Хибла Герзмава: фото и интервью с оперной певицей о ее карьере | VOGUE | ЖУРНАЛ | Журнал

Оперная певица Хибла Герзмава — лучшее сопрано России и кумир столичных модниц — о своих правилах жизни

В переводе с абхазского «Хибла» значит «златоглазая». Глаза у нее действительно удивительного золотистого цвета. Мы беседуем с сорокадвухлетней певицей у нее дома на севере Москвы, в просторной гостиной. Строгая белизна стен, чинные корешки энциклопедии на книжной полке, но в доме тепло — может быть, из-за висящих на этих стенах картин и из-за ярких пятен лежащих на диване подушек? Или все-таки из-за золотистых глаз? Ее непривычно видеть такой — без ослепительных сценических нарядов и драгоценностей. Но с другой стороны, с точно такой же непринужденностью она появляется и на сцене, например, когда надевает рубашку Альфреда в «Травиате». И тогда в ее приветливости, расслабленности, мягком тембре голоса, размеренных интонациях чувствуется королевское достоинство.

Ни у какой московской певицы нет такой армии поклонников, как у Герзмавы. Ворох цветов на сцене и в гримерке, преданные фанаты, дежурящие у служебного подъезда, — она не просто лучшее сопрано Москвы, но и одна из столичных икон стиля, ее ходят не только послушать, но и посмотреть на красивую, всегда отлично одетую женщину. На съемку VOGUE она приходит с собственным стилистом и чемоданом платьев Carolina Herrera и Halston — все из последних коллекций. Одно из платьев ей помогала довести до совершенства в Нью-Йорке сама госпожа Эррера. Другое, любимое, сшито в Москве за пару дней до ответственного концерта Александром Тереховым. Заказывает она платья и у Вардуи Назарян.

Хибла — оперная певица нового типа, когда важен не только голос, но и шоу, блеск бриллиантов, изящество движения по сцене, актерская игра.

— Я обожаю Монтсеррат Кабалье, она великая, но сейчас бы ее не взяли с ее фигурой ни в один театр. И это нормально, было бы скучно, если бы опера всегда жила одинаково и совсем не менялась. Правда, должны быть какие-то неизменные вещи, на которые просто нельзя не ориентироваться.

— Например, Каллас. Ей было достаточно просто стоять на сцене, она поворотом головы, жестом, да что там, одним взглядом умела столько сказать! А как она носила перчатки — это просто невероятно!

У Каллас была не менее великая соперница-примадонна, Рената Тебальди. У Герзмавы соперница — Анна Нетребко. Хибла старше на полтора года, зато Анна на год раньше попала в лучи славы. Герзмава — певица московской школы, Нетребко — петербургской. Обе — горячие полнокровные южанки, кровь с молоком. Наконец, обе поют одни и те же партии. Герзмава пока догоняет: дебютировала в Метрополитен-опера и «Ковент-Гардене» на пять лет позже Анны и не так обласкана глянцем.

Как им удается не рассориться в прах? Хорошие стратеги — и это тоже важная часть образа оперной дивы нового типа — они делят мир на двоих. Вот самый последний по времени пример — Нетребко пела Донну Анну в «Дон Жуане» в декабре в миланском Ла Скала, а Герзмава — в январе в лондонском «Ковент-Гардене». И обе столицы оперного искусства были у ног русских див.

За последний год Герзмава выступала и в баварской Штаатсопер, и в Букингемском дворце, и в нью-йоркской Метрополитен-опера. Однако в своей театральной карьере она прежде всего москвичка, и столичный зритель это видит и ценит. Это принципиальная позиция: многие ее коллеги, да та же Нетребко, использовали московские и питерские подмостки только как трамплин к всемирной славе. Она же верна Музыкальному театру имени Станиславского и Немировича-Данченко и честно поет там не только премьеры, но и рядовые репертуарные спектакли.

— Я в этом театре не просто потому, что мне там хорошо и удобно, — я там по-прежнему расту. Я пришла сюда петь Мюзетту в «Богеме» совсем девочкой — в двадцать пять лет, многого не умела. Не знала толком, как распределять свои силы, как держаться, как ходить, куда деть руки. Как правильно смеяться, в конце концов. Вы не удивляйтесь, это тоже очень важно, в каждой партии должен быть совершенно особый смех. Короче, этот театр для меня — дом. Ведь я из Абхазии, нас так воспитывают, что у каждого в крови потребность в доме.

Увлечение музыкой — тоже из абхазского детства. Хибла росла рядом со знаменитым пицундским Органным залом, расположенным в храме IX века. Мама певицы хотела, чтобы дочь стала органисткой: окончила в Москве консерваторию и вернулась в Пицунду жить и выступать.

— Мой педагог по фортепиано в Сухумском музучилище взял меня за руку и отвел к Жозефине Бумбуриди, заведующей вокальным отделением, и попросил послушать — я много пела для себя, в основном джаз. Она за год меня подготовила — я сразу поступила в Московскую консерваторию. Но орган меня не отпускал, я три года ходила еще и на органный факультет. Вставала в пять утра, приходила в класс, упрямо занималась — я вообще тогда была такая пятерочница, спортсменка-комсомолка-красавица. Но потом мне показалось, что нужно сделать выбор.

— Мой педагог по фортепиано в Сухумском музучилище взял меня за руку и отвел к Жозефине Бумбуриди, заведующей вокальным отделением, и попросил послушать — я много пела для себя, в основном джаз. Она за год меня подготовила — я сразу поступила в Московскую консерваторию. Но орган меня не отпускал, я три года ходила еще и на органный факультет. Вставала в пять утра, приходила в класс, упрямо занималась — я вообще тогда была такая пятерочница, спортсменка-комсомолка-красавица. Но потом мне показалось, что нужно сделать выбор.

Прошлой весной в своем театре Хибла совершила подвиг — спела все три партии главных героинь в «Сказках Гофмана» Оффенбаха. Это не просто трудное для одного вечера количество пения, а еще и аттракцион актерской гибкости.

— Исполнить все эти три партии на самом деле могут многие. Но вот сыграть этих трех разных женщин — это уже задача посложнее. Тут ведь нужна еще и способная актриса, которая за считаные минуты перевоплощается в совсем другую героиню. Приходится зависеть и от физического состояния, и от душевного, эмоционального.

С физикой все просто: она старается не есть после шести вечера и с детства занимается теннисом. Задача с эмоциями была посложнее: спеть Олимпию, а она не совсем колоратурное сопрано, но самое главное — быть при этом естественной. Следом идет Джульетта: можно выдохнуть, попить кофе и заново распеться, потому что нужно петь совсем другим звуком, круглым, более грудным. И это до неузнаваемости другая женщина, надменная, великолепная, которая вертит мужчинами, как хочет. И наконец, нужно стать Антонией, которую Герзмава называет самой личной своей работой в «Сказках Гофмана». Именно эту партию она исполнила в Метрополитен и произвела такое впечатление, что ее зовут туда снова — петь всех роковых женщин.

За эту работу ее уже второй раз выдвинули на «Золотую маску» — а в позапрошлом году ее Лючия ди Ламмермур победила на «Маске» в номинации «Лучшая женская роль». Так что в начале апреля ей придется в очередной раз выступить в этом спектакле уже для конкурсного жюри. Впрочем, самый строгий критик ее работу в «Сказках» тоже одобрил. Одиннадцатилетний сын Александр, Сандро по-домашнему, с самого раннего возраста смотрит мамины спектакли. А иногда даже выходит с ней на одну сцену, поскольку состоит в детском хоре театра.

— Олимпия в нашем спектакле — живая девочка, которая притворяется куклой. Я его спросила: «Тебе нравится эта кукла? Похожа твоя мама на девчонку?» А он отвечает: «Мам, ты там такая смешная!»

Случается ли ей испытывать страх перед выходом на сцену?

— Обязательно! Только глупая певица не боится. Пускай я даже знаю, что работаю с самыми моими любимыми людьми — с оркестрами Спивакова, и Национальным филармоническим, и «Виртуозами Москвы». Но эта дрожь необходима, без нее не получится дать залу ту энергетику, которая требуется. Но только здесь, в Москве, ощущение, что я дома, помогает мне настроиться и создать вокруг себя пространство теплой позитивной энергетики, несмотря на волнение. Я же знаю, что эта энергия ко мне вернется.

