Стиль времени — Вопросы литературы

Валентина Ивашева, Новые черты реализма на Западе, М., «Советский писатель», 1966, 288 с.

Знаменитая формула гласит, что человек – это стиль. С тех пор как она была произнесена, критика неоднократно ее истолковывала в расширительном или, напротив, суженном смысле, пересматривала, опровергала и даже отменяла, причем делала последнее подчас если и в обход убедительных обоснований, то зато с рвением и безапелляционностью. Такой метод, как известно, способствовал выведению из нашего литературного обихода на длительное время многих славных имен мастеров иностранной литературы нынешнего столетия. Между тем стиль действительно определяет творческое лицо писатели, если, понятно, видеть в стиле не нечто второстепенное или вовсе несущественное по отношению к мировоззрению автора и вложенным им в произведение идеям, но целокупную систему изобразительных средств для создания художественной действительности, которая в свою очередь пребывает в неповторимых у каждого индивидуального таланта соотношениях с миром действительности реальной.

С такой точки зрения собственный стиль имеют не только отдельные писатели, но литературные эпохи и периоды. Даже десятилетия. Время – тоже стиль. Мир заставляет видеть и перевоссоздавать себя именно так, а не иначе. Меняющийся мир успешнее любых критиков опрокидывает ярлыки и шаблоны, разрушает стереотипы классификаций, сметает школярское подразделение многообразных новейших или новых, однако уже ставших своего рода традицией приемов письма и композиции на «хорошие» (то есть реалистические) и «нехорошие» (в меру разумения критика). В этом лишний раз убеждает исследование В. Ивашевой о новых чертах реализма в западных литературах.

В. Ивашева в своих работах не впервые выходит за границы Британских островов – достаточно назвать ее книгу «На пороге XXI века» (1979), посвященную философско-эстетическим воздействиям НТР на литературу. На этот раз круг вовлекаемых в рассуждение явлений еще шире и слово «Запад», стоящее в заглавии, не совсем точно отражает диапазон исследования, поскольку речь в нем идет и о латиноамериканской прозе, в частности о книгах кубинца А. Карпентьера.

Объектом эстетического анализа здесь выступают и различные литературы – Великобритании, США, ФРГ, Испании, Франции, Аргентины и другие, и творчество очень разных писателей – Г. Грасса и Д. Гарднера, М. Фриша и М. Л. Омон, Х. Кортасара и Ж. Перека, Р. П. Уоррена и А. М. Матуте, Д. Фаулза и Г. Свифта… В калейдоскопе имен и названий критик, бережно фиксирующий приметы индивидуального почерка каждого автора, прежде всего, однако, стремится проследить некий общий узор, свойственный реалистической прозе капиталистических стран на нынешнем этапе ее развития и характеризующий ее именно как порождение второй половины XX века. Недаром подавляющее большинство произведений, привлекаемых исследовательницей, относятся к концу 1960-х – 1980-м годам. «Для поколения Фаулза, – пишет В. Ивашева об одном из ведущих писателей Великобритании, родившемся в 1926 году и дебютировавшем в 1963-м, -1900 – 1938 годы это как бы продолжение XIX века, XX век по-настоящему наступает практически лишь в 50-х годах» (стр. 6). Тем не менее, рассуждая о новых стилевых структурах в романе последних десятилетий, критик обращается – и вполне уместно – к книге испанца К. Х. Селы «Улей», созданной еще в 1943 году. Более того, тщательный и беспристрастный разбор художественной ткани произведений, сделанный В. Ивашевой, порой невольно приводит на память парадокс о том, что новое – это основательно забытое старое. Логика рассуждений критика не единожды отсылает читателя к крупнейшим мастерам нынешнего столетия, без чьих открытий современная литература не была бы тем, чем она есть, – к Джойсу, Хемингуэю, Фолкнеру, Т. Манну, Дос Пассосу. Так что с какого бы рубежа ни начинало то или иное поколение зарубежных писателей отсчет «своего» XX века, в истории литературы его наступление объективно связано с творчеством перечисленных и ряда других авторов. Полностью соглашаясь с В. Ивашевой в том, что реализм Р. П. Уоррена, Х. Кортасара или Г. Грасса отличается от реализма Д. Голсуорси, С. Льюиса или Р. Роллана, справедливо, однако, заметить, что от последнего уже отличался реализм Э. Хемингуэя, И. Звево, Д. Г. Лоуренса или Г. Гессе. Другой вопрос – чем реализм видных и весьма неоднозначных художников послевоенной эпохи, особенно с 1960-х годов, отличается от реализма мастеров межвоенных десятилетий и периода второй мировой войны, но именно эта проблема фактически и поставлена в книге «Новые черты реализма на Западе».

