Фараон дал интервью Дудю. Зрители сочли, что он уходит от ответов

Рэпер Глеб Голубин, более известный как Pharaoh или Фараон, дал интервью Юрию Дудю и поговорил с ним о своих сложных отношениях с фанатами (и фанатками), дружбе со Шнуром и Невзоровым, наркотиках и близости смерти. Заодно он попытался объяснить смысл некоторых своих текстов и клипов и рассказал, как реагирует на хейт, который периодически обрушивается на него в интернете. Но зрители сочли, что от слишком многих вопросов Фараон попросту уклонился.

Юрий Дудь, бывший главный редактор Sports.ru, выпустил на своём YouTube-канале «вДудь» интервью с 22-летним рэпером Фараоном, одним из самых популярных молодёжных исполнителей. Большая часть интервью была посвящена тому, как на Глеба Голубина повлияла его известность в столь молодом возрасте. Medialeaks кратко пересказывает самые запоминающиеся моменты встречи Дудя и Фараона.

О славе Фараона и его учёбе

Глеб начал записывать музыку в 2014 году, продолжая при этом учиться на журфаке МГУ, и его творчество нашло свою аудиторию очень быстро. По словам Фараона, это привело к тому, что ему приходилось сталкиваться с явлениями, к которыми он не был готов.

Я столкнулся с проблемами людей, которые сталкиваются с [ними] уже в определённом возрасте. А я сталкивался с этими проблемами, когда не было опыта ещё совсем. И мне приходилось учиться, на лету схватывать. Идёшь ты в универ, грубо говоря на пару, а тебя от метро до твоей пары преследуют люди. Просто идут за тобой молча и всё. И ты знаешь, что они идут за тобой. Они не могут ни подойти, ни сфотографироваться, ничего не могут спросить, потому что их оковывает какое-то неизвестное мне чувство. И они за тобой ходят, ходят… Это странно.

Естественно, карьера музыканта сильно мешала учёбе Глеба на журфаке. Он рассказал, что постоянно пропускал учёбу, потому что ездил в концертные туры, а в последние полгода пришлось навёрстывать упущенное и сдавать задания для допуска к госэкзаменам и защите диплома. Фара вспомнил, как на защите его чуть не завалила аспирантка из аттестационной комиссии, но выручила научная руководительница. На этом моменте выяснилось, что Юрий Дудь в своё время тоже учился у этой преподавательницы.

Общение Глеба с однокурсниками тоже сильно изменилось из-за его известности. По словам парня, когда звук «скр-скр-скр» из его трека Black Siemens стал мемом, другие студенты относились к нему насмешливо, но спустя некоторое время стали общаться с ним совсем иначе.

Первые два курса все шептались, хихикали за спиной — «скр-скр-скр». На третьем курсе я был очень мало, потому что у меня было очень много туров и болезней. На четвёртом курсе я приходил, и все опускали глаза. И подходили фотографироваться. Ну, я не знаю. Может быть, чувствовали силу. Может быть, проявляли таким образом уважение. Может быть, хотели поговорить, не могли решиться и просто отворачивались — вариаций миллион. Но самые искренние и самые светлые — они подбегали и такие: «***, давай сфотографируемся». И я фотографировался и шёл сдавать какую-то *****.

Фараон в клипе Black Siemens

О драках с фанатами и о фанатках, хватающих за член

Дудь спросил Фараона о старом твите, где он просил своих фанаток не трогать его за гениталии на концертах, потому что ему некомфортно. Музыкант объяснил, что такие ситуации действительно бывают, особенно на концертах в маленьких залах.

В маленьких клубах, когда ты стоишь близко к людям, которые находятся в первом ряду, и нет ограждения между сценой и толпой… девочки постоянно тянут руку вверх. И некоторые девочки ради какого-то… наверное, плотского развлечения… пытаются ухватить тебя за ***. Хватаются за ***, бывает. Пытаются штаны снять. Бывает разная *****.

Фараон вспомнил о своём западном коллеге, Дэнни Брауне, которому на одном из концертов фанатка начала делать ***** прямо во время выступления. По его словам, это «было прикольно — ну, со стороны», но сам он не хотел бы, чтобы такое происходило на его концерте: он не любит, когда люди вторгаются в его личное пространство. Отдельно рэпер сказал, что сексом с фанатками не занимается, а встречаться старается с девушками, которые прежде не знали, кто он.

Рокеры не занимаются сексом с фанатками. Рокеры лучше вызовут шлюх.

Недопонимания иногда возникают и с мужской частью аудитории, но их Фараон решает более радикально. Дудь напомнил о видео, на котором Глеб бьёт ногой зрителя на концерте в Минске. Рэпер сказал, что этот молодой человек тоже стаскивал с него штаны, причём делал это несколько раз подряд.

Чувак стоял в первом ряду, вот так срывал с меня штаны, срывал с меня штаны. Я ему сказал: «Чувак, если ты ещё раз будешь этой ****** заниматься, я тебе [врежу]». Он посмотрел на меня, постоял, ещё раз сорвал, я ему [врезал]. Потом он чё-то там вокруг себя покрутился, ещё раз начал срывать, я ему ещё раз [врезал]. И… Всё.

Проблем с минской милицией у Фараона не возникло: по его словам, на его концерты ходили сотрудники прокуратуры и единственной их реакцией были слова о том, что им понравились его песни.

О том, как Фараон относится к критикам

Не только однокурсники не хотели воспринимать раннее творчество Фараона всерьёз. По словам Глеба, он был в Сочи, когда начал читать отзывы на свой первый клип, и очень сильно переживал из-за того, как его ругали.