В отличие от многих звезд, которые хвастаются жизнью в самолете, Хибла Герзмава не может без дома — настоящего, не метафорического.

— Муж и сын знают, что дома я люблю тишину, люблю джазовую музыку, люблю готовить для своих и вкусно поесть. Бывает, что, даже если я жарю котлеты или что-нибудь пеку, приходится думать о работе, но все равно это то место, где я расслаблена, где я могу ходить даже босиком. Когда приходится переезжать из отеля в отель, из театра в театр, я всегда скучаю по моей спальне — у меня только там отдыхают и спина, и голова.

И конечно, она любит шопинг.

— Я не хожу часами по большим магазинам — предпочитаю бутики. И за границей, и здесь, в Москве. Я сразу знаю, что мне нужно, и не приходится тратить слишком много времени. Люблю красивые вещи, в одежде мне нравится стиль середины прошлого века. Поэтому я покупаю вечерние платья. А вот драгоценности — нет, я еще не дожила до этого! Мне их дарят.

Стиль: Елена Пятибратова. Прическа: Анастасия Тихонова. Макияж: Вячеслав Сасин/Dior. Ассистент фотографа: Анна Козленко. Продюсер: Елена Серова. Ассистент продюсера: Александра Ткаченко. Редакция благодарит Московский международный Дом музыки за помощь в проведении съемки.

www.vogue.ru

ДИВА | Блогер Hudojnica на сайте SPLETNIK.RU 5 сентября 2014

 

Несколько лет назал узнала эту потрясающую певицу. Её голос просто завораживает. Хочу познакомить вас с ней.

Биография

Хибла Герзмава родилась в рождественский сочельник, 6 января 1970 года, в абхазском курортном городе Пицунда в семье переводчика с немецкого языка-гида «Интуриста» и старшего администратора пансионата «Пицунда». По-абхазски имя Хибла означает «златоглазая» ,фамилия Герзмава означает «волк», «волчица». В трёхлетнем возрасте отец привёз Хибле из Германии пианино. С детства пела и играла на рояле. Девочка выросла возле Пицундского православного собора, где звучала органная музыка. Свою артистическую стихию впервые почувствовала в юности, когда в пицундском Курортном зале выступал абхазский ансамбль песни и танца «Шаратын», сильное впечатление на Хиблу произвели также выступления скрипачки Лианы Исакадзе.

Рано, в 17 и 19 лет, осталась без родителей что оказало влияние на мировоззрение и выбор певческой профессии. Училась в музыкальной школе в Гагре. Окончила сухумское музыкальное училище по классу фортепиано, мечтала стать органисткой. Её преподавателями в Сухуме были Карлен Яврян и Жозефина Бумбуриди.

В 1989 году поступила и в 1994 году окончила Московскую консерваторию (вокальный факультет, педагоги — профессор И. И. Масленникова, профессор Е. М. Арефьева), в 1996 году — ассистентуру-стажировку при Московской консерватории у И. И. Масленниковой. Три года факультативно занималась также в классе органа, освоив сложный инструмент. Впервые обратила на себя внимание за рубежом в 1993 году на конкурсе «Вердиевские голоса» в Буссето, где получила третью премию. Через год на конкурсах им. Н. А. Римского-Корсакова в Санкт-Петербурге и Виньяса в Испании заняла второе место. Крупный успех в студенческие годы пришёл к певице на Х Международном конкурсе им. П.И.Чайковского в Москве в 1994 году, где Герзмава, исполнив в финале арии Розины и Снегурочки, завоевала Гран-при.

С 1995 года — солистка Московского музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.

В 2001 году организовала в Абхазии ежегодный музыкальный фестиваль «Хибла Герзмава приглашает…». Ведущим фестиваля много лет являлся Святослав Бэлза. В 2014 году фестиваль переехал в Москву.

В 2008 году Герзмава получила приглашение в Большой театр, однако отказалась из-за частых гастролей по всему миру.

23 февраля 2014 года приняла участие в Церемонии закрытия зимних Олимпийских игр в Сочи: исполнила Олимпийский вальс, двигаясь по воздушному океану в корабле «Вестник весны».

Неоднократно выступала на концертах перед официальными делегациями и высокими гостями в Кремле по личному приглашению Владимира Путина.

За время своей карьеры Герзмава выступала на сценах Мариинского театра в Санкт-Петербурге, Театра Коммунале во Флоренции, Метрополитен Опера в Нью-Йорке, Ковент-Гарден в Лондоне, Венской государственной оперы, Гранд Театро де Лисео вБарселоне, Софийской Национальной оперы в Болгарии, Театра Елисейских полей в Париже, Палау де лез Арт королевы Софии в Валенсии и других площадках. Участвовала в гастролях Музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко в Южной Корее и США. Выступала на Людвигсбургском фестивале в Германии. Гастролировала с концертными программами в Швеции, Франции, Голландии, Великобритании, Австрии, Бельгии, Испании, Греции, США, Японии, Турции.

Хибла Герзмава в разводе, у неё есть сын Сандро (род. 1998), пел в детском хоре Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, иногда участвовал в спектаклях с мамой.

У Хиблы есть младший брат, от него двое племянников. Брат закончил МГИМО иСорбоннский университет, женился на французской пианистке, играет на рояле джаз. Живёт в Москве.

Родовое имение Герзмавы находится в селе Дурипш Гудаутского района Абхазии, где похоронены её родители и где в большом доме летом собирается многочисленный семейный клан.

 

www.spletnik.ru

«У меня есть все. Осталось родить дочку»

Хибла Герзмава

«Золотое сопрано России» в Омске рассказала о том, как отказалась от работы в Большом театре и как ей удается одновременно быть любящей матерью и преуспевающей певицей.

Недавно Хибла Герзмава выступала на сцене Лондонского театра «Ковент-гарден» – пела партию Татьяны из оперы «Евгений Онегин» – а вчера арии из этой оперы прозвучали на сцене Омского концертного зала.

Прежде московская прима уже выступала в нашем городе: Хибла приезжала была одной из первых, кто взошел на сцену открывшегося несколько лет назад органного зала.

На этот раз солистка московского Музыкального театра им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко выступила в менее камерной обстановке: ее сильному и невероятной красоты голосу подыгрывал Омский академический симфонический оркестр.

Хибле не привыкать сыгрываться с новыми музыкантами: концерты и гастроли для нее занятие более частое, чем спектакли в родном театре:

“Я постоянно езжу по разным странам и городам, выступаю то тут, то там. Мне очень повезло, что в моем театре это принимают спокойно. Не так давно мне предлагали перейти в Большой театр, но им я нужна была целиком без остатка, без совмещения с другими театрами и гастролями. Я подумала – и отказалась.

В советское время Музыкальный театр, в котором поет Хибла Герзмава, был любимым у советской номенклатуры. Любят его и современные российские чиновники.

“На каждой премьере у нас в числе зрителей и Юрий Лужков, и Владимир Путин. Только мне их бывает жалко. Сидят в отдельных ложах сбоку, а ведь оттуда смотреть совсем неудобно”.

У певицы слава не только обладательниц одного из самых красивых голос, но и одной из самых стильных и элегантных женщин на оперной сцене. Нередко она сама подбирает себе костюмы для выступлений.

“Петь сольный концерт – совсем не то, что петь в опере, где тебя окружают декорации, яркие костюмы… Здесь все внимание обращено только на тебя. К счастью, у меня все есть – и драгоценности, и красивые платья, многие из которых я просто случайно покупаю для себя в магазинах мировых столиц. В обычные дни я не ношу бриллианты, которые мне дарит муж – к чему? Во всем нужно знать меру, это и есть настоящая элегантность.

Несмотря на плотный график гастролей, Хибле удается в любое время выглядеть просто очаровательно. Для этого совсем не обязательно соблюдать какие-то строгие диеты или возить с собой персонального массажиста.

“Для меня самое главное – хорошо выспаться. Правда, я никогда не сплю в самолетах и поездах – просто очень этого не люблю. Поэтому приходится выкраивать для себя отдельные дни для отсыпания. В дни концертов выспаться не удается совсем – слишком уж много адреналина после каждого из моих выступлений!