Проблема непроста, требует деликатного подхода. В. Ивашева, думается, избрала оптимальное решение, выделив в ней несколько важнейших узловых аспектов, рассматривая каждый из них в опоре на конкретные и в то же время характерные явления литературы. Это определило и построение ее книги, состоящей из глав, отданных последовательному анализу философских мотивов, новых функций натурализма, новых форм изображения внутреннего мира персонажей, роли символа и условности, специфики стилевых структур в романе последних десятилетий. Естественно, что при гаком подходе одни и те же имена и произведения возникают в разных главах, но это дает критику возможность выявить общее через частное, очертить контуры того узора, о котором говорилось ранее, – одним словом, реализовать замысел более успешно, чем если бы был избран монографический принцип.

Следует отдать должное эстетическому чутью автора, чувству текста и видению меняющейся литературной панорамы на Западе как целостного во всей его противоречивости процесса. Но главный смысл этой книги все же – в ответе на вопрос, сформулированный самим ее названием. Отвлекаясь пока от отдельных наблюдений В. Ивашевой над своеобразием и смелыми, подчас дерзкими находками у того или иного художника, попробуем суммировать то, что в итоге выросло из этих наблюдений, – те новые качества, которые, по мнению критика, в конечном счете отличают современный реализм на Западе (и, повторим еще раз, в странах Латинской Америки) от реализма предшествующих десятилетий XX века:

достигшее высшей степени изощренности и проникновения до глубинных уровней подсознания раскрытие внутреннего мира действующих лиц, опирающееся на новейшие открытия в области биологии и психологии, включая и то их ответвление, которое В. Ивашева называет парапсихологическими науками, хотя научный статус последних и на сегодняшний день едва ли можно считать бесспорным;

углубление мифологического и символического пластов повествования, установка на отказ от принципов хронологической последовательности и логической непрерывности в развитии действия – как косвенное следствие новых, обусловленных физическими открытиями, воззрений на природу времени;

превращение натурализма в чуть ли не непременный элемент художественного письма – как форма осмысления западной действительности, чем далее, тем все более замешенной на насилии;

развитие повествовательного многоголосия, с одной стороны, а с другой – усиление фрагментарности, мозаичности текста, того, что В. Ивашева именует «рваным» стилем, каковой, по ее справедливому мнению, наилучшим образом передает идею социальной общности изолированных социальных «единиц»: «Клочковатостью письма (отрывки описаний, диалогов и реплик, рассуждений, эпизодов и документальных справок) Гойтисоло (Луис Гойтисоло в романе «Поверка». – В. С.) добивается общего впечатления от своей книги, к которому он стремится: все со всем связано, и ничто не отделимо от другого» (стр. 222).

Эти закономерности наряду с некоторыми другими получившими распространение тенденциями, например обостренным вниманием авторов к гротеску положений и характеров или к стилизации, позволяют критику доказательно говорить о плодотворном освоении и развитии в современном реализме средств и приемов письма, считавшихся долгие годы сугубой принадлежностью и родовой метой модернизма. «Далекий от подражания Джойсу, Грасс все же на джойсовский манер смело повторяет слова, смело пользуется словесными вариациями, игрой слов на уровне кунштюков, подчас даже отвлекаясь от сюжета…» (стр. 234 – 235) – так сказано о писателе, которого В. Ивашева справедливо относит к числу виднейших реалистов Запада.