Я, *****, расстраивался. «******, вот *****, как на*** так, а? Вот почему, *****, вот что я им сделал?»

Но затем один из друзей помог рэперу спокойнее принимать такие отзывы. По его словам, сейчас он уже не обращает на хейт в сети никакого внимания. И обосновал такое отношение очень своеобразно.

Я не верю людям, которые пишут в интернете. Комментаторам. Я им не верю. Ну вот что это — это мнение? Я не воспринимаю это, оно на мне не отыгрывается, я не… Не ведусь на это. Я не ведусь на это. Потому что есть жизнь, есть интернет. Интернет и жизнь — это разные вещи.

О дружбе с «суперзлодеями» Шнуровым и Невзоровым

Одним из главных вопросов, интересовавших Дудя, была дружба Фараона с известными деятелями, которые начали свою карьеру задолго до Глеба. Один из них — лидер группы «Ленинград» Сергей Шнуров. В августе 2018 года Фара и Шнур выпустили совместный трек «Солярис» в рамках альбома Phuneral, а несколько раньше появились вместе в YouTube-шоу «Пышечка».

По словам Фараона, Шнур сам позвонил ему и пригласил в Петербург и с тех пор они стали общаться: музыканты поняли, что у них много общего, и подружились. Глеб считает, что их со Шнуровым объединяет видение жизни. К тому же он назвал своего приятеля человеком, у которого можно очень многому научиться.

[У него] необъятная база данных музыкальная. Серёга делает музыку. Музыку Серёги любит [очень много] людей. Потому что это [отличная] музыка. Как делается музыка? Музыка делается так: то, что ты воспроизводишь, ты уже когда-то это слышал, просто ты это перерабатываешь. И то же самое Серёга. Серёга знает [очень много] музыки. И любит [очень много] музыки. Он как библиотека. И его музыка сама по себе уникальна и интересна.

Фараон и Шнур

Ещё одно нетипичное знакомство для молодого рэпера — популярный ещё с 90-х годов журналист Александр Невзоров. Фараон и Невзоров появились вместе в клипе «Ленинграда» на песню «Ч.П.Х.», а в мае 2018 года Невзоров задавал Фараону вопросы в интервью для GQ (параллельно с ним свои вопросы задавали футболист Фёдор Смолов, декан журфака МГУ Елена Вартанова и ещё несколько человек).

Глеб сказал, что считает Невзорова очень харизматичным человеком с огромной историей. По его словам, журналист первым пошёл с ним на контакт и у них завязалось общение. На просьбу Дудя рассказать какую-нибудь интересную историю, услышанную от Невзорова, Глеб только сказал, что тот однажды подарил ему зуб динозавра. При этом Фараон не считает, что Шнур и Невзоров дружат с ним и хвалят его музыку, только чтобы показать, что разбираются в молодёжной культуре.

Они не такие люди, они не поверхностные. Они бы не стали так делать. Они люди думающие, глубокие, со своим мнением. Они очень большие инфлюэнсеры. Они суперзлодеи — такие же, как и я.

Фараон и Невзоров

О наркотиках, здоровье и смерти

Дудь долго расспрашивал Фараона о том, употребляет ли он наркотики. Тот отвечал односложно, уверяя собеседника, что не принимает никакие запрещённые вещества уже очень давно (правда, ранее в интервью он сказал, что «не знает», курил ли он марихуану перед своим концертом в Берлине). В конце концов Фараон признал, что в начале своей карьеры употреблял наркотики (но наотрез отказался говорить какие), а затем прекратил, чтобы «не подменять реальность».

Также Фараон рассказал, что у него есть проблемы с лёгкими. На вопрос о том, оказывался ли он когда-нибудь очень близко к смерти, Глеб ответил, что такие ситуации были, но ничего не уточнил, отказавшись говорить, было ли дело в передозировке наркотиков или в чём-то ещё.

Были моменты. Разные моменты. Моменты… Разные.

О смысле музыки Фараона

Ближе к концу интервью Фараон рассказал о том, какой смысл он вкладывает в некоторые свои треки. По словам рэпера, вся его музыка задумывается как мотивирующая. Например, трек «Дико например» по задумке должен толкать слушателей к тому, чтобы жить без оглядки на те социальные роли, что ему навязывают.

В «Дико например» я закладываю, *****, очень простую мотивацию. Про то, что тебе необязательно жить по социальным ролям, которые изначально уготовлены сегодняшним, *****, сформированным через интернет-призму обществом, которое строит, *****, за тебя, твою ****** судьбу.

Фараон в клипе «Дико например»

Трек «Пять минут назад» Фараон назвал песней о том, насколько всё переменчиво в современном мире. Хотя, судя по его описанию, скорее речь идёт о дефиците внимания у современных людей.

Я говорю о том, что сегодня всё очень сильно быстротечно. Всё сегодня течёт… Мы живём, *****, в мире ******* фастфуда. Потому что ты жрёшь-жрёшь-жрёшь, через пять минут ты уже забыл о том, что пожрал, ты переключился. Ты читаешь ****** статью, ты не можешь её читать, ты смотришь на картинки.

Из клипа «Пять минут назад»

А песня «Убийца», по словам Глеба, — его крик души. Она входит в альбом Redrum с отсылками к творчеству Стэнли Кубрика.

Убийца — это, *****, ****** крик души. Это крик души, это песня… Это песня, *****, это чёрный, ****, рок. Это тяжёлый, *****, чёрный рок. Тяжёлый чёрный рок про то, что, *****, он вайбовый. Он не несёт в себе какого-то ******* смыслового посыла, ты под это представляешь картинки, *****, образы и создаёшь себе настроение.