Дома Хибле тоже не слишком удается выспаться – муж и маленький сын ждут от нее внимания и чего-нибудь вкусненького. Ведь мама бывает дома нечасто!

“Мой сын тоже очень любит музыку. Сам захотел заниматься джазом, а я его в этом, конечно, поддерживаю. Наеврное, я могу сказать, что все мои мечты исполнились… Хотя нет! Когда рожу еще дочку, воспитаю – вот тогда точно смогу так сказать!”

— улыбается певица.

Анна Атягина, “Комсомольская правда”

www.classicalmusicnews.ru

Хибла Герзмава

В 1994 году окончила вокальный факультет Московской Государственной консерватории (педагоги – профессор И. И. Масленникова, профессор Е. М. Арефьева), в 1996 году –аспирантуру при Московской консерватории по классу профессора Масленниковой. С 1995 года – солистка Музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.

Исполняет ведущие сопрановые партии, среди которых Лючия («Лючия ди Ламмермур» Г. Доницетти), Виолетта Валери («Травиата» Дж. Верди), Мими («Богема» Дж. Пуччини), Адина («Любовный напиток» Г. Доницетти), Донна Анна («Дон Жуан» В.А. Моцарта), Антония, Стелла, Джульетта («Сказки Гофмана» Ж. Оффенбаха), Медея («Медея» Л. Керубини).

В 2010 году за исполнение партии Лючии в опере «Лючия ди Ламмермур» Хибла Герзмава была удостоена премии Casta Diva в номинации «Лучшая певица», а также Премии Москвы в области литературы и искусства.

В мае 2011 года Хибла Герзмава исполнила на сцене Музыкального театра им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко партии всех четырех героинь оперы Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана», воплотив в жизнь замысел композитора и став одной из немногих певиц, которым удалось успешно решить эту сложнейшую в вокальном отношении задачу.

Сегодня Хибла Герзмава – одна из наиболее востребованных российских певиц на мировой оперной сцене. Она пела в театре Елисейских полей и театре Шатле в Париже, в театре Комунале во Флоренции, в Софийской опере, в театре Лисеу в Барселоне и Дворце искусств имени королевы Софии в Валенсии, Баварской государственной опере в Мюнхене, Римской опере, петербургском Мариинском театре и в токийском Бунка Кайкан. Весной 2008 года состоялся её дебют на сцене Королевской оперы Ковент-Гарден в Лондоне, где она исполняла партию Татьяны в опере Чайковского «Евгений Онегин». В октябре 2010 года Хибла впервые выступила на сцене Метрополитен Опера, исполнив партию Антонии в постановке «Сказок Гофмана» Оффенбаха. В 2011 году пела в постановках «Богемы» Дж. Пуччини на сценах Метрополитен Опера, Баварского государственного и Римского оперных театров, соответственно в постановках Франко Дзеффирелли и Отто Шенка. В сентябре 2011 года состоялся дебют певицы в Парижской опере. Дебютной ролью стала Вителлия в опере Моцарта «Милосердие Тита» (дирижер – Адам Фишер, режиссер – Вилли Деккер). В январе 2012 года спела партию Донны Анны в опере В.А. Моцарта «Дон Жуан» на сцене Королевского оперного театра Ковент-Гарден (дирижер – К. Каридис, режиссер – Ф. Замбелло).

В сезоне 2012 / 13 гг. исполнила партию Лю в опере Дж. Пуччини «Турандот» на сцене Метрополитен Опера (дирижер – Д. Эттингер, режиссер – Фр. Дзеффирелли) и вернулась на сцену Венской государственной оперы для участия в опере В.А. Моцарта «Милосердие Тита» (партия Вителлии, дирижер – Адам Фишер, режиссер – Юрген Флимм). В театре Ковент-Гарден спела партию Амелии Гримальди в «Симоне Бокканегре» Дж. Верди (дирижер – Антонио Паппано, режиссер – Элайджа Мошински). В сезоне 2013 / 14 гг. выступала на сценах Пражской филармонии (исполнила партию сопрано в «Глаголической мессе» Л. Яначека под управлением выдающегося чешского дирижера Иржи Белохлавека), Венской Оперы (партия Донны Анны, дирижер – А. Альтиноглу), Королевского фестивального Зала в Лондоне (партия сопрано в «Реквиеме» Дж. Верди, дирижер – Антонио Паппано). В сезоне 2014 / 15 гг. исполнила партию Донны Анны в «Дон Жуане» В.А. Моцарта в Венской государственной Опере, Антонию и Стеллу в «Сказках Гофмана» Ж. Оффенбаха в Метрополитен Опера. В сезоне 2015 / 16 гг. исполнила партии Лю («Турандот» Дж. Пуччини ) и Дездемоны («Отелло» Дж. Верди) на сцене Метрополитен Опера. В сезоне 2016 / 17 гг. исполнила партию Виолетты Валери («Травиата» Дж. Верди) на сцене Большого театра России, а также партии Дездемоны («Отелло» Дж. Верди, Дрезденская государственная опера) и Лю («Турандот» Дж. Пуччини, Королевская опера Ковент-Гарден). В марте 2016 года впервые выступила в «Ла Скала», дебютной партией стала Анна Болейн в одноименной опере Г. Доницетти. В сезоне 2017 / 18 состоялись выступления в Парижской национальной опере (Елизавета в «Дон Карлосе» Дж. Верди; дирижер – Филипп Жордан, режиссер – Кшиштоф Варликовский), Саксонской государственной опере (Дездемона в «Отелло» Дж. Верди; дирижер – Даниэле Каллегари, режиссер – Венсан Буссар), Оперном театре Цюриха (Леонора в «Силе судьбы» Дж. Верди; дирижер – Фабио Луизи, режиссер – Андреас Хомоки).

В сезоне 2018 / 19 запланированы выступления в Парижской национальной опере (Дездемона в «Отелло» Дж. Верди; дирижер – Бертран де Бийи, режиссер – Андрей Щербан) и мадридском театре «Реал» (Леонора в «Трубадуре» Дж. Верди; дирижер – Маурицио Бенини, режиссер – Франсиско Негрин).

Хибла Герзмава неоднократно удостаивалась Национальной театральной премии «Золотая маска» (в 2010 году – за исполнение партии Лючии в опере «Лючия ди Ламмермур», в 2016 году – за исполнение заглавной партии в опере «Медея»).

Хибла Герзмава выступает с такими выдающимися российскими и зарубежными музыкантами и дирижёрами, как Лорин Маазель, Марко Армильято, Владимир Спиваков, Валерий Гергиев, Александр Рудин, Михаил Плетнёв, Владимир Федосеев, Василий Синайский, Антонио Паппано, Иржи Белохлавек, Джеймс Конлон, Вольф Горелик, Феликс Коробов и другие. Певица гастролирует с концертными программами во Франции, Австрии, Бельгии, Голландии, Греции, Испании, США, Японии, Швеции, Турции и по всей России. Она также стала одним из организаторов фестиваля «Хибла Герзмава приглашает…» в своей родной Абхазии.

stanmus.ru

Хибла Герзмава — десять лет спустя

— Наиболее явные тембровые изменения в лучшую сторону я почувствовала ещё после рождения сына, то есть 12 лет назад. Была рада, что голос стал мягче, меньше уплощённого звучания, исчезла мельчайшая тремоляция, которая иногда мешала мне самой. Процесс «округления», возможно, продолжается, но сейчас я себя считаю лирико-колоратурным сопрано, с акцентом на «лирику». Какие-то коррективы в плане репертуара это несёт, уже не собираюсь  петь Шемаханскую или Царицу Ночи в «Волшебной флейте». Но переходить на совсем «крепкие» партии вроде «Мадам Баттерфлай» , «Тоски»,  «Нормы» или даже Елизаветы в «Дон Карло» пока не собираюсь. Я из тех певиц, которые осторожны к выбору репертуара, в мои годы  это особенно актуально, чтобы сохранить голос свежим. Джильда  или Джульетта уже ни к чему,  а вот Лючия, Виолетта или Мими –это сейчас моё.  

— Последняя премьера в родном Театре – сразу три роли в «Сказках Гофмана» Ж.Оффенбаха. Такая «дерзость» — Ваша инициатива или замысел режиссёра?  