Разборы и размышления критика над образцами зарубежной прозы последних десятилетий заставляют разделить высказанную ею мысль: «…нельзя не признать, что о едином методе реализма, каким мы его представляем по произведениям классиков XIX, даже начала XX века, говорить неосновательно» (стр. 10). В свете этого кажется неожиданным и немотивированным отлучение от реализма А. Мердок и У. Голдинга и возведение в реалисты К. Уилсона, автора философско-фантастических романов и популярных трактатов о парапсихологических феноменах. Тут, видимо, возобладала личная точка зрения В. Ивашевой, проявившаяся даже в интонации. Скажем: «Английская критика считала Голдинга одним из крупнейших писателей Великобритании» (стр. 62). Или: «Правда, можно было бы сказать – и об этом уже не раз говорили недоброжелатели – что не все выпускаемое Уилсоном одинаково глубоко и убедительно по содержанию…» (стр. 64).

Голдинг, конечно, художник трагический и жестокий, не просто обеспокоенный, но одержимый видениями духовного зла и мыслью о том, что человек обязан познать это зло, чтобы научиться противостоять ему прежде всего в себе самом. По аналогии с тем, как именовал некоторые свои пьесы Д. Б. Шоу, книги Голдинга имеют право на эпитет «неприятные». Но Голдинг и в самом деле один из крупнейших писателей Великобритании и всего Запада и является таковым независимо от того, что считала, считает и будет считать английская критика. Что касается К. Уилсона, то при самом благожелательном к нему отношении факты заставляют признать: и в наиболее интересных его книгах, таких, как «Паразиты сознания», серьезные философские проблемы получают облегченные по содержанию и в чем-то близкие массовой беллетристике художественные трактовки. Трудно не заметить и того, что бесспорный оптимизм Уилсона во взглядах на будущее цивилизации и его вера в безграничные потенциальные возможности homo sapiens очевиднейшим образом восходят к ницшеанской концепции сверхчеловека с его мессианским предназначением.

Примечательно обширный круг имен и произведений, которыми В. Ивашева оперирует легко и раскованно, неоднократно позволяет ей по ходу решения общих проблем подробно останавливаться на том или ином явлении, представляя его крупным планом. В результате книга изобилует тонко и проницательно выписанными микроэссе, дающими критический абрис этих явлений. Несомненный интерес читателя вызовут страницы, посвященные Д. Дидион и Д. Фаулзу, А. М. Матуте и П. Флетьо, И. Бахман и Э. Доктороу, а также анализ ряда неординарных и «трудных» романов – «Дзэн и искусство ухода за мотоциклами» Р. Пёрсига, «Сырые низины» Г. Свифта, «Улица сомнительных лавчонок» П. Модиано, «Деяние тьмы» Ф. Кинга, «(Как, или День мадам Плин» М. Л. Омон, «Жизнь. Способы употребления» Ж. Перека и др.

Книга В. Ивашевой симптоматична для сегодняшнего дня советского литературоведения. Она приглашает к размышлению и дискуссии. Можно, вероятно, не согласиться с какими-то частными наблюдениями и трактовками, предложенными автором; кое-что вызовет желание еще раз обратиться к литературным первоисточникам, подумать о несколько отличном от авторского прочтении романов, скажем, тех же Э. Доктороу, Г. Грасса или Стивена Кинга, Но в целом книга, свободная, за редким исключением, от окончательных вердиктов, привлекает внимание читателя к актуальным проблемам современного литературного процесса за рубежом, процесса живого, отнюдь не однолинейного.

«Нет застывших явлений, как не должно быть тем самым и застывших, незыблемых формулировок» (стр. 8) – эти точные слова В. Ивашевой исчерпывающе выражают суть предпринятого ею исследования.

Стиль времени: история иконографики часов

Алексей Обжорин, кандидат филологических наук, автор Блога о визуальной грамотности, написал статью специально для Нетологии об истории иконки часов от пиксельного до плоского дизайна. Статья для конкурса блога.

Маленькие, но значимые картинки стали неотъемлемой частью современного дизайна. Их используют в презентациях, инфографике, приложениях и на сайтах. Они помечают важную информацию, направляют внимание зрителя, подобно дорожным знакам, и конечно, развлекают. Иконки способны «оживить» любой материал, наделить его эмоциями.

Автор граффити — Garry Knight.