Целиком интервью Фараона можно посмотреть на канале Дудя. Длится оно, как и обычно, чуть больше часа.

В соцсетях на интервью Фараона отреагировали очень по-разному. Одним не нравился сам факт того, что Дудь позвал именно этого рэпера, другие, наоборот, обрадовались.

А вот само интервью многим показалось не слишком информативным. Зрители жаловались, что рэпер уходит от ответов на многие вопросы, а запоминающихся моментов в беседе почти не было. Вряд ли это видео разойдётся на мемы, в отличие от знаменитого интервью Дудя с другим рэпером — Гнойным, шутки из которого вы слышали весь последний год.

В комментариях часто можно встретить мнение, что интервью с Фараоном всё равно обречено на популярность. Но героями бурных обсуждений в последнее время становились другие гости ведущего. Например, Анастасии Ивлеевой ещё долго будут припоминать её рассуждения о том, какой размер члена — приговор для мужчины. А когда в гости к Дудю пришёл лидер группы «Алиса», многие поклонники разочаровались в нём и пришли к грустному выводу: петь он умеет лучше, чем говорить.

«После концерта выпиваю 3-4 стакана водки и иду спать»

Наиболее яркие отрывки из интервью новой звезды русского рэпа изданию Rolling Stone.

Конец футбольной карьеры и покупка первого рэп-альбома, вред от вирусного хита «Black Siemens» и потребность в депрессии — об этом и многом другом можно прочитать в интервью артиста Глеба «Pharaoh» Голубина для Rolling Stone. Полностью — по ссылке, избранные фрагменты — ниже.

О ФОРМИРОВАНИИ МУЗЫКАЛЬНЫХ ВКУСОВ

«Когда мне было 7-8 лет, двоюродный брат показал мне кассету Rammstein, — рассказывает Глеб о своем становлении в роли борца с современной действительностью. — Альбом, по-моему, назывался «Mutter». После того, как Rammstein услышал, пошел на немецкий. Но через месяц понял, что этот язык полное говно и ушел с курсов». Фараон вспоминает, что постоянно ходил в наушниках и параллельно с Rammstein слушал Снуп Догга. «Мне нравилось, что из себя представляет сам персонаж, меня цеплял голос, цепляли биты, на которые он читает, и то, про что он читает, — продолжает музыкант. — Я был в четвертом классе, когда вышел альбом «Tha Blue Carpet Treatment». Помню, никогда из дома один не выходил, а тут впервые отпросился у мамы дойти до торгового центра, который был километрах в двух от дома, чтобы купить этот альбом. На улице зима, меня сметает. Купил себе альбом — и так счастлив был. Затер я его потом, конечно. Тогда и началось все это с музыкой — по накатанной пошло». Вкусы Глеба Голубина в школе особой поддержки не имели. Большинство одноклассников слушали Эминема и Фифти Сента, так что Глеб оказался в зоне отчуждения. «У меня Снуп был на первом месте и еще Ти-Ай, — говорит он. — Хотя Фифтика и Эминема я тоже слушал. По музыкальным вкусам никого похожего не было в школе — только одного человека такого обрел, с ним и общаюсь по сей день».

О НАЧАЛЕ СПОРТИВНОЙ КАРЬЕРЫ

«Я с 6 до 13 лет в футбол играл профессионально, — рассказывает сын спортивного функционера, свидетельства о карьере которого при желании можно найти в интернете (включая интересный юношеский опыт слушателя в тренерской школе).

— И в то время, когда мои сверстники в первый раз накидывались в пятом классе, я собирал вещи и ехал на тренировку. Возвращался, делал домашнее задание и ложился спать. Слушал перед сном музыку, играл во второй Playstation. И так продолжалось шесть лет моей жизни. По выходным, когда все шли куда-нибудь тусоваться, у меня были свои дела. Надо было ехать на игру».

О ЗАКАТЕ СПОРТИВНОЙ КАРЬЕРЫ

Голубин начал выступать за «Локомотив», потом, когда стало понятно, что отношения с тренером не складываются, перешел в ЦСКА («приходилось ежедневно ездить из Измайлово на «Аэропорт», а маме, беременной моим братом, приходилось возить меня на тренировки»). Из ЦСКА Глеб перешел в «Динамо» и «уже сам стал ездить на метрохе». Рэпер вспоминает, что было много моментов для эмоционального слома, но музыка тащила его вперед. «Когда я понял, что вряд ли сыграю на мировом уровне, все закончилось, я просто забил, — констатирует Глеб. — Пошел учиться, понимал, что у меня три года до поступления, и если я не хочу дальше все просрать, надо что-то делать со своим мозгом».

Он отлично помнит тот день: «Мы с отцом ехали с какой-то игры, мы кому-то всосали там». Тогда отец будущего рэпера и выразил сомнение в том, что спортивная карьера — лучший выбор для его сына. Эта мысль сильно подействовала на Глеба.

О ПЕРВОЙ ПЕСНЕ НА БИТ MUROVEI И ПОЕЗДКЕ В ШТАТЫ

Поиски братьев по оружию привели Фараона к белорусскому рэперу Муровью, который продал Глебу нужный бит. «Пришлось просить двоюродного брата сделать денежный перевод, так как мне не было 18 лет, — говорит он. — Я же не мог попросить родителей, потому что они сказали: «Что за ерундой ты занимаешься?» Я понимал, что у меня нет денег, ничего под жопой, никаких связей, в общем, никого». После записи первого трека «Пустыня» Глеб Голубин уехал в Америку, где его ждало немало открытий в плане того, чем он собирался заниматься в дальнейшем. С использованием наработок русского рэпа было покончено, и по приезде обратно в Россию Глеб и его друзья, которых он постепенно набирал в команду, уже читали под трэп.