— Мало певиц в мире отваживаются исполнять эти три роли в один вечер, вернее даже четыре, считая финальную сцену Стеллы, настолько они разные и по звучанию, и по актёрским задачам.  Из современных коллег  сразу приходит на память Диана Дамрау, замечательно спевшая всех этих героинь в спектакле Баварской оперы. Я тоже такой идеи не вынашивала, предложил, даже уговорил, Александр Борисович Титель, спасибо ему.

Олимпия — не  стопроцентно моя роль. Но  чем больше я её впеваю, тем лучше получается, потому что диапазон позволяет, и очень нравится делать такую ребячливую, трогательную куколку.

— Да, отметила это в рецензии на премьеру, явный комический дар Хиблы, мало реализованный, к сожалению. А не хотелось бы что-то ещё более озорное попробовать – «Дон Паскуале», или «Дочь полка»?

— Норину в «Дон Паскуале» я бы очень хотела спеть, а про «Дочь полка» не думаю, она для  несколько иного голоса. Но, это правда, мне не хватает комедийных ролей, пошутить и посмеяться на сцене очень хочется. Жалею, что снимают с репертуара в Музыкальном театре  «Летучую мышь», лукавая Адель  мне была очень близка.  

— Давайте поговорим о Вашей  самой  свежей большой работе – партии Вителлии в «Милосердии Тита» Моцарта, которую Вы исполнили в парижской Гранд-Опера в сентябре.  Французские и наши рецензенты единодушны в восторженной оценке лично Вас. Это первая встреча с музыкой Моцарта на оперной сцене?  

— Да, Вителлия – моя первая крупная моцартовская партия. Я прочла довольно много исторической литературы по истории Древнего Рима, о времени правления императора Тита Флавия. Но главное, конечно, гениальная музыка Моцарта, которая словно «над сюжетом». Я приехала в Париж  не просто с выученной партией, но с подготовленной ролью. И режиссёру, и дирижёру стало многое понятно сразу,  на первой же репетиции.

— С кем Вы готовите-разучиваете новые партии, кто Ваше «сторонее ухо», столь необходимое певцу?

— Крепкую вокальную основу, позволяющую активно выступать с разнообразным репертуаром, выдерживать жёсткий гастрольный график,  я получила в Московской консерватории у моего профессора Ирины Ивановны Масленниковой. С третьего курса я попала в класс камерного ансамбля к профессору Евгении Михайловне Арефьевой. Она меня подготовила к Конкурсу Чайковского, ставшего трамплином в моей творческой биографии, с ней, главным концертмейстером и педагогом-репетитором нашего Театра занимаюсь и по сей день, готовлю роли в спектаклях. Её мнение, и «ухо» очень ценны для меня, я ей полностью доверяю.

— Услышим ли Вас в ближайшее время в русском репертуаре?

— Мне вообще кажется, что русская оперная классика скуповата на партии для лирико-колоратурного сопрано.

— А как же Римский-Корсаков, если не Шемаханская, то его Марфа в «Царской невесте» или Волхова в «Садко» вполне подходят под эту категорию!

— Отдельные арии я пою в концертах с огромным удовольствием. К сожалению, многие из его опер давно покинули московскую афишу. А на Западе оперы Римского-Корсакова большая редкость. Так сложилось, что мои зарубежные контракты связаны исключительно с западной музыкой, слышат меня и приглашают сейчас на европейский репертуар.

— Непременный на нашем портале вопрос о современной оперной режиссуре, о Ваших с ней взаимоотношениях. Ваше формирование как оперной актрисы состоялось под рукой А.Тителя – режиссёра во многом спорного, неоднозначного. Но все его постановки, слава Богу, не допускают присущего западным новинкам натурализма и грубости, за которые было бы стыдно перед отцами-основателями Вашего Театра – Станиславским и Немировичем-Данченко. И даже приглашённый  из драмы Адольф Шапиро, поставивший «Лючию ди Ламмермур» в МАМТе, остался верным принципам условности оперного жанра. Вопреки опасениям критиков, Ваша Лючия вышла в финале  в чистом, не окровавленном платье. Само это изумительное белоснежное «платье-гроб» действует очень сильно и неожиданно.

— Моя Лючия вообще несколько иная, чем все привыкли. У неё и сумасшествие другое – спокойное, тихо-созерцательное. То, что спектакль ставил мастер драматического театра Адольф Шапиро, избавило постановку от вековых штампов. Я с большим уважением отношусь ко всем театрам, где идёт «Лючия ди Ламмермур», и ко всем исполнительницам, потому что роль, действительно, очень «кровавая» по своей тяжести для певицы. Но именно поэтому и не нужны настоящим любителям, которые идут в театр за катарсисом, а не за дешёвыми «трюками»,  красные кровяные подтёки на одежде героев.  А для меня ещё очень важно разным звуком, тембром подчеркнуть развитие образа. Ведь не секрет, есть виртуозные певицы, что поют белькантовый репертуар  технически безупречно, но однообразно с начала и до конца спектакля. Мне самой слушать такое исполнение скучно, поэтому стараюсь быть максимально выразительной именно средствами вокала. Всегда слышу, вкладывает ли певец частичку сердца и души в исполнение. Если это есть – могу простить даже технические огрехи, мы живые люди, но всячески избегаю холодного механистического вокала, устаю слушать такие голоса. От новых появляющихся имён  я жду прежде всего  красоты и  чистоты тембра, и тепла.

— Вернёмся к  оперной режиссуре как таковой. В Москве Вам везёт на умных,  понимающих специфику жанра постановщиков. А что в Европе-Америке? Приходилось ли переступать через какие-то моральные, этические принципы?  

— Пока, чтобы не сглазить, миновало! Я не знаю, как бы отреагировала на предложение к участию в чересчур откровенной постановке. Возможно, включила бы свой профессионализм и попыталась найти нечто новое, интересное. Но, честно говоря, побаиваюсь, не жажду. Я люблю современные спектакли, но только те, где есть вкус и на  сцене не переходят грань театральной условности.

— Отсюда вытекает мой самый личный вопрос к певице Хибле Герзмаве, как к маме сына-подростка. Ваш Сандро уже причастен к театру, поёт в детском хоре МАМТа, участвует в спектаклях. Как складываются его отношения с оперой?

— Я привела сына в театр «работать» прежде всего, чтобы больше проводить времени вместе во время моих теперь уже нечастых приездов в Москву. И потом, театральное расписание, репетиционный процесс ведь очень дисциплинируют, о чём многие и не догадываются! Сейчас у Сандро началась возрастная мутация голоса, его перевели в другую хоровую группу. Но он с большим удовольствием бегает по сцене, иногда участвует и в одних спектаклях со мной. Им приходится петь и на  разных  языках, что хорошо. Всё это раскрепощает ребёнка, но и воспитывает одновременно. Мне кажется, что ему театральная жизнь помогает и в учёбе. Он организован, знает, что нельзя опаздывать и подводить «команду» — в этом важная часть воспитания. Я очень благодарна нашим педагогам детского хора –Татьяне Леоновой и Алле Байковой за правильную работу с ребятами.

— Но ведь «пыль кулис» такая заразная сладкая отрава! Вдруг парень захочет пойти по стопам, если не запеть, то стать драматическим артистом?  

— Я почти уверена, что певцом сын не будет. Про драматическое поприще Сандро уже заговаривал, и я не против в принципе, но только после  полного взросления. Самое главное – направить ребёнка, а там сам будет думать и выбирать. У мальчика хорошо идёт математика и голова склонна к точным наукам – будем ориентировать его на это.

— Что, на Ваш взгляд, стоит показывать повзрослевшим, но ещё детям в современном музыкальном театре, а от чего воздержаться?

— Сандрик с ранних лет слышит дома хорошую музыку: классику, джаз, народные мелодии. Но я не сторонница того, чтобы показывать детям что-то тяжёлое для восприятия их психики. Он ещё маленьким стал ездить со мной на гастроли, сейчас стараюсь брать его, когда совпадают каникулы. И всегда мы идём живьём посмотреть оперы в лучших театрах мира, подходящие по возрасту. Но, допустим, на «Саломею» Р.Штрауса пока его не поведу, даже со звёздным составом.

Вырастет – сам определит, что ему интересней, к счастью, выбор оперных спектаклей на DVD в отличном качестве сейчас огромен. Его восприятие подростка сильно меняется, через два-три года на многое он уже будет смотреть иначе. Есть масса классики и вне оперного жанра,  с которой хотелось бы познакомить ребёнка именно сейчас – книги, фильмы, драматические спектакли.