Так было не всегда. Первый в мире компьютер с графическим интерфейсом пользователя — Xerox Alto — появился в 1973 году. А идея изображать процессы и программы в виде рисунков появилась только после 30 лет существования компьютеров.

p.p1 {margin: 0.0px 0.0px 0.0px 0.0px; font: 12.0px ‘Helvetica Neue’; color: #454545}

Программа обучения: «Дизайн мобильных приложений: интерфейсы, архитектура, визуальная концепция»

Xerox (PARC) Alto, автор фото — Gautier Poupeau.

Посмотрим на историю иконок, полную событий и неожиданных поворотов, и узнаем:

• Какие периоды можно выделить в истории иконок?
• Кого можно считать законодателем «иконной моды» и случались ли в истории повторения стиля?
• Почему развитие шло именно таким путем и что будет дальше?

Главным героем этого материала стала иконка часов. Почему?

• Часы были в самых первых операционных системах и есть в современных.
• Это детализированный объект (по сравнению с папкой или файлом) и в его изображении можно увидеть особенности стиля конкретного исторического периода.
• Часы, как символ времени, обладают особым философским смыслом и притягательностью.

Пиксельные восьмидесятые

Восьмидесятые признаны лучшим периодом в истории поп-музыки. Еще они подарили человечеству идею о наступлении информационной эры — о том, что каждый человек будет иметь доступ ко всем мировым знаниям. Первая коммерческая компьютерная сеть Telenet, появившаяся в 1982 году, подтверждает эту идею.

Xerox Star 8010 — первая вычислительная машина для широкой публики со значками вместо текстовых команд (1981 год). Иконки придумали для того, чтобы новые сотрудники компании Xerox легче и быстрее учились работать с компьютерами. Тогда никто не знал, что это поможет освоить компьютеры всему миру.

Первые компьютерные иконки Xerox Star 8010,  1981 год.

Фото Interactiontechniques.

Черно-белые пиксельные рисунки были несовершенны, но они воплотили ключевой принцип — взаимодействовать с машинами легче с помощью знакомых, привычных вещей — офисных принадлежностей, предметов, визуальных метафор.

Команда дизайнеров Apple (около 100 человек) «раскручивала» эту продуктивную идею. Для работы с иконками был приглашен художник (не IT-специалист!) — легендарная Сьюзен Кэр. Создавалась дружественная человеку графическая среда компьютеров Apple Lisa и Mac. Теперь пользователь с любым уровнем владения компьютером понимал, что, например, изображение часов связано с настройками времени.

Мы видим, что в центре внимания разработчиков — идея простоты и доступности «общения» с компьютерами, ограниченная техническими возможностями экранов.

В 1985 году появляется первый Windows со своими визуальными метафорами. Другие производители также ищут оригинальные способы изображения процессов. Операционная система GEOS для 8-битного Commodore и neXTSTEP помещают иконки в рамки, что создает ощущение целостности стиля и порядка на рабочем столе компьютера.

Цветной интерфейс 16-битного компьютера Commodore Amiga 500, 1987 год. Фото Bill Bertram.

Цветные девяностые

Холодная война закончилась. Германия объединилась. Советский союз распался. Под звуки Нирваны и Металлики мир окутывает сеть WWW: встречаем первый веб-сайт и удивительные новые медиа.

Компьютерные иконки начинают медленную, но заметную эволюцию: «распухают», приобретая объем, отбрасывают тени и наливаются цветом. Главной особенностью стиля можно назвать именно цвет, ведь теперь цветные фантазии дизайнеров «догоняют» технологии.

Рабочий стол Rhapsody DR2, операционной системы Apple, 1997 год. Фото MVoloshin.

Билл Гейтс отдает предпочтение квадратичным формам и ярким открытым цветам в своей новой Windows.

Дизайнеры других операционных систем пребывают в творческом поиске. Но приглядимся к часам Windows 3 и OS/2. Немногие знают, что над ними работал один и тот же человек. И это Сьюзен Кэр — соучредитель NeXT Computer и независимый дизайнер, сотрудничающий с Microsoft и IBM.

Во второй половине девяностых в иконографии обозначается четкая тенденция к реализму. Часы в операционной системе BeOS, созданной в 1997 году компанией бывшего исполнительного директора Apple Жана-Луи Гассье, отличаются не только объемом. В изображении есть блики, игра света и тени, градации цветов.

