажа, новый бренд, что-то классное, а народ еще не готов, читает и не запоминает. А потом проходит год-два, этот человек начинает завоевывать стадионы или подписчиков, сейчас в них все меряется. Потом, когда человек взлетает и какой-то другой журнал его берет, все смотрят и говорят, что они первые. Нет, это мы были первыми, еще год назад! Мы вас готовили к тому, чтобы сейчас это воспринималось как вау.

Ты часто говоришь «нет»? От тебя вот этого холодка Vogue абсолютно не исходит.

Я учусь «высокой культуре отказа», как говорит Карина Добротворская (президент и редакционный директор Brand Development Condé Nast International. — Прим. ред.). Я просто понимаю, что мне самой надо абстрагироваться от многих вещей, чтобы смотреть на них со стороны. С холодным сердцем и с пониманием того, что у этого человека есть влияние на умы и сердца и он сделал что-то вау для моды, для общемировой культуры, а вот этот нет. Гораздо меньше здесь надо слушать сердце. Это звучит не очень, но мне кажется, что я дала дорогу некоторым молодым, которым, может быть, не дали шанс в другом месте. Я просто отнеслась к этим людям по-человечески. Увидела человека за брендом или за тряпками. И если бы сейчас они пришли сюда, я уже не имела бы права включать такую степень человечности. У меня просто и времени нет, и отсев острее.

И читатель совсем другой.

Я бы сказала, что у Vogue очень разный читатель. Это тоже надо иметь в виду. Мало людей, которые читают Vogue и могут себе позволить кутюр, высокое ювелирное искусство. Конечно, читательская аудитория гораздо шире, чем нам иногда представляется. Это и те, кто интересуется модой, кто хочет быть в курсе событий, и те, для кого это профессия. Их очень много, это и дизайнеры, и конструкторы одежды. Очень много студентов, студенток, для которых это такая сказка. То, что, мне кажется, мы немного упустили за последнее время. Мне хочется вернуть эту сказочность не с точки зрения недоступности и холодности, а с точки зрения того, чтобы люди захотели оказаться в этом мире. Чтоб им не сверху спускали, что можно, а что нет. Я воспитана на Vogue Грейс Коддингтон, Тони Гудман. Они делают такие сказки и такие истории, в которых хочется оказаться. Это как кино 3D и полное погружение, когда тебе хочется оказаться рядом с этими людьми, поиграть в их игры, поговорить с ними, послушать, что они скажут. Поэтому и хочется так одеться. Есть люди, которые мыслят рационально. Они выбирают для себя проводника. Вот Демна [Гвасалия] сделал так, значит, это модно. Vogue сказал, что так надо, значит, так надо. А есть люди, которыми движет эмоция. И я хочу эмоцию. Мне важна эмоциональная составляющая. Я считаю, что роскошные и богатые или не очень роскошные и богатые, но очень стильные люди улыбаются, ловят кайф — и в этом их сила. И они должны это показывать. Эмоциональная сторона ушла, мы заигрались в эту игру, в strike the pose.

Наша жизнь сейчас очень сложна: в ней и политика, и социальная повестка. Это было в Glamour, а в Vogue должно быть?

Наличие стразов у тебя в гардеробе не влияет на серое вещество, но оно, в свою очередь, влияет на здравый смысл и вкус. Моя задача — держать баланс между культурой и модой, между политикой и модой, социальными явлениями и модой. Опять же я возвращаюсь к тому, что моя авторитарность и авторитарность Vogue все равно зависит от многих частностей. Я не могу одна писать журнал, тогда это была бы книга. Есть несколько авторов, которые свои книги теперь пишут. Но в основном пишут их, когда уходят из Condé Nast. Я пока тут поработаю.

Если смотреть на твои социальные сети, которые ты блистательно ведешь, создается ощущение, что грань между жизнью и работой у тебя очень размыта. Это правда? Тебе так комфортно?

Мои социальные сети — это отражение жизни, а моя жизнь действительно переплетена с работой очень плотно. Сейчас в Нью-Йорке друг и контрибьютор журнала Vogue мне рассказывал, как они с друзьями залипают в моем инстаграме и ржут, воспринимают какие-то вещи как перформанс, продуманный арт-ход. И он считает, будто я что-то делаю специально, по сценарию. А сценария нет. Кто-то меня сейчас обвиняет в этом, кто-то подстегивает к тому, чтобы быть поспокойнее, потише, меньше селфи. Я стараюсь, поэтому я оставила себе второй инстаграм, но у меня теперь не хватает на него времени. Иногда полдня не могу загрузить картинку, потому что мне надо к ней придумать текст, а времени нет. Как любому нормальному человеку, мне хотелось бы почаще уезжать на перезагрузку. Я страдаю от того, что у меня нет времени читать. Я маниакально покупаю книги, я люблю печатные книги ровно потому, что на странице в этот момент не всплывают окна и уведомления. Но я в какой-то момент поняла, что бороться с этим не надо, я просто ловлю кайф. Наверное, моя резистентность и стрессоустойчивость зиждется на том, что я очень искренний человек. Иногда мне это мешает. Я сейчас тренирую poker face и учусь держать дистанцию.