Но, к слову, нашу нашумевшую своим «неприличием», то есть мужским стриптизом на балу «Травиату», Сандро  всё же посмотрел и не впечатлился, не акцентировал этот момент. Гораздо интересней обнажённых торсов ему были бильярдные кии в руках у танцоров. Мальчик как раз стал ходить заниматься на бильярде, ему это очень интересно, и первое, что он заметил, что юноши танцуют с киями в руках. 

Он честно заявил мне, что не любит те спектакли, где мои героини умирают в конце. Поэтому самая лучшая моя роль в восприятии сына – Адина в «Любовном напитке». Очень хочу, чтобы этот жизнерадостный остроумный спектакль возобновили у нас в Музыкальном театре, окончательно выучив по-итальянски и речитативы.

— А как сыну «Сказки Гофмана» — видела его умное личико в очках на премьере?  

— Очень понравилось! Особенно Кукла Олимпия: «Мама, ты такая смешная, милая, походка игрушечная. Очень хвостики хорошие!» Но признался, что испугался, когда Олимпия потеряла глаза, выскочила с чёрными провалами на лице в финале 1-го акта.

— В этом возрасте очень естественна мальчишеская  ревность к любым представителям мужского пола, в данном случае – Вашим партнёрам.

— Вот этого, к счастью, нет. Во-первых, Сандро  в театре с раннего детства, и все мои оперные возлюбленные — его знакомые, со многими ребятами общается в Фейсбуке. Потом, я ещё раньше объяснила, что это – Театр, такая работа. Но если я пришла домой, то не продолжаю играть, как персонаж Сомерсета Моэма великая актриса Джулия Ламберт, я просто любящая мама. Закрыв дверь, я становлюсь обычной женщиной: домашней, уютной, тёплой.

— Помню, что по первому, училищному диплому Вы – пианистка, и даже занимались факультативно на органе в Московской консерватории. Удаётся ли сейчас находить время для  фортепиано, поддерживать уровень?

— Я всегда благодарна своим педагогам по фортепиано за то, что и сегодня владею инструментом. Вообще считаю, что певцам, играющим на каком-либо инструменте, повезло, у них более осмысленное звуковедение, глубже понимание  музыки. Сейчас у меня мало времени заниматься на рояле, но дома или в узком кругу друзей могу поиграть немножко джаз.

— Про джаз очень интересно. Как  удаётся совмещать оперное и джазовое пение, эти манеры столь различны, и мало кто даже из великих певцов отваживается на такое?  

— Слушая и исполняя джазовую музыку, я отдыхаю. У меня отдыхают уши! Работа с микрофоном -это отдельная тема, нужно знать много нюансов, посыл голоса и ощущения другие.  Я безумно счастлива, что есть такие друзья как Даниил Крамер и Яков Окунь с которыми  мы вместе выступали в Пицунде в джазовой программе. С Даниилом Крамером есть сольная программа, такой экслюзив, «Опера, Джаз, Блюз», которую мы поём на сцене нашего театра. Это очень значимо для меня, и я ему очень благодарна.

С Яковом Окунем мы музицируем в несколько ином, фольклорном стиле. Впервые в его джазовой обработке прозвучала у меня абхазская народная «Песня о скале», за что сердечно признательна.

Особая страница – ансамбль с Денисом Мацуевым, он мой хороший, близкий друг. Один из лучших наших современных академических пианистов прекрасно играет и джазовые импровизации, различные шлягеры. С ним мы недавно записали несколько номеров для Новогодних программ на телевидении, полных озорства и юмора. Их можно будет увидеть вечером 31 декабря, там будет даже особый сюрприз, не скажу пока какой! Надеюсь, что в мае поедем с Денисом в Пицунду, в рамках моего ежегодного джазового фестиваля в команде с басистом Андреем Ивановым и ударником Дмитрием Севостьяновым. Хочу и дальше продолжать моё джазовое «хобби».

— Хибла, не хочется лишний раз употреблять до неприличия затёртое и опошленное всякими «фабрикантами» слово «Звезда». Но, просто как документальный факт. Вы сейчас в Москве, пожалуй, самая известная оперная певица.  У Вас  есть своя постоянная публика, собираете аншлаги на спектаклях, довольно часто можно увидеть Вас по телевидению, что для многих основной критерий популярности. Про родную Вам Абхазию просто молчу, наверное, даже в горных сёлах  о Вас знают, и заслуженно гордятся. А я, общаясь, вижу  нормальную, без фанаберии женщину, и труженицу-вокалистку, которая,  не стесняясь, говорит про неудачную каденцию в последнем спектакле. Когда вокруг сплошные народные восторги  и пышные эпитеты, как Вам удаётся сохранить «трезвую» голову, не впасть в эйфорию «дивизма»?

— Я всегда благодарна за волну позитива, исходящую от публики, от поклонников. Но сама то понимаю, что на «все сто» отлично не бывает никогда, как ни старайся. Я беру положительные эмоции себе «в копилочку», но всё равно знаю, что получилось, а что нет. Анализ у меня работает чётко, и больше, чем я сама себя  — меня никто не «ест».

— И если случайная фальшивая нотка слышите?  

— Конечно! Слышу и страдаю, коли вдруг проскакивает такой «грех». Остро реагирую на неточную, как правило, заниженную интонацию у партнёров. Пение – это одновременно умственный, психический и физический труд .

— Насколько могу судить, Вы  «дружите» с компьютером, интернетом, фейсбуком. Как относитесь к спонтанным выкладкам Ваших выступлений в YouTube?  

— Больше всего раздражает, когда некий пользователь так опьянён собственной значимостью, и тем, что он побывал на  элитарном мероприятии, что выкладывает в Сеть абсолютно любительские некачественные кадры! Ну как можно это слушать и смотреть, если  дешёвенькая камера мобильника в руках трясётся, изображение прыгает, звук –  хуже чем с граммофонной пластинки! Нет, если записано-снято качественно – да ради Бога, пусть люди услышат и посмотрят. Но чтобы загружать свои съёмки для всеобщего обозрения нужно обладать хоть элементарными навыками, а не делать это  халтурно, лишь бы отметиться.

— Ваши впечатления от студийной работы над аудиодисками?  

— Запись – это всегда ужасно, адски трудно. Для меня легче спеть вживую несколько спектаклей, чем провести смену в студии. Есть голоса, которые очень выгодно звучат в звукозаписи, но я себя к таковым не отношу. Не нравлюсь сама себе со стороны и всё тут! Ну, разве что в редких случаях.

Более 10 лет назад я записала несколько русских программ для японской звукозаписывающей компании. В частности, практически заново открыла циклы романсов Н.Мясковского, и М.Ипполитова-Иванова. Сейчас я пою по-другому, и думаю их записать заново. Другая программа намечена из наших классиков: Глинка, Чайковский, Римский-Корсаков, Рахманинов. И ещё, хотелось бы выпустить диск – «бытовые» романсы 19-го века: Алябьев, Варламов, Гурилёв и др. Все мои записи камерной музыки мы делали вместе с потрясающей пианисткой и близкой подругой Екатериной Ганелиной, с ней же планирую и будущие проекты.

Главная мечта — сольный диск оперных арий с НФОР и любимым маэстро Владимиром Спиваковым.

И, конечно же, – джаз, моя  постоянная нежная «слабость», накопилось довольно много материалов с живых концертов, с моего фестиваля в Пицунде, но всё время мучают некоторые «блохи» — недоделки, хотелось бы переписать всё это качественно.

— Чисто женское. Нравятся Ваши концертные туалеты – они всегда подчёркивают только лучшее в фигуре, интересны по цвету, разные, но объединены определённым стилем.

— У меня есть стилисты, которые занимаются костюмом, причёской, макияжем. Но если предложенный вариант не нравится лично мне, то не выйду так в концерте, даже если это супермодно. Считаю, что женщина на сцене просто обязана быть  красивой, стильной и ухоженной. Артистка  должна быть Мечтой – безупречная, в самом дорогом изысканном наряде. Мне удачное платье даёт ощущение прямой спины, когда я себя чувствую красивой – я по-другому пою! 