А где же Apple? В начале 90-х Apple испытывает трудности без Стива Джобса, но в 1996-м он возвращается и объединяет системы OPENSTEP и Mac. Иконки компании к концу 90-х «оживают», стиль догоняет и опережает свое время. Часы становятся не просто цветными, но реалистичными. Это скевоморфизм.

Реалистичные двухтысячные

Расшифрован геном человека. Запущен первый космический турист, Google, Википедия, YouTube, глобальные социальные сети. Это настоящий интернет-бум.

Реальность «переехала» в онлайн, поэтому скевоморфизм попал на благодатную почву. По одной из историй, идея имитации реальных свойств и материалов пришла так: команда Apple долгое время «билась» над дизайном Quicktime, но безуспешно. Однажды пришел Джобс. В его руке была страница, вырванная из глянцевого журнала. На ней — реклама дорогих наручных часов: стальной корпус, блестящий циферблат, тончайшие детали.

Интерфейс Aqua, представленный компанией Apple в 2000-м, преображает иконки. Прозрачность воды, реалистичные блики, теплый «пластмассовый» эффект, свечение и тени. По словам Джобса иконки создавались такими, чтобы их захотелось лизнуть. Иконка Time Machine 2009 года буквально искрится от реалистичности.

Иконки Windows XP отличаются единством стиля, яркостью и спокойствием, но только в Vista и Windows 7 операционная система присоединяется к реалистам. Появляются крупные, блестящие, прорисованные образы. В отличие от иконок XP они разворачиваются влево — навстречу взгляду пользователя.

 Расцвет реализма в Windows 7, 2009 год. Фото Kachina Daze.

Двухтысячные можно назвать иконочным «барокко». Иконки достигают исторического максимума размеров и реалистичности. Разрешения экранов позволяют этого достичь.

Реализм в Mac OS X 10.6 Snow Leopard, 2009 год. Фото FHKE.

В 2000 году компания Ericsson вводит понятие смартфон, для обозначения умного телефона. Устройства были и до этого, но пика расцвета они достигают в двухтысячных.

Иконки пытаются приспособиться к новой «среде обитания» — небольшому экрану смартфона (Sony Ericsson K850i by Alpha), 2007 год.

Наш герой — иконка — вновь сталкивается с преградой, которая казалось далеко позади. Ей нужно адаптироваться к небольшим экрану и процессору. Иконки часов в первых смартфонах далеки от своих компьютерных аналогов, но пытаются вписаться в реалистичный образ.

Минималистичные десятые

Мир пережил цифровую революцию. YouTube и социальные сети вытеснили телевидение и традиционные медиа. Количество пользователей Интернет возросло с 0,4% всего населения планеты в 1995 до 51,7% в 2017. Информационная эра, о которой с восхищением говорили в начале 80-х, наступила.

Дизайнеры создали параллельную реальность — цифровую, и устали. Информации оказалось слишком много, а внимания человека слишком мало. Посмотрите на иконки часов Windows 10 и Mac 1.1. После всех исканий, мы вернулись к простоте. К началу.

Иконки смартфонов и современных операционных систем стали проще и крупнее.

Иконки смартфонов стали проще и крупнее iOS 7, 2013 год.

Простота и сдержанность позволяют выразить смысл минимальными изобразительными средствами. Подобным образом один иероглиф или точное слово заменяют долгое, невнятное объяснение.

Крупные иконки адаптируются под разные устройства — компьютеры, планшеты и смартфоны — и их проще нажимать одним пальцем.

Дизайнеры научились ценить пространство экрана и внимание пользователя. Яркие, «распухшие» от реализма иконки прошлого десятилетия кричали: «Лизни меня!». Плоские иконки привлекают утонченностью и выразительностью. Внятностью сообщения.

Минимализм в стиле Mac OS X Yosemite, 2015 год. Фото Mahesh Mohan.