«Тогда никаких трэп-вечеринок и в помине не было, — вспоминает он. — Единственная проблема состояла в том, что нам было по 16 — никто не будет верить. Но все равно нас слушали. Никому в этом не признавались, но слушали».

ОБ УСПЕХЕ ПЕСНИ «BLACK SIEMENS» И ПРИТОКЕ НЕНУЖНОЙ АУДИТОРИИ

Мимо техникумов мне ходить нельзя, — сообщает Глеб Голубин, обозначая свою «мусорную» аудиторию, когда мы отправляемся в курилку, переступая через едоков бизнес-ланча. — Сразу начинают мне вслед орать: «Скр, скр, скр». Это я в свое время у Ту Чейнза подцепил — читал на Rap Genius объяснения и аннотации к его строчкам. Я решил, что это прикольная тема, и заюзал ее. Проснулся с утра у своей бывшей телки и подумал, что хочу записать какой-нибудь прикольный трек, попросил пацанов скинуть бит. Ходил, ходил, написал эту хрень «Black Siemens». И все, это была поздняя осень 2014 года». — «Мы в Питер как раз поехали и ты в первый раз его тогда там зачитывал», — подхватывает Даниель. «Я бы ни разу не расстроился, если бы не было этого «Сименса» и шести миллионов просмотров на YouTube, — говорит Глеб.

— Как правило, самые массовые треки — это самые дебильные. Аудитория прирастает, но это идет за счет тех людей, которые нам абсолютно не нужны. Я недавно видел ролик, где ученики на уроке музыки пели этот трек под фортепиано. Тут ты, конечно, думаешь: «Что я создал?».

О ТОМ, ЧТО ОБЫЧНО ПРОИСХОДИТ ПОСЛЕ КОНЦЕРТОВ

Глеб Голубин говорит, что после концерта он идет в гримерку, пьет воду и ощущает полное опустошение. «Затем выпиваю 3-4 стакана водки и иду спать <…> Я все яснее понимаю, что концерты — это некий спорт, так что надо себя в руках держать, — продолжает Глеб. — Не стоит мозги плавить, нужно уметь отдыхать, просто глядя в потолок. Иначе можно свихнуться на хрен». Голубин лениво подхватывает картофельную дольку и говорит, что с презрением относится к тому, что его, 20-летнего бывшего футболиста и сына спортивного функционера, называют наркоманом. «У нас не бывает так — выступили, упоролись, потрахали кого-то и уехали. А потом с утра друг на друга смотрим, улыбаемся и даем друг другу пять». По мнению музыкантов, гораздо важнее сохранять настроение творческой депрессии, которое поддерживать очень сложно — нужно все время находиться где-то между эйфорией и полным дном.

Тур артиста, озаглавленный «Rock Is Dead», — в самом разгаре. Ищи свой город в графике выступлений здесь.

Кто такой Эндрю Тейт — инфомошенник и «король токсичной маскулинности»

Поэма Дона Маркиза archy Интервью с фараоном

Босс я пошел
и взял интервью у мумии
египетского фараона
в музее Метрополитен
как вы сказали мне сделать

что хо
мое царственное кожаное лицо
говорит я

привет
маленький разбросанный
скарабей
говорит он

королевский был
говорит я
какие у тебя были амбиции
когда у тебя было

ничтожный
и журналистское насекомое
говорит, что королевский хруст
в моем нежном расцвете сил
я был слишком величавым
, чтобы иметь что-то столь же вульгарное
как честолюбие

ра-ра мальчики
в наборе сети
были слишком надменными
чтобы быть честолюбивыми
мы использовали тратить наше время
кормить ибисов
и заказывать
пирамиды отправили домой примерять
но если бы у меня была жизнь
прожить заново
я бы отдал достоинство
королевский разз
и нанять себя
работать на пивоварне

старый загар и смола
говорит я
я улавливаю в твоей речи
обертоны
меланхолии

да мне грустно
говорит величественная скумбрия
мне так же грустно
как песня
суданского шакала
который плачет по кроваво красной
луне он не может дотянуться и разорвать

о чем ты думаешь
с таким задумчивым
желанием
там, в тишине
доверься мне
мой периальный крендель
говорит я

я размышляю о пиве

мой бегающий носик
о пиве говорит он

мои симпатии
с твоей королевской
сухостью говорит я

мой маленький вредитель
говорит, что он
ты должен быть почтительным
в присутствии
могучего запустения
маленькая арчи
сорок веков жажды
смотреть на тебя свысока

о по исиде
и по осирису
говорит царственный изюм
и по пиш и фтуш и фтах
по священной книге перембру
и всем богам
которые правят от верхнего
порога Нила
до дельты двенадцатиперстной кишки
я сух
я сух
как утро следующего дня
пустыни рассеянной
сух как копыта
верблюдов тимбукту
маленькое суетливое личико
у меня сухо как на сердце
песчаная буря
в полдень в аду
я лежал тут
и там
четыре тысячи лет
с кремнием в пищеводе

как гравий в желудке
мышление
мышление
мышление
пиво

божественная засуха
говорит я
имперские оладьи
продолжайте думать
нет закона против
что в этой стране
старая соленая треска
если ты молчишь об этом
еще нет