— Напоследок, не будем оригинальны, про творческие планы на ближайший сезон.  

— Буквально на днях улетаю на месяц в Нью-Йорк, чтобы спеть «Богему» в Метрополитен-Опера в возобновлении классической постановки Ф.Дзефирелли. В родном МАМТе буду периодически появляться в «Травиате», «Лючии ди Ламмермур», «Сказках Гофмана». В декабре, 21-го, там же, в Театре будет вечер под названием: «Опера, Джаз, Блюз».  13 февраля  должен состояться мой сольный концерт в Большом зале Московской консерватории.

И, пожалуй, главное ожидание на сегодняшний момент – предстоящее участие в «Дон Жуане» Моцарта в лондонском «Ковент-Гарден» в январе 2012 года. Это будет моя первая  Донна Анна,  но вторая, после «Милосердия Тита» счастливая встреча с Гением за один сезон. Кому интересны мои планы и передвижения по свету — всегда найдёт расписание на официальном сайте. Добавлю только, что там указаны даты на ближайшие полгода, а гастроли  у меня расписаны до 2014 –го. В основном это МЕТ, Ковент-Гарден, Венская Опера и другие ведущие сцены мира. Однако и в Москве, и по другим городам России, и в родной Абхазии я тоже буду петь, обещаю.

P.S.

В процессе редактирования текста интервью стало известно, что Хибла Герзмава номинирована на  высшую российскую театральную премию «Золотая Маска» 2011 года как лучшая оперная певица за  исполнение одновременно  всех главных женских партий в спектакле МАМТа «Сказки Гофмана». Решение жюри мы узнаем, как всегда, весной. Но сам факт выдвижения артистки  внушает оптимизм – редко когда вокальный «почти подвиг» вызывает столь горячий  отклик у зрителей. 

www.operanews.ru

Герзмава, Хибла Леварсовна — это… Что такое Герзмава, Хибла Леварсовна?

Хи́бла Лева́рсовна Герзма́ва (абх. Хьыбла Леуарса-иҧҳа Гьырзмаа, род. 6 января 1970, Пицунда, Абхазская АССР) — российская и абхазская оперная певица (сопрано). Солистка Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, заслуженная артистка России (2006), народная артистка Республики Абхазия (2006), народная артистка России (2012).

Биография

В 1994 году окончила Московскую консерваторию (вокальный факультет, педагоги — профессор И. И. Масленникова, профессор Е. М. Арефьева), в 1996 году — ассистентуру-стажировку при Московской консерватории у И. И. Масленниковой. Занималась также в классе органа.

С 1995 года — солистка Московского музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко^[1].

В 2001 году организовала ежегодный музыкальный фестиваль «Хибла Герзмава приглашает…» в Абхазии.

Творчество

Исполняет ведущие партии в постановках Московского музыкального театра имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. Среди них:

За время своей карьеры Хибла Герзмава выступала на сценах Мариинского театра в Санкт-Петербурге, Театра Комунале во Флоренции, Гранд Театро де Лисео в Барселоне, Софийской Национальной опере в Болгарии, Театр Елисейских полей в Париже, Палау де лез Арт королевы Софии в Валенсии, и т. д. В 2008 году Хибла Герзмава приняла участие в IV ежегодном международном музыкальном фестивале «Crescendo»^[2]. В 2008 г. она спела Татьяну в опере П. Чайковского «Евгений Онегин» на сцене Королевского оперного театра Лондона «Ковент-Гарден» (Royal Opera House), а в 2009 году там же исполнила партию Мими в постановке «Богемы» Дж. Пуччини. В 2010 году Хибла Герзмава дебютировала в Метрополитен-опере в Нью-Йорке, исполнив там сложную партию Антонии в опере Ж. Оффенбаха «Сказки Гофмана». Театр продолжает сотрудничество с ней. На осень 2011 г. запланировано исполнение партии Мими в «Богеме» Пуччини, которую Хибла Герзмава будет петь и летом 2011 года в Римской опере. В феврале 2011 года состоялся её дебют в партии Лю в опере Дж. Пуччини «Турандот» на сцене токийского NHK Hall (дирижёр Валерий Гергиев).

Звания и премии

Примечания

Ссылки

dic.academic.ru

ЗЛАТОГЛАЗАЯ ХИБЛА С ЗОЛОТЫМ ГОЛОСОМ

Воскресенье, 28 апреля 2013 г.

Если спросить людей на улице о самом знаменитом абхазце, ответ будет один – Фазиль Искандер. Вопрос о самой знаменитой абхазке, возможно, поставит прохожих в тупик, но любители оперы не задумаются ни на секунду: разумеется, Хибла Герзмава. И если когда-то о Дмитрии Хворостовском шутили, что западные зрители любят его так, что даже научились произносить его фамилию, то поклонники золотого голоса  звезды мировой оперы называют своего кумира просто Хибла. Золотоглазая, если перевести с абхазского.

 

 

Итак, Хибла Герзмава:  дочь Абхазии и дочь своих родителей, актриса Московского музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, примадонна мировой оперы, жена, мать и организатор фестиваля «Хибла Герзмава приглашает». И просто красавица!

 

 

ДОЧЬ АБХАЗИИ И ПРОСТО ДОЧЬ

 

Хибла в переводе с абхазского означает «золотые глаза». Посмотрите на мои глаза: они желтые. Говорят, я появилась на свет с «золотыми» глазами. Родители решили: девочка будет красивой.

 

Родилась я в Абхазии, в чудесной и солнечной Пицунде. Училась в Гаграх музыкальной школе, а затем и в сухумском училище по классу фортепиано.

 

До 18 лет я и не помышляла о певческой карьере. Я просто любила петь, сочиняла песни.

 

Моя мама мечтала, чтобы я училась в Московской консерватории.

 

Я всегда была музыкальным ребенком. Но пением занялась поздно, в девятнадцать лет. Открыла в себе этот дар после смерти мамы.

 

В консерваторию меня привез папа. Он очень переживал за меня, когда я сдавала вступительные экзамены. Во время третьего тура в Большом зале консерватории папа слушал меня даже со слезами на глазах. И этого я никогда не забуду… Потом случилось страшное. Через два года после кончины мамы не стало и папы. У нас была очень дружная, красивая семья. Мы с братом росли в атмосфере любви.

 

Я с малых лет слушала многоголосие. Дед любил народные песни. С внуками пел. Публично у нас выступали только мужчины. Но женщины петь умели всегда. И мама у меня пела. Я очень люблю абхазскую музыку. Без нее никак. Народные песни, протяжные, грустные,  – изюминка моих сольных концертов. Они вносят в классическую программу пикантность и колорит.

 

После конкурса Чайковского, после гран-при, я помню, со мной подписали контракт «Джапан артс», и у меня были самые первые мои гастроли. И я поехала петь с оркестром. Меня столько раз вызывали на бис, и у нас уже закончились «бисовочки» наши, и уже петь совсем было нечего. И я вышла и спела а-капелла абхазскую народную песню. Японцы, видимо, не ожидали, что такое может быть, и что это их так тронет. Им очень понравилось.

 

Я прекрасно говорю на абхазском. А Сандрик у меня говорит на нем не очень хорошо, потому что учился в Москве – и в садике, и в школе. Только когда он уезжает летом к дедушке с бабушкой в Абхазию, его там немножечко пытаются учить, и он кое-что запоминает. Я считаю, это мой минус, что он не знает языка, и очень переживаю по этому поводу. Абхазский язык очень сложный, поэтому первым делом на нем, конечно же, нужно говорить в семье.

 

В абхазском языке есть такое слово «пхащароп». Оно означает «стыдно». Для абхазцев считается «пхащароп» неуважение к старшим, какие-то неправильные поступки. Или какие-то неприемлемые вещи, скажем, в отношении женщин. Но в основном «пхащароп» говорят, когда есть какое-то определенное неуважение к чему-то или к кому-то. Совесть у абхазов, конечно, на первом месте.

 

У нас есть потрясающие ансамбли народных танцев и многоголосное народное пение — то, что считается главным в абхазской культуре. Нам это дано от природы. Она так создала кавказских людей, что они все потрясающе поют, причем многоголосьем. Не каждый русский человек сможет исполнить песню, которую почти любой абхаз споет на слух.