Сегодня иконки выступают полноценным аналогом языка. Мировые компьютерные компании признают это и создают визуальные грамматики. Самыми известными считаются «Материальный дизайн» Google и «Язык дизайна IBM».

p.p1 {margin: 0.0px 0.0px 0.0px 0.0px; font: 12.0px ‘Helvetica Neue’; color: #454545}

Читать ещё: «Самое простое руководство по иконографике»

В них описаны общие принципы стиля; особое внимание уделено деталям визуального языка (толщина контура, преобладающие формы, закругление углов, оттенки цветов, расположение тени). Именно детали помогают создать впечатление устойчивости бренда, единства элементов, передать чувство пространства, знакомого пользователю.

Плоская эра Windows 10, 2016 год. Фото Okubax.

В начале истории дизайн иконок полностью зависел от уровня развития технологий, но спустя 30 лет мы освободились от этих рамок. Мы убедились, что способны «приручить» компьютеры и воплотить любые идеи в реальность. Но мы также поняли, что «…жизнь становится все более сложной… Простота и ясность — это зачастую все, чего хотят и в чем нуждаются люди» (Гарр Рейнольдс). И сознательно остановились на минимализме. Это наш выбор.

Мнение автора и редакции может не совпадать. Хотите написать колонку для «Нетологии»? Читайте наши условия публикации.

Оцените статью

Средняя оценка 5 / 5. Всего проголосовало 2

Time & Style, издание: De Padova

Time & Style, издание: De Padova Открой для себя больше

Time & Style Edition

Time & Style Edition, разработанный для Boffi|DePadova, представляет собой современную эволюцию традиционного японского мастерства обработки дерева.

Япония

В течение трех десятилетий японский дизайнерский бренд Time & Style делал все возможное, чтобы продвигать давние традиции и навыки страны, связанные со столярным делом.

Традиция

Time & Style использует проверенные веками обычаи ремесленников, участвующих в строительстве японских святынь и храмов, важной деятельности с тысячелетней историей.

Craftmanship

The Time & Style Коллекция мебели для Boffi|DePadova передает сдержанную элегантность традиционного японского мастерства обработки дерева через современную линзу, подчеркивающую вневременное качество каждого дизайна.

Коллекция

Капсульная коллекция, включающая от низких столов и стульев из массива дерева до светильников с абажурами из традиционной японской бумаги васи, предлагает эклектичный ассортимент современной японской мебели, которая гармонично сочетается с изысканными системами гостиной от Boffi|DePadova.

Style

Сдержанная красота и простота Time & Style ēdition, воплощающая в себе точный минималистский стиль, подчеркивает важность японского ремесленного искусства и техник ручной работы.

Качество

Время и стиль ēdition уделяет особое внимание созданию качественного и долговечного дизайна, который отсылает к классическому японскому дизайну и подчеркивает тактильные качества массива дерева.

Boffi|DePadova

Философия Time & Style ēdition идеально согласуется с концепциями дизайна интерьера, разработанными Boffi|DePadova на протяжении всей своей истории. На протяжении многих лет итальянская и японская культура дизайна демонстрировала глубокое уважение к вековым ремеслам, предрасположенность к кропотливым деталям проектов для обеспечения непревзойденного качества и глубокую приверженность созданию красиво построенных объектов.

Коллекции

Все продукты

Стулья

Кресла

Столы

Низкие столы

Книжные шкафы и шкафы

Лампы

Новости

Предложение по интерьеру омолаживает Токио Мидтаун

Time & Style ēdition — новейшее дополнение к Boffi|DePadova.

Путешествие в Японию

В самом сердце оживленного района Минами-Аояма, где сходятся дизайн, искусство и мода, Time & Style открывает выставочное пространство

Boffi|DePadova Открытие в Майами

Boffi|DePadova еще больше укрепляет имидж своего международного бренда благодаря новому открытию в Майами Дизайн Дистрикт.

Design Discovery: ознакомьтесь с новинками 2020 года

Boffi|DePadova приглашает вас познакомиться с новинками 2020 года в путешествии, демонстрирующем стилистические решения, проекты, сотрудничество.