У Vogue есть недостаток в локальных героях?

Я искренне считаю, что у нас с героями все хорошо. Мы ругаем то, что есть здесь, а все, что там, нам кажется прекрасным. У нас есть такое из-за железного занавеса, в котором мы спустя много лет, похоже, оказываемся и сегодня. Поверьте, если вы поедете туда не как турист на несколько дней и зависнете там, то поймете, что там примерно то же самое. Просто они с гораздо большим пиететом относятся к своим. В Glamour с этим было проще. В Vogue к героям требований больше. Человек должен быть интересным, классным в определенном смысле этого слова. Набор брендов должен быть, все равно мы оцениваем по одежке. Я вот сейчас сама с собой борюсь — у меня в [июньском] номере, по-моему, половина культуры, художники, писатели, Ксения Собчак с документальным фильмом. Я давно с ней познакомилась, снимала ее, когда она еще была в образе блондинки в шоколаде. Это меня, с одной стороны, напугало, а с другой стороны, я понимала, что мимо ее суперактивности пройти невозможно. Ее президентская кампания очень показательна. Многие мои друзья, которых я заставила послушать ее речи, досмотреть до конца, стали по-другому относиться. До этого они делали выводы о ней на основе выбора ухажера или платья. Так же нельзя. Люди увидели, как она себя ведет, формулирует мысли. Как то, что она сказала на Hello!, что наличие платья в блестках не атрофирует мозги. Ты имеешь право ходить не в тряпье, ты имеешь право выбирать не «интеллектуальных» Ann Demeulemeester или Rick Owens. Почему ты не можешь радоваться жизни, надевать красивые платья, украшать себя блестками, краситься, укладывать волосы и при этом быть вдумчивым человеком?

Сейчас же вся повестка о том, что ты можешь быть любым.

Тогда почему вы готовы принять Pussy Riot, бодипозитивизм, небритые подмышки, но не готовы принять гламурные платья? Это тоже несправедливо — вы начинаете шеймить в другую сторону. Если мы допускаем право всех на разный образ жизни и мыслей, мы не можем отказывать ей просто потому, что она была блондинкой в шоколаде. Мне кажется, все не без удовольствия смакуют исторические хроники становления нашего бизнеса или политики. Один торговал оружием, второй — телефонами на Митинском рынке, и все выросли кто в олигархов, кто в политиков, кто в бизнесменов. Вы выбираете, где можно закрыть глаза на прошлое. А тут она была в «Доме-2». Была, но вы же сами это все и смотрели. Ксения вообще одна из тех, кто заставил меня думать о diversity, о развитии человека и о принятии разных точек зрения. О перспективе, с другой стороны. Она заставила меня принять что-то в себе и окружающих. Удивительный человек, о котором я никогда не думала, что он может так влиять на мою жизнь. Ну вот и как можно поговорить на одну полосу с такими людьми?

{«width»:1200,»column_width»:90,»columns_n»:12,»gutter»:10,»line»:40}false7671300falsetrue{«mode»:»page»,»transition_type»:»slide»,»transition_direction»:»horizontal»,»transition_look»:»belt»,»slides_form»:{}}{«css»:».editor {font-family: tautz; font-size: 16px; font-weight: 400; line-height: 21px;}»}true

Международное право и каннабис II — Пит Ван Кемпен, Маша Федорова — Хефтад (9781780688718)

92%22%2C%22item_name%22%3A%22It%27s%20OK%20To%20Be%20Angry%20About%20Capitalism%22%2C%22item_category5%22%3A%22InStock%22%2C%22quantity%22%3A1%2C%22item_status%22%3A%22InStock%22%7D%5D»>

Регулирование выращивания и торговли каннабисом для рекреационного использования: позитивные обязательства в области прав человека в сравнении с конвенциями ООН о наркотических средствах

средний Пит Ван Кемпен, Маша Федорова

Хфтад Энгельская, 2019-09-05

Кр

Спара с фаворитом

• Спецзаказ (oskertilgng). Скицкас в 11-20 вардагар.
• Бесплатно фракт в Sverige ver 199 kr от privatpersoner.