что это за страна
спрашивает бедный чернослив

мой преподобный безсоковый
это страна без пива
говорит я

ну хорошо сказал королевский
высыхание
мои политические противники дома
всегда утверждали
что я попаду в ад
и похоже у них была правильная дурь

и с этими безнадежными словами
несчастный осадок
дал сильный кашель отчаяния
и превратился в пыль и мусор
прямо мне в лицо
это был единственный раз
я вообще кого-то видел

поместил кашель
в саркофаг

дорогой босс, как я сную
я слышу о большом количестве
трагедий в нашей среде
лично я тоскую
чтобы какой-то дорогой друг перешел через
и оставил мне
сапожное наследство
твое ко второму пришествию
гамбринуса

арчи

«Запрет заставляет вас
хотеть плакать
в ваше пиво, а
отказывает вам в пиве
плакать»

Ведомые «Существующими Силами», Pharaoh’s Commanding Power Metal Returns (Интервью)

---

Пенсильванские герои хэви-метала Фараон — это сущность постоянства. Несмотря на то, что история насчитывает почти 25 лет, у них был тот же состав с тех пор, как они нашли певца Тима Аймара (экс-Control Denied / экс-Psycho Scream) в 19.98, были на Cruz del Sur Music с момента их первого альбома в 2003 году, на каждом альбоме у них был один и тот же приглашенный солист, Джим Дофка, и все это время они были превосходны.

Несмотря на то, что основной пауэр-металлический звук группы, ориентированный на риффы, остается неизменным даже спустя десятилетия после After the Fire 2003 года, их подход к этому звучанию значительно изменился за эти годы, и The Powers That Be является своего рода возвращением к форме, так как это фрагментарный и сложный альбом. Чрезвычайно запоминающиеся вокальные партии, риффы с червячными риффами и всплески безумной игры на гитаре — все это вместе дает альбом, который одновременно отчетливо звучит как Pharaoh и занимает свою маленькую нишу в их дискографии.

Последний альбом группы вышел почти десять лет назад, и я, честно говоря, даже не был уверен, что они когда-нибудь вернутся с пятым альбомом. Объявление о новых материалах и названии альбома было сделано несколько лет назад, и ничего больше из этого не вышло, поэтому, когда появился первый сингл, это было чрезвычайно волнующе, а также то, что заслуживало дальнейшего изучения. Соответственно, я сел с гитаристом Мэттом Джонсеном, чтобы поговорить о The Powers That Be .

…

…

Прошло девять лет после Bury the Light, и вы наконец-то вернулись со своим пятым полноформатным альбомом. Чтобы начать это интервью, просто расскажите мне немного о The Powers That Be.

Альбом или концепция?

О чем бы вы ни хотели поговорить.

Название мы придумали некоторое время назад. Я думаю, мы на самом деле анонсировали альбом где-то в 2018 году или что-то в этом роде? Но название даже предшествует этому. Я думаю, что Крис Блэк мог бы придумать это через год или два после 9.0170 Bury the Light , он такой, я думаю, что следующий альбом должен называться The Powers That Be . Хорошо!

Он отлично разбирается в подобных концептуальных вещах. Это просто бурлило на заднем плане, и к тому времени, когда мы действительно начали заниматься этим, мы были в середине президентства Трампа, и дерьмо не было потрясающим. Затем случился COVID, когда мы все еще работали над этим, и было ощущение, что на всех как бы давит много сил, и название казалось особенно подходящим, и это вдохновило нас лирикой и тому подобными вещами.

В Pharaoh мы работаем как-то странно. Обычно мы пишем песни сразу и готовим инструментальные аранжировки еще до того, как приступаем к вокалу. Тексты и мелодии иногда пишутся спустя годы после остального материала, и поэтому задача состоит в том, чтобы заставить их звучать так, как будто им всегда суждено быть вместе. Было что-то в теноре последних двух лет, что вдохновило нас на написание какой-то циничной, пессимистичной лирики.

Фараон тоже всегда как бы пытается всегда где-то искать какую-то надежду. В случае с The Powers That Be мы в какой-то степени создали его как реакцию на последний альбом. В Bury the Light тщеславие заключалось в том, что свет был какой-то плохой вещью, разрушительной энергией, которую заманчиво породить, но это не хорошая идея. Что вам нужно сделать, так это не допустить, чтобы это дерьмо вырвалось наружу. На обложке этого изображена наша штука типа драгоценного камня там, внизу, как бы трескается в этой глубокой пещере, потому что свет хочет выйти наружу. Когда мы продвинулись дальше, мне действительно казалось, что этот ужасный свет, эта ужасная нарциссическая энергия и была нашим новым президентом. Из-за этого все казалось случайно тематически смежным с последним альбомом.

Вот где мы были с точки зрения наших лирических идей и музыки, которую мы создавали. Альбом в целом сильно отличается от того, что мы делали раньше. Это по-прежнему звучит как та же самая группа, но я всегда очень беспокоился о том, чтобы попасть в слишком комфортное место, где ты просто в конечном итоге делаешь одно и то же снова и снова. Есть много отличных групп, которые делают это, выпускают два или три альбома, добиваются успеха и находят свое звучание, а потом это просто еще один такой же альбом, еще один такой же альбом и еще один такой же альбом.