 

Я давно мечтала сделать в Пицунде праздник для людей. Люблю этот город, эту землю, меня все время тянет туда. Волнует воздух Пицунды – море, сосны, йод. Кажется, знаю каждый камень нашего древнего храма, напоенного ароматами столетий. В Москве я захожу в церкви, чтобы ощутить атмосферу горящих свечей и старинных икон. Когда-то в нашем храме шел Фестиваль «Ночные серенады». Его проводила знаменитая скрипачка Лиана Исакадзе. Я выросла на нем. И у меня, когда я уже стала известной певицей, возникла идея осуществить в храме свой интересный проект, связанный с классической музыкой.

 

 

ДОРОГА К СЛАВЕ

 

Мне было 16 лет, когда из жизни ушла моя мама. Я ее очень любила. Мама мечтала, чтобы я стала музыкантом и играла на органе. Но однажды я вдруг почувствовала, что запела как-то по-особому. Тогда я уже училась в Сухумском музыкальном училище. Мой педагог по фортепиано Карлен Яврян, услышав, как я пою, повел меня к Жозефине Бумбуруди, заведующей вокальным факультетом. Она послушала меня и сказала, что мы будем с ней работать.

 

Мы работали только год. Занимались техникой пения, дыханием, звуковедением, разучивали оперные партии. И, что важно, Жозефина все показывала своим ученикам голосом. Она учила нас понимать суть каждого исполняемого произведения. Открывала волшебный мир оперного искусства.

 

Двадцать лет назад мне казалось, что я приехала в Москву абсолютно подготовленной. В консерваторию-то меня приняли! Но во время учебы я поняла, как много еще надо всему учиться и сколько тайн вокала предстоит открыть.

 

Крепкую вокальную основу, позволяющую активно выступать с разнообразным репертуаром, выдерживать жёсткий гастрольный график, я получила в Московской консерватории у моего профессора Ирины Ивановны Масленниковой. С третьего курса я попала в класс камерного ансамбля к профессору Евгении Михайловне Арефьевой. Она меня подготовила к Конкурсу Чайковского, ставшего трамплином в моей творческой биографии.

 

Мне просто повезло. Моим педагогом стала Ирина Ивановна Масленникова. Вот это глыба! Грандиозная певица, грандиозная личность! У Ирины Ивановны своя система преподавания, своя школа. Я пришла к ней угловатой, застенчивой, не уверенной в себе студенткой. Ирина Ивановна учила меня всему – жить, дружить, любить музыку, театр, литературу. Она прививала вкус, направляла меня. Мы много разговаривали.

 

Ирина Масленникова терпеть не могла, когда я приходила в класс в неподобающей обуви, поскольку была убеждена, что певица всегда должна ходить в изящных туфельках на каблучках, подтянутой и стильно одетой. Ирина Ивановна раскрепостила меня. Из провинциальной девочки она постепенно лепила певицу. Давала специальные упражнения для развития именно моего голоса, лирико-колоратурного сопрано…

 

Я всегда благодарна своим педагогам по фортепиано за то, что и сегодня владею инструментом. Вообще считаю, что певцам, играющим на каком-либо инструменте, повезло, у них более осмысленное звуковедение, глубже понимание музыки. Сейчас у меня мало времени заниматься на рояле, но дома или в узком кругу друзей могу поиграть немножко джаз.

 

В студенческие годы сбылась еще одна моя мечта. Дело в том, что у нас в Пицунде есть потрясающий орган, и я всегда хотела научиться играть на нем. В консерватории я смогла осуществить свою мечту, три года прозанимавшись факультативно в органном классе.

 

Три года в органном классе – это дань мечте моей мамочки. И потом, я выросла рядом с храмом, где звучал орган.

 

У меня началась другая жизнь, я – девочка из провинции, домашняя, которая не понимала, что такое общежитие, Москва и Московская консерватория. И вдруг для меня все это открылось, и я немножко стала захлебываться, потом как-то собралась. Я училась очень хорошо, такая хорошая студентка была, правильная, пионер такой.

 

 

ПРИМАДОННА

Я бы сказала, что голос – как сосуд. А наполняет его Господь. Но как он это делает, думаю, никому неведомо. Надо просто дорожить даром небес и слышать божественное дыхание…

 

Мы люди приглашенные, нас приглашают, мы приезжаем, мы обязаны влюбить в себя публику, мы обязаны влюбить в себя, первым долгом, режиссера, дирижера, и обаять всех, и сделать так, чтобы им было интересно работать с тобой. Это очень важный момент. Если эта грань достигнута, то дальше очень удобно работать. Дальше ты просто отпускаешь себя и творишь.

 

Мне кажется, нужно быть очень открытой, теплой, и мне кажется, что нужно относиться к любому театру с большой любовью. Если есть ощущение любви, то всегда звучит голос, и всегда интересно проходит работа. Мы собираемся с разных театров, эта как бы такая сборная труппа. И для того чтобы в течение полутора месяцев у нас был хороший тандем и хорошие спектакли, для этого нужно быть очень открытой.

 

Приме важно быть стильной. Выглядеть на сцене достойно, петь, не искажая черт своего лица. Уметь «взять» своего зрителя. Нести ему любовь и тепло. Энергетика, которую ты излучаешь, – вот что важно. Мне кажется, что певец должен обладать очень теплой энергетикой. Быть по-настоящему интересным человеком: на пустышку скучно смотреть.

 

Наиболее явные тембровые изменения в лучшую сторону я почувствовала ещё после рождения сына. Была рада, что голос стал мягче, меньше уплощённого звучания, исчезла мельчайшая тремоляция, которая иногда мешала мне самой. Процесс «округления», возможно, продолжается, но сейчас я себя считаю лирико-колоратурным сопрано, с акцентом на «лирику».

 

Я из тех певиц, которые осторожны к выбору репертуара, в мои годы это особенно актуально, чтобы сохранить голос свежим. Джильда или Джульетта уже ни к чему, а вот Лючия, Виолетта или Мими – это сейчас моё.

 

Я не знаю, как бы отреагировала на предложение к участию в чересчур откровенной постановке. Возможно, включила бы свой профессионализм и попыталась найти нечто новое, интересное. Но, честно говоря, побаиваюсь, не жажду. Я люблю современные спектакли, но только те, где есть вкус и на сцене не переходят грань театральной условности.

 

Я всегда благодарна за волну позитива, исходящую от публики, от поклонников. Но сама то понимаю, что на «все сто» отлично не бывает никогда, как ни старайся. Я беру положительные эмоции себе «в копилочку», но всё равно знаю, что получилось, а что нет. Анализ у меня работает чётко, и больше, чем я сама себя – меня никто не «ест».

 

Мне нужно, чтобы голос всегда красиво звучал. Знаю, что тембр его не спутаешь ни с чьим другим. Но я должна постоянно находить новые краски, нюансы. Мне кажется, что я очень выросла после консерватории, стала петь другим звуком, красивым. Хорошее вокальное ухо помогает мне.

 

 Меня мало заботит, кто на какое место меня ставит. Просто я ощущаю себя хорошей певицей и счастливым человеком. Но, конечно, мне важно быть первой в родном театре. Для этого я много работаю. Публику, как известно, нужно завоевывать, и прежде всего своей индивидуальностью. Я это делала несколько лет после консерватории. Сегодня на моих спектаклях и концертах всегда полные залы. Работает уже имя.

Стараюсь всегда быть интересной слушателям — изысканной, красивой, стильной. Для них немаловажно, как выглядит актер, как ведет себя на сцене. Для меломанов нахожу свежие интонации, краски, новые звуки… Об успехе сужу по тишине зала, овациям, зрительским эмоциям.

 

Я понимаю все, о чем пою. Люблю итальянский язык. Он певучий, красивый и очень емкий. Подходит для вокала, как ни один другой.

 

В партнерах ценю искренность и чуткость друг к другу. Если между партнерами нет контакта, невозможно на сцене сыграть любовь.

 

После спектакля мне сложно заснуть. Столько адреналина в крови. Я никогда не пою поверхностно. Все пропускаю через себя, вживаюсь в судьбы моих героинь. А это непросто дается. Потом долго восстанавливаюсь. После «Лючии ди Ламермур» или «Травиаты» дня два-три прихожу в себя. Под душем стою, плаваю. Но я не сетую: Господь дает мне силы. Мы как сосуд, который он наполняет. Наполовину, или до краев. Как удостоишься.