Какие юридические возможности есть у штатов для регулирования выращивания каннабиса и торговли им в рекреационных целях? Этот вопрос вызвал бурные дискуссии в различных обществах, в политических и академических дискурсах. Несколько штатов рассматривают возможность скорректировать или скорректировали свои правовые и политические подходы в сторону более мягкого регулирования культивирования каннабиса и торговли им для рынка рекреационных потребителей. С точки зрения соответствующих конвенций Организации Объединенных Наций о наркотиках правовые возможности для регулирования практически не существующий. В этой книге используется новаторский подход к этому вопросу и рассматривается возможность регулирования каннабиса для рекреационного использования с точки зрения позитивных обязательств в области прав человека. В какой степени регулирование употребления каннабиса в рекреационных целях, ради здоровья, безопасности и борьбы с преступностью может считаться позитивным обязательством в области прав человека, вытекающим из права на здоровье, права на жизнь, права на физическую и психологическую неприкосновенность и право на неприкосновенность частной жизни? Из последующих выводов возникает второй уместный вопрос: какая иерархическая связь, если таковая имеется, существует между этими позитивными обязательствами в области прав человека и обязательствами, вытекающими из конвенций ООН по наркотикам? Благодаря глубокому и систематическому анализу соответствующих норм международного права в области прав человека и международного публичного права в этой книге представлены шаги, допущения и условия, которые необходимы, если бы государство на основе существующих позитивных обязательств в области прав человека приняло решение разрешить выращивание и торговлю каннабисом на рынке рекреационных пользователей в соответствии с регулированием.

Visa hela texten

2. +

De som kpt den hr boken har ofta ocks kpt Искусство войны Ав Сунь Цзы (хфтад).

Kp bda 2 франк 1258 крон

Маша Федорова, магистр права, доктор юридических наук, профессор уголовного права и уголовно-процессуального права юридического факультета Университета Радбауд, Неймеген, Нидерланды.

Маша Федорова Собственный капитал, Биография, Возраст, Рост, Вики [Обновлено в январе 2023 г.]

Маша Федорова оценивает собственный капитал , Биография, Возраст, Рост, Знакомства, Записи об отношениях, Зарплата, Доход, Автомобили, Образ жизни и многое другое подробности были обновлены ниже. Проверим, Насколько богата Маша Федорова в 2019-2020? Прокрутите ниже и ознакомьтесь с более подробной информацией о текущем собственном капитале, а также о ежемесячной / годовой заработной плате, расходах и отчетах о доходах!

Краткая биография

• 1 Биография
• 2 Маша Федорова Состояние
• 3 Возраст, рост и параметры фигуры
• 4 С кем встречается Маша Федорова?
• 5 Факты о Маше Федоровой

Биография

Маша Федорова родилась в России 21 сентября 1972 г. . Журналист о моде и стиле жизни, известный тем, что был назначен главным редактором журнала Glamour. Она собрала более 9000 подписчиков на своем аккаунте mashildaglam в Instagram. В конце 2017 года ее сфотографировали с профессиональным танцором Сергеем Полуниным. Она изучала промышленный дизайн в Московском государственном художественно-промышленном университете имени Строганова.

В популярной биографии она является одним из успешных журналистов. Она попала в список тех известных людей, которым было 9 лет.0015 родился 21 сентября 1972 года . Она является одним из самых богатых журналистов, родившихся в России . Она также входит в список самых популярных журналистов. Маша Федорова 1 из известных людей в нашей базе данных с возрастом 46 лет .

Краткий профиль
Первое название	MASHA
Last Name 99 9008	LAST NAMI 999999998		Last Name 99999998
Last Name 99999998		0092
Profession	Journalist
Age	46 years old
Birth Sign	Virgo
Birth Date	September 21, 1972
Место рождения	Россия
Страна	Россия

Маша Федорова Состояние

Маша Федорова оценила собственный капитал в , зарплату, доход, автомобили, образ жизни и многие другие детали, которые были обновлены ниже. Давайте проверим, Насколько богата Маша Федорова в 2019-2020?

По данным Википедии, Forbes, IMDb и различных интернет-ресурсов, состояние известной журналистки Маши Федоровой составляет от 1 до 5 миллионов долларов в возрасте 46 лет. Она зарабатывала деньги, будучи профессиональным журналистом. Она из Россия .

Состояние Маши Федоровой:
1-5 млн. Долл. США

Оценка чистого пастбища в 2020	В разделе «
».
Источник дохода	Основной источник дохода Журналист (профессия).
Статус подтверждения наличия чистой стоимости	Не подтверждено

Возраст, рост и параметры тела

Маша Федорова текущий возраст 46 лет . Рост Маши Федоровой неизвестен, вес неизвестен. Полные размеры тела, размер платья и обуви будут обновлены в ближайшее время.

С кем встречается Маша Федорова?

Маша Федорова держит свою личную и любовную жизнь в тайне.