Хотя это и может быть приятно, через какое-то время это надоедает. Группа, о которой я всегда думаю в связи с этим, — это Into Eternity. Ты помнишь ту группу? Они были канадской группой, и я думаю, что их первые три альбома становятся все более потрясающими, а затем четвертый и пятый альбомы похожи на третий, но не так хороши, и Pharaoh никогда не хотел быть таким. Мы сознательно пытаемся сделать каждый альбом чем-то другим, подходить к созданию альбома по-другому, исследовать разные музыкальные идеи, но мы всегда на каком-то уровне ограничены жанром. Мы пауэр-метал-группа, или традиционная метал-группа, или что-то в этом роде, и вам приходится делать определенные вещи.

Нам кажется, что на этот раз мы нашли немного другой ракурс, и он вышел действительно удовлетворительным.

Вы упомянули, что хотели бы, чтобы этот альбом не был перепевкой предыдущего материала. Я заметил, что в написании песен было значительное количество дополнительного разнообразия. Как вы подходите к достижению этой разницы в звучании и разнообразию написания песен, а также звучанию Pharaoh, а также сохранению согласованности в альбоме, чтобы все это слилось воедино?

Да, так что это немного сложно, но это только кажется тяжелым, я думаю, ближе к концу. Поначалу то, как я лично пишу песни, довольно простое. Я сажусь за гитару и просто играю, пока не появятся риффы. Если я придумываю хороший рифф, я записываю его, а потом пытаюсь найти что-то, что после него просто приятно. Это действительно похоже на то, хорошо, если бы я слушал эту песню, и это был рифф, чего бы я ожидал сейчас? Или что было бы интересного, если бы это произошло дальше? А потом я просто пытаюсь втиснуть больше риффов.

Иногда это работает, а иногда нет, так что я заканчиваю этим огромным набором риффов, и так начинается каждый альбом, когда я роюсь в сумке, чтобы проверить материал, для которого я не мог найти место. в прошлом. Иногда это действительно отличные риффы, и я просто не могу придумать, что с ними делать. Это всегда одна из самых сложных вещей, потому что, когда вы пишете отличный рифф, вы хотите вставить его в песню, но вам нужно набраться терпения, чтобы сказать «нет»: «Когда-нибудь я найду место!»

Все начинается с одних и тех же сырых ингредиентов, и есть просто способ, которым я играю, и я не могу сильно измениться на данный момент. Иногда я пытался брать уроки игры на гитаре с некоторым успехом, но, вообще говоря, я не очень строгий музыкант в этом смысле. Я не разучиваю песни других групп, поэтому единственный способ изменить то, что я делаю, — это изменить то, что повлияло на меня, то, что у меня на уме, меняется в музыкальном плане. Я слушаю много разного, и я всегда пытаюсь придумать, как я могу украсть что-то у групп, которые мне нравятся, которые не являются метал-группами, но превратить их идею в метал-идею. Это не то же самое, что просто отказаться от металла и добавить прог-рок или джаз; как я могу взять то, что они делают в контексте джаза, и сделать то же самое в контексте металла? Или что угодно.

Это своего рода механизм, с помощью которого я могу как бы сознательно создавать изменения такого рода вещей. Но затем, помимо написания песен, на этот раз мы сделали несколько других выборов. В прошлом, особенно на последних двух альбомах, аранжировки становились все плотнее, плотнее и плотнее. Я бы продолжал добавлять больше гитар и больше наложений. Это было похоже на Blind Guardian, эти действительно нагроможденные вещи с множеством разных гармоний и контрапунктов и странных маленьких атмосферных частей, которые вы едва слышите, и все такое, все это было чудом аранжировки и дерьмом, а затем это микшируется, и вы едва слышите что-либо. из-за того, что это слишком много.

Это всегда было неприятно, особенно для Bury the Light и Be Gone , смешивая эти вещи, потому что Мэтт Крукс делает все возможное, чтобы все это подошло к вашим наушникам, и иногда это просто не работает. Вы не можете слышать все. Так что для этого альбома я как бы поставил перед собой личную цель — убрать все с точки зрения этих наложений, но не жертвуя при этом ощущением плотности и сложности, которые нам нравятся на данный момент. Я хотел, чтобы он был более или менее похож на пару последних альбомов, но с меньшим количеством гитар. Это не то, что меньше значит больше, а что-то вроде диетической пищи или что-то в этом роде. [Смеется] Менее жирный, но такой же вкусный!

Очевидно, что это никогда не относится к диетической пище, поэтому я не знаю, почему я делаю это заявление здесь, но это то, что мы пытались сделать. Чтобы сократить эти аранжировки, но для достижения общего эффекта все эти части должны были быть немного более сложными, и мне пришлось потратить немного больше времени на выяснение того, как создать такое же ощущение множества вещей, происходящих с меньшим количеством вещей. продолжается. Это привело ко многим другим вещам. Как только мы вроде как приняли это решение, пока я записывала демо-песни, следующие песни были написаны с учетом этого, и по мере того, как это развивалось, все как бы взлетело оттуда.

Лично я так делаю. Процесс написания песен Крисом Блэком — это совершенно другое. Иногда мы с ним совместно работаем над первоначальными аранжировками, но это больше похоже на то, как если бы я показывал ему кучу риффов, а он говорил, что, может быть, сыграем этот, этот, этот или что-то в этом роде. В то время как с ним он склонен просто вручать нам готовые песни. Полностью написана, полностью аранжирована, есть вокал, есть мелодии, есть все. Чем он отличается от альбома к альбому, я не знаю. Это его дело.

Что касается Криса Кернса, то он каждый раз немного другой. Первоначально он написал три песни для этого альбома. Один из них был не совсем закончен, и мы так и не смогли его закончить. Мы пытались, но нам не хватало секретного соуса, который заставит это работать, поэтому мы остановились на одном из двух. Одной из них была песня «Waiting to Drown», которая сильно отличается от всего, что делал Pharaoh.

Когда он представил это, он даже не был уверен, он сказал, что я написал эту вещь, и я не знаю, сработает ли она вообще для Фараона, это будет тихая интермедия или что-то в этом роде. Мы слушали ее и думали, что это интересно, и думали, что по крайней мере стоит взяться за нее, и в итоге эта песня получилась действительно волшебной. Она звучит совершенно иначе, чем все, что мы когда-либо делали, но она достаточно короткая, чтобы ощущаться как небольшая передышка на альбоме, а не как баллада или что-то в этом роде, потому что мы никогда не делали баллады или что-то подобное. те линии.

Он написал эту штуку и дал мне только это убогое демо, затем я сделал другое, чуть менее убогое демо, но в нем все еще была электрогитара, и мы действительно не знали, куда движется эта штука, пока не подошли довольно близко к Когда я наконец получил приличный микрофон для своей акустической гитары и смог записать эту штуку. Когда Тим приходил за вокалом, он записывался у меня дома, в основном во время самоизоляции, хотя некоторые из них мы начали прямо перед этим, и я работал из дома, поэтому я шел делать свою работу в течение дня, а затем приходил. в спальню, где я оставил все свои записи, а он уже работал над материалом. Он написал все слова и мелодии для этой песни за один день, а затем спел ее той же ночью. На все это у него ушло всего четыре часа, и получилось действительно здорово. Я думаю, что эта песня, может быть, больше, чем любая из них, действительно меняет весь тенор альбома, по крайней мере, по сравнению с предыдущими альбомами.

Так что да, вот как мы это делаем. Мы просто пытаемся бездельничать и удивлять людей. Опять же, как я уже сказал, это жанровая группа. Вы не можете слишком сильно измениться, иначе никто больше не захочет это слышать, металл просто так не работает. Есть пара групп, которым это сойдет с рук, но я не думаю, что мы одна из них.

…

…

Вы упомянули пару раз, что сейчас чувствуете себя ограниченным жанром. Когда вы так говорите, есть ли что-то, что вы действительно хотели бы сделать, но выходящее за рамки того, что, по вашему мнению, подходит группе? Или это больше просто ирония” да , мы пауэр-метал-группа, мы не можем начинать бросать слэмы».

Вероятно, есть некоторые вещи, которые нам не сошли бы с рук, даже если бы мы захотели, но я думаю, что довольно редко мы доходим до того момента, когда нам приходится даже думать об этом подобным образом. Мы все довольно разные люди с точки зрения наших музыкальных интересов, нашего стиля игры, исполнения и тому подобного. Я люблю по-настоящему техничную сумасшедшую музыку, такую ​​как Watchtower, Spiral Architect и Cynic, как будто это мой конёк. Это то, что я люблю больше всего на свете. Я бы хотел, чтобы в Pharaoh было еще более сумасшедшее и техническое наполнение.

Проблема в том, что я не могу этого сделать. Я просто недостаточно хороший гитарист, я думаю, чтобы делать некоторые вещи, которые я себе представляю. Я уверен, что недостаточно талантливый композитор, чтобы придумывать такие вещи. Я думаю, что если бы я мог играть все, что приходит мне в голову, мне определенно пришлось бы отказаться от гораздо большего количества вещей для Pharaoh, потому что это было бы слишком тупым, и люди ненавидели бы это. Я думаю, что я уже, вероятно, иду по этой линии сейчас. Я думаю, что некоторые люди, вероятно, думают, что, скажем, заглавный трек слишком макаронный, трэшевый, что угодно, особенно люди, которым нравится наш второй альбом Самая длинная ночь Лучшее, более традиционное. Я думаю, что некоторые из этих более технических вещей для них воспринимаются как недостаток чувств или что-то в этом роде.

Есть одно место, где я знаю, что мы можем нарушить баланс Фараона, но мы этого не делаем. Но это своего рода техническая вещь, так где же места, где мы могли бы сделать это определенным образом и должны были бы выбирать «нет», даже если бы могли? Например, была еще одна песня, которую мы записали для этого альбома, которую написал Крис Блэк, и мы закончили ее, хотя я не думаю, что в ней был бас, а все остальное было сделано. Он сказал, мы можем не поместить это в альбом? И изначально он просил не ставить ни это, ни песню «Freedom», другую песню, которую он написал для этой, и я сказал: «Нет, мы не можем бросить их обе». Во-первых, «Freedom» — это своего рода рок-песня, которая контрастирует с более техничными, сумасшедшими вещами, которые я делаю, и у нас есть такие песни на каждом альбоме, потому что он пишет песни для каждого альбома. Если бы мы убрали их оба, я думаю, это испортило бы ощущение, и это было бы меньше похоже на альбом Pharaoh.

В то время я тоже не совсем соглашался с его решением отказаться от второго, но если он так думает, то он написал эту песню, мы можем ее оставить, но это было действительно круто. Тим, особенно над этой песней, проделал действительно хорошую работу, но эта песня была даже более простой в аранжировке, чем «Freedom», которая в остальном является самой простой песней на альбоме. Это определенно больше соответствовало некоторым другим вещам Криса, таким как High Spirits или что-то в этом роде. Так что это своего рода случай, когда не имело смысла использовать песню в Pharaoh, хотя это была хорошая песня и было хорошее исполнение, и я даже не могу сейчас представить, где она поместилась бы на альбоме, но в то время не казалось очень веской причины не использовать его, за исключением того, что он действительно не звучал как Pharaoh.

Так что это своего рода пример места, где естественные инстинкты Криса по написанию песен на самом деле не в том же режиме, что и мы в Pharaoh. Это ограничение, которое ограничивает его. Но тогда какие другие вещи? Что ж, мы могли бы написать гораздо более гармонически сложную музыку, иметь больше ключевых изменений, модуляций и тому подобного, потому что опять же это то, что я люблю в джазе, но это то, что не так хорошо играет в хэви-метале. . И поэтому я не собираюсь пытаться развивать эти идеи таким образом. Это то, что я имею в виду, когда говорю, что есть определенные вещи, которые мы можем и не можем делать. На самом деле не так уж часто и никогда мы не такие, как «О боже, я бы хотел, чтобы мы были другой группой и могли делать что-то другое, делать бласт-биты или что-то в этом роде». Мы не пытаемся втиснуть бластбиты или что-то в этом роде.

Когда ты это делаешь, я всегда пишу не только как музыкант, но и как фанат металла. Я просто сумасшедший фанат металла, поэтому я всегда что-то слушаю и всегда об этом думаю. Может быть, я слишком контекстуализирую все, что делаю, в такого рода мета-смысле, но я думаю, что именно так мы и делаем.

Поскольку вы упомянули, что всегда копаете, какие последние вещи вам понравились и чем вы увлекаетесь?

Что ж, сейчас хорошее время, чтобы быть энтузиастом Bolt Thrower — сейчас есть несколько действительно отличных групп-подделок, что является редкостью, потому что, какой бы любимой ни была эта группа, их просто не так много. группы подражателей стоят выеденного яйца. Я бы сказал, что лучший, вероятно, все еще War Master из Техаса, но прошло уже несколько лет с тех пор, как они что-либо выпускали. Также из Техаса есть Kombat, которые направляют грубую энергию In Battle There Is No Law на свой прошлогодний EP под названием 9.0170 Новые измерения боли . А польская группа Chainsword только что выпустила отличный альбом песен о войне и Warhammer 40k под названием Blightmarch. Больше болтомета не получить! И, конечно же, есть Memoriam, чью новинку я очень люблю. Техничный дэт-метал в духе некрофагистов довольно устарел, хотя я до сих пор слежу за несколькими группами, работающими в этом стиле, такими как Equipoise и Sutrah. Лучшие техничные группы в наши дни менее трэшовые — мне нравится новый диск Obsolete, Animate//Isolate и Paranorm из Швеции только что выпустили отличный диск под названием Empyrean , который напоминает мне ранний Obliveon. Cryptic Shift также убивает его в этой области. И греческая группа Typhus, как и их соотечественники Sacral Rage, направляет Realm вплоть до гелиевого вокала, и я готов к этому!

Прог-метал в настоящее время находится в очень плачевном состоянии, но мне нравится последний альбом Sifting, в котором есть эксцентричность Anacrusis-Malpractice, и грядущий релиз, который, я думаю, взорвет умы: Terra Odium. Я подозреваю, что эта группа — то, что осталось от неудавшегося воссоединения норвежской Manitou, потому что в нее входят гитарист и вокалист из этой группы, а также барабанщик из группы вокалиста после Manitou, Spiral Architect. Стив ДиДжиоджио играет на басу, а последнему парню приписывают исключительно «аранжировку», и это звучит паршиво, но будь я проклят, если он не проделал отличную работу! Таким образом, группа представляет собой симфоническую смесь Manitou и Spiral Architect, и это просто убийственно. Я не могу дождаться, когда это будет выпущено.

Наконец, в последнее время я начал слушать олдскульный дэт-метал. Я склоняюсь к более причудливым вещам, и группы больше интересуются идеями написания песен начала 90-х, чем звуком или изображением. Забавный пример — финские Brainspoon, но у них всего несколько демо-записей. Obscene из Индианаполиса тоже хороши. И, наконец, я всегда ищу странное старое дерьмо, которое можно добавить в коллекцию. Некоторые недавние находки включают Sabotage — Hoka Hey (технический трэш конца 80-х из Италии с пением Морби!), Jagganath — Past Perfect Tense (голландский мелодичный трэш 80-х из той же сцены, что и Donor), Thor — одноимённый и Mata a la bestia (испанский хэви-метал из Страны Басков середины 80-х), и целая куча банального/дерьмового Христианский металл, такой как Valor, Holy Soldier, Seraiah и Thresher. Я постоянно нахожу сокровища с этой сцены — я имею в виду, что большинство христианских метал-групп ужасны, но были и есть действительно великие, и особенно в 80-х, они как будто существовали в альтернативной вселенной, которая лишь изредка пересекалась с нашей. Я должен был рыскать по магазинам Mustard Seed в поисках металла в 80-х. Господи, прости меня!

Что дальше для Фараона?

Я думаю, то же самое, что и для Pharaoh, — сделать еще один альбом. Однако это не может занять еще девять лет! Если мы будем ждать так долго, возможно, будет слишком поздно. Так что я стараюсь не останавливаться на достигнутом и сразу же начинаю работать над новыми треками. Посмотрим, как это пойдет. В 2023 году будет 20-летие выпуска After the Fire , но на самом деле мы впервые сформировались в 1997 году, так что это продолжается уже достаточно долго, ха-ха!

У вас есть что рассказать или прорекламировать?

Я планирую что-то сделать с Тимом и парой ребят из Canvas Solaris, но я не уверен в сроках и не хочу объявлять что-либо преждевременно.