 

 

АКТРИСА РОДНОГО ТЕАТРА

 

Работать с режиссером Александром Тителем – для меня это гордость, для меня это  трепетное счастье. Я считаю, что нужно обязательно любить человека, с которым работаешь. Первым долгом – уважение, первым долгом – любовь.

 

Через любовь можно что-то сделать. Поэтому я сначала для себя поняла, что я люблю этот театр, и, значит, я люблю Тителя. Я люблю его как личность, я люблю его как старшего, я всегда могу с ним посоветоваться, он может взять меня за ручку и повести, как в детстве. Он – единственный человек, который заставил меня быть стильной, красивой, интересной для других.

 

Я была некрасивая, я была толстая, я была на 25 килограммов больше, не умела одеваться, не знала, как ходить по сцене, не знала, как прыгать на сцене, я «зажималась». Я не знала, как элегантно стоять на крыше машины и петь красиво «вальс Мюзетты». Не знала, не умела, он меня научил этому.

 

Когда-то ради этого театра, ради Тителя, я похудела на 25 килограммов, пришла и сказала: «Я хочу работать с вами». И он меня взял… Нет, ну, конечно, я прослушивалась, им понравилось, как я пела, это естественно, я пришла как все. Они меня даже не слушали с оркестром, а сразу сказали: «Мы эту девочку берем и без оркестра!»

 

Я не слепой котенок, который будет делать все так, как ему сказали. Я повзрослела, я взрослая женщина уже стала. Ругаться я не люблю, я люблю в очень корректной и мягкой форме все это делать. Иногда прихожу к нему в кабинет, напрошусь, скажу: «Мне надо, срочно!» – «Хорошо, иди». И мы сидим, очень долго-долго, иногда допоздна-допоздна. Он объясняет, что он хочет, и я объясняю, что это неудобно. И так вплоть до костюмов наших театральных…

 

Понимаете, наш театр отличается тем, что у нас на сцене очень редко бывает, когда певице удобно петь. Я однажды уже сказала: «Мы, «тительки», которые выросли и родились в этом театре, мы скоро с аквалангом будем петь!» И мне это интересно. То есть я не могу уже на сцене просто так стоять и петь. Мне надо что-то делать, мне надо двигаться, мне надо прыгать, мне нужны мизансцены какие-то яркие, живые.

 

Мне не стыдно быть на сцене смешной, некрасивой. Девочки вот переживают: «Боже, а как у меня может быть такое? Мне лучше талию подчеркнуть, а вот здесь сделать немножко по-другому, давайте скроем недостатки». Да, конечно, нужно скрыть свои недостатки. Но я считаю, что смешной и нелепой на сцене тоже нужно уметь быть.

 

Я на сцене как дома. Вот постельная сцена во втором акте в «Травиате» – я такая же дома, я могу спать в мужской сорочке, заснуть в сорочке своего любимого человека, проснуться, повязать себе что-нибудь и ходить, варить кофе… Главное, что я естественная на сцене. А если это получается и вокально, получается ровно, то я рада, для меня это очень важно.

 

 

ЖЕНА И МАМА

 

Обычно я готовлюсь к спектаклю дома. Распеваюсь за роялем. Хранить молчание никак не удается. Главный человек в моей жизни — сын Александр. Дома мы зовем его Сандро.. Он приходит из школы и, естественно, нуждается в общении со мной. Ну как тут будешь молчать? Обязана дать сыну все, что ему нужно. Кстати, я кормила его грудью целый год, что певицы обычно не делают.

 

Если Господь подарил мне счастье стать матерью, то я должна дать ребенку все, что в моих силах. Правда, в первый год Сандрика я брала его с собой, и мы вместе летали по миру. Два с половиной месяца я работала в Ковент Гарден, когда готовили «Онегина». И я смогла устроить так, чтобы сын, уже школьник, прилетал ко мне в Лондон. И вот Сандро вырос. Красивый, умный, одаренный. Мне кажется, что он станет артистом. Сейчас занимается в театральном хоре, выходит с ним на сцену…

 

Если я пришла домой, то не продолжаю играть, как персонаж Сомерсета Моэма великая актриса Джулия Ламберт, я просто любящая мама. Закрыв дверь, я становлюсь обычной женщиной: домашней, уютной, тёплой.

 

Я привела сына в театр «работать» прежде всего, чтобы больше проводить времени вместе во время моих теперь уже нечастых приездов в Москву. И потом, театральное расписание, репетиционный процесс ведь очень дисциплинируют, о чём многие и не догадываются! 

 

Я почти уверена, что певцом сын не будет. Про драматическое поприще Сандро уже заговаривал, и я не против в принципе, но только после полного взросления. Самое главное – направить ребёнка, а там сам будет думать и выбирать. У мальчика хорошо идёт математика и голова склонна к точным наукам – будем ориентировать его на это.

 

Сын честно заявил мне, что не любит те спектакли, где мои героини умирают в конце. Поэтому самая лучшая моя роль в восприятии сына – Адина в «Любовном напитке».

 

 

…И ПРОСТО КРАСАВИЦА

 

У меня есть стилисты, которые занимаются костюмом, причёской, макияжем. Но если предложенный вариант не нравится лично мне, то не выйду так в концерте, даже если это супермодно. Считаю, что женщина на сцене просто обязана быть красивой, стильной и ухоженной. Артистка должна быть Мечтой – безупречная, в самом дорогом изысканном наряде. Мне удачное платье даёт ощущение прямой спины, когда я себя чувствую красивой – я по-другому пою!

 

Для певицы важно, я уверена, быть просто счастливой женщиной. Тогда у нее хорошее внутреннее состояние. Глаза горят. Спина прямая. Она чувствует себя на сцене королевой. Публика оказывается во власти ее харизмы и энергетики.

 

 

… НЕМНОГО О ЖИЗНИ

 

Beatles мне интересны, но я не фанатею от них. Другая музыка хватает за душу. Никогда не принадлежала к большинству. Я индивидуалист, волк-одиночка.

 

Экстенсивность – путь популизма, попсы. Интенсивность, движение вглубь – путь настоящего музыканта.

 

Делаю только то, что мне интересно. Не стремлюсь к легким деньгам: уровень жизни устраивает вполне. Берусь только за те проекты, которые доставляют настоящее удовольствие. А белоснежные лимузины… Пусть достаются попсе.

 

Мне все время нужно, чтобы было лучше, чтобы я лучше пела. Мне никогда не стыдно поучиться, никогда не стыдно подойти и спросить: «Слушайте, а как вот это сделать?»

 

Я очень счастлива, что состоялась как мать… У меня чудесный сын растет – Сандрик… Я мечтаю о его здоровье, я молюсь о его здоровье, я надеюсь, что он вырастет настоящим мужчиной. Я хочу для себя хорошей карьеры, хорошей работы…

 

И  то, что я сегодня востребованный человек, – я хочу это удержать, ведь востребованность – для меня это очень важно. И, наконец, я хочу быть очень счастливой женщиной.

 

 

СПРАВКА ФОНДА «АДЫГИ»:

Народная артистка России и народная артистка Республики Абхазия  Хибла Леварсовна Герзмава родилась 6 января 1970 года в Пицунде, Абхазская АССР. В 1994 году окончила вокальный факультет Московской консерватории. В том же году ей присудили Гран-при на Международном конкурсе имени П.И. Чайковского в Москве. С 1995 года – солистка Московского академического музыкального театра имени К.С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко. В 2001 году организовала в Абхазии ежегодный музыкальный фестиваль «Хибла Герзмава приглашает…».

Хибла Герзмава поет на лучших сценах мира: в Мариинском театре, в Метрополитен-опере в Нью-Йорке, в Королевском оперном театре Ковент-Гарден в Лондоне, в Римской опере, в Гранд Театро де Лисео в Барселоне, в Театре Елисейских полей в Париже и так далее. Хибла Герзмава – лауреат престижнейших театральных премий «Золотой Орфей» и «Золотая маска», премии «Триумф» и премии Casta Diva.

 

 

Записал Илья Федосеев.

Фото: © Наталья Арефьева, © Павел Ваан, Леонид Семенюк, © Нино Дзяпш-ипа

 

fond-adygi.ru