Найти магазин

Боффи | De Padova, единый поставщик интерьерных решений

Информационный бюллетень

Введите ваше имя*

Введите вашу фамилию*

Введите адрес электронной почты*

Салон дель Мобайл Фиера
Накладка. 22
C23-C35-D20-D30

Боффи Сольферино
через Сольферино 11
Милан

Вторник-суббота
11. 00-21.00

Воскресенье
11.00-18.00

ДеПадова Милан
Виа Санта-Чечилия 7
Милан

вторник-суббота
11.00-21.00

Воскресенье
11.00-18.00

Время и стиль | Аналог Лайф

• Орибэ Юноми ПОДРОБНОСТИ

  Oribe Yunomi

  2800 иен (20,87 долларов США) Бренд: Time & Style

  • Размеры: диаметр 5,5 см x высота 6,5 см
  • Объем: 100 мл
  • Вес: 85 г
  • Материал: керамика
  • Номер продукта: TSTY-25-1
  • Сделано в Японии
• Миска для риса Oribe ПОДРОБНОСТИ

  Миска для риса Oribe

  3400 иен (25,34 долларов США) Бренд: Time & Style

  • Размеры: диаметр 12 см x высота 5,5 см
  • Вес: 133 г
  • Материал: керамика
  • Номер продукта: TSTY-25-2
  • Сделано в Японии
• Ободная пластина Hanamizuki (25 см) Распродано ПОДРОБНОСТИ

  Ободная пластина Hanamizuki (25 см)

  6 200 иен (46,21 доллара США) Бренд: Time & Style

  • Размеры: диаметр 25 см x высота 1,5 см
  • Вес: 937 г
  • Материал: керамика
  • Номер продукта: TSTY-10-1
  • Сделано в Японии
• Ободная тарелка Hanamizuki (25 см) ПОДРОБНОСТИ

  Ободная пластина Hanamizuki (25 см)

  6 200 иен (46,21 доллара США) Бренд: Time & Style

  • Размеры: диаметр 25 см x высота 1,5 см
  • Вес: 937 г
  • Материал: керамика
  • Номер продукта: TSTY-10-2
  • Сделано в Японии
• Меши-набэ (2 чашки) ПОДРОБНОСТИ

  Меши-набэ (2 чашки)

  8 400 иен (62,61 доллара США) Бренд: Time & Style

  • Размеры: диаметр 18 см x высота 12 см
  • Объем: На 2 чашки
  • Вес: 2000 г
  • Материал: фаянс
  • Номер продукта: TSTY-15-1
  • Сделано в Японии
• Меши-набэ (3 чашки) ПОДРОБНОСТИ

  Meshi-nabe (3 чашки)

  12 000 иен (89,44 долларов США) Торговая марка: Time & Style

  • Размеры: диаметр 21,5 см x высота 15 см
  • Объем: На 3 чашки
  • Вес: 2350 г
  • Материал: фаянс
  • Источник тепла: газовые горелки
  • Номер продукта: TSTY-15-2
  • Сделано в Японии
• Рёка Бон (лоток) Распродано ПОДРОБНОСТИ

  Рёка Бон (лоток)

  18 000 иен (134,16 долларов США) Бренд: Time & Style

  • Размеры: диаметр 32 см x высота 1,2 см
  • Вес: 421 г
  • Материал: Castor Aralia/стеклянное покрытие
  • Номер продукта: TSTY-20-1
  • Сделано в Японии
• Куцува Бон (поднос) ПОДРОБНОСТИ

  Kutsuwa Bon (Поднос)

  15 000 иен (111,80 долларов США) Марка: Time & Style

  • Размеры: Ш 32 см x Г 32 см x В 1,2 см
  • Вес: 418 г
  • Материал: Castor Aralia/стеклянное покрытие
  • Номер продукта: TSTY-20-2
  • Сделано в Японии
• Тарелка для супа уруши Распродано ПОДРОБНОСТИ

  Тарелка для супа уруши

  8 700 иен (64,85 долларов США) Бренд: Time & Style

  • Размеры: диаметр 10,4 см x высота 7,5 см
  • Вес: 65 г
  • Материал: Японский конский каштан / Лак
  • Уход: Не подходит для использования в посудомоечных машинах и микроволновых печах
  • Номер продукта: TSTY-110-2
  • Сделано в Японии
• Тарелка для супа уруши Распродано ПОДРОБНОСТИ

  Тарелка для супа уруси

  8 700 иен (64,85 